Франческа откинула волосы с висков и поздравила себя с тем, что так хорошо решила проблему, состоявшую в отсутствии денег на оплату авиабилетов. И действительно, когда эта идея неожиданно пришла ей в голову, то казалась шуткой. Многие в ее окружении отдавали свою одежду в магазины, перепродающие изделия с ярлыками дизайнеров; она не понимала, почему не сделала этого несколько месяцев назад. Деньги, полученные от распродажи, были уплачены за авиабилет первого класса и по наиболее неотложным счетам. Люди сами усложняют свои финансовые проблемы, думала она, хотя все, что требуется для их разрешения, — это проявить небольшую инициативу. В любом случае она терпеть не могла носить одежду прошлого сезона, и теперь можно начать покупать совершенно новый гардероб, как только компания оплатит ей билеты.

Автомобиль свернул в длинную аллею, усаженную огромными дубами. Когда они поворачивали, Франческа увидела впереди восстановленный дом плантатора — трехэтажную постройку из кирпича и дерева с шестью рифлеными колоннами, изящно расположенными вдоль фронтальной веранды. Когда подъехали ближе, она отметила множество разнообразных современных грузовиков и фур, припаркованных рядом с домом, построенным еще до Гражданской войны. Все эти машины выглядели чужеродными, точно так же как и бродившие вокруг люди в шортах и спортивных майках с открытой грудью и веревочными завязками.

Водитель подъехал к стоянке и обернулся. У него был большой круглый памятный значок, прикрепленный к воротнику рыжевато-коричневой рабочей рубашки. На нем сверху было написано «1776 — 1976», а ниже в центре — «АМЕРИКА» и внизу — «СТРАНА ВОЗМОЖНОСТЕЙ». После приземления в аэропорту Кеннеди Франческа повсюду видела знаки, посвященные двухсотлетию Америки. Сувенирные киоски были заполнены памятными значками и дешевыми пластиковыми моделями статуи Свободы. Когда проезжали через Галфпорт, она видела даже пожарные гидранты, раскрашенные под солдат времен Гражданской войны. Для человека, который приехал из такой древней страны, как Англия, все это празднование всего лишь двухсотлетнего юбилея казалось слишком уж пышным.

— Сорок восемь долларов. — Водитель такси объявил это на английском с таким сильным акцентом, что Франческа едва его поняла.

Она вынула американскую валюту, на которую поменяла свои английские фунты, приземлившись в аэропорту Кеннеди, и протянула водителю с легким кивком и приветливой улыбкой. Затем вышла из машины, взяв с собой свой чемоданчик с косметикой.

— Франческа Дей? — К ней приблизилась молодая женщина с посеченными волосами и позвякивающими серьгами.

— Да?

— Привет! Я — Салли Калаверро. Рада вас приветствовать.

Боюсь, вы мне сразу же понадобитесь в костюмерной.

Водитель поставил вуттоновский чемодан с вещами у ног Франчески. Она отметила мятую юбку Салли, сшитую из набивного индийского ситца, и коричневую обтягивающую майку, неблагоразумно надетую без бюстгальтера.

— Это невозможно, мисс Калаверро, — ответила Франческа. — Как только поговорю с мистером Байроном, я поеду в отель и сразу же лягу спать. За последние двадцать четыре часа я спала только в самолете и ужасно устала.

Выражение лица Салли не изменилось.

— Хорошо, боюсь, я немного вас задержу, но попытаюсь сделать все как можно быстрее. Лорд Байрон уплотнил график съемки, и мы должны подготовить ваш костюм к завтрашнему утру.

— Но это абсурд! Завтра суббота. Мне потребуется несколько дней на то, чтобы устроиться. Вряд ли он может ожидать, что я начну работать сразу же, как только приеду.

Приятные манеры Салли испарились.

— Это шоу-бизнес, дорогая! Обратитесь к вашему агенту. Она посмотрела на чемоданы у ног Франчески и затем повернулась к кому-то, стоящему за ее спиной:

— Эй, Дэви, отнеси вещи мисс Дей в курятник, хорошо?

— Курятник! — воскликнула Франческа, по-настоящему встревожившись. — Не понимаю, о чем тут речь, но я хочу немедленно отправиться в мой отель!

— Да все в порядке. — Салли повернулась к Франческе с наглой улыбкой. — Не беспокойтесь, это не настоящий курятник.

Дом где мы все размещаемся, находится рядом с этим зданием.

Он использовался как санаторий несколько лет тому назад; на кроватях по-прежнему сохранились рукоятки. Мы называем его так потому, что он похож на курятник. Если вы не возражаете против нескольких тараканов, там не так уж и плохо.

Франческа не попалась на удочку. Она поняла опасность пререканий с мелкой сошкой.

— Я хочу немедленно видеть мистера Байрона! — объявила она.

— Как раз сейчас он снимает внутри дома. Мистер Байрон не любит, чтобы его прерывали. — Глаза Салли злобно сверкнули, и Франческа почувствовала, как она оценивает ее пришедший в беспорядок наряд.

— Я попробую, — саркастически ответила Франческа, бросив на костюмершу долгий взгляд. Затем откинула назад волосы и ушла.

Салли Калаверро следила за ней. Она изучала ее тонкую изящную фигуру, вспоминая безупречный макияж и огромную копну волос. Как ей удается легким движением плеч встряхивать волосами? Салли потянула прядь своих волос, сухих и посеченных на концах неудачной химической завивкой. Все мужчины в их компании начнут вести себя как двадцатилетние, когда эта женщина попадется им на глаза, думала Салли. Они уже привыкли к маленьким симпатичным звездочкам, но это было нечто иное, с тем особенным британским акцентом и такой манерой смотреть, которая сразу заставляла вспомнить о том, что ваши родители пересекли океан в каюте четвертого класса. В течение многих сотен часов, проведенных в бесчисленных барах, Салли наблюдала, как некоторые мужчины бросали все ради такой высокомерной ничтожной дряни.

— Вот дерьмо, — пробормотала она, чувствуя себя плохо одетой толстухой, упрямо стремящейся выглядеть не старше двадцати пяти. Мисс Ее Высочество, должно быть, задыхалась в своем двухсотдолларовом кашемировом свитере, но, несмотря на это, выглядела спокойной и свежей, как на рекламной картинке.

Некоторые женщины, казалось Салли, появляются на свет только для того, чтобы другие их ненавидели, и Франческа Дей определенно была из таких!

Далли чувствовал, что на него опять накатывают черные понедельники, хотя в тот день была суббота, а днем раньше ему удалось выиграть восемнадцать лунок с блестящим результатом, играя со старыми друзьями возле Тускалузы. Черными понедельниками он называл то мрачное настроение, которое охватывало его гораздо чаще, чем ему хотелось. Это состояние высасывало из него все соки и закручивало сильнее, чем удары его длинных железных клэбов.

Далли, забыв о времени, уставился в окно ресторана, выходящее на парковочную площадку. Солнце еще только взошло, и в ресторане не было никого, кроме нескольких заспанных водителей грузовиков. Он старался найти причину своего плохого настроения. «Сезон был удачный», — напомнил Далли сам себе.

Он выиграл несколько турниров, и комиссар Профессиональной ассоциации гольфа Дин Биман беседовал с ним не более двух-трех раз на свою любимую тему — о поведении Далли, не соответствующем поведению профессионального игрока в гольф.

— Что будете заказывать? — спросила официантка, подойдя к столику. Из ее кармашка выглядывал оранжево-синий платочек.

Это была одна из тех ярких полных блондинок с идеальной прической и хорошим макияжем, что следят за собой и заставляют вас заметить, что, несмотря на полноту, у них приятное лицо.

— Бифштекс и жареный картофель по-домашнему, — сказал он, протягивая меню. — Два яйца всмятку и еще галлон кофе!

— Вам налить кофе в чашку или я должна залить его непосредственно в ваши вены?

Он усмехнулся.

— Ты должна просто принести его, дорогая, и я решу сам, что с ним делать. — Черт возьми, он любил официанток! Они были лучшими женщинами в мире. Они были доступны, симпатичны, и у каждой из них была своя история.

Он заметил, как эта официантка перед тем, как уйти за заказом, некоторое время смотрела на него, словно изучая его лицо. Такое случалось всегда, и он обычно не обращал на это внимания, если они при этом не бросали на него полуголодный взгляд, говорящий о желании получить то, что он черт возьми, был не в силах им дать.