— Еще пару минут, — умиротворяюще проговорил Байрон, а потом, сжав кулаки, картинно ударил ими себя в грудь. — Франческа, используйте напряжение, которое ощущаете. Используйте это напряжение в своей сцене! Передайте ваше напряжение Люсинде — юной девушке, приехавшей в новую страну выйти замуж за незнакомого ей человека. Всем тихо! Тихо, тихо, тихо! Пусть Франческа почувствует свое напряжение!

Мужчина при микрофонах, большую часть дня занятый созерцанием трепещущих грудей Франчески, наклонился к оператору:

— Хотел бы я почувствовать ее напряжение.

— Становись в очередь, браток.

Наконец прибыла новая визитка, и съемка сцены возобновилась.

— Не двигаться! — закричал Байрон, как только все приготовились. — Все, что нам нужно, — это отснять один крупный план Флетчера, целующего Франческу в шею, после чего на сегодня все. Это займет секунду. Все готовы?

Франческа, тяжело вздохнув, заняла позицию. Она страдала так долго, что несколько лишних минут не имели значения.

Флетчер положил руки ей на плечи и отвел волосы. Ей были противны его прикосновения. Определенно, он был вульгарен, совсем не ее тип мужчины.

— Франческа, наклоните шею чуть сильнее! — скомандовал Байрон. — Где гример?

— Здесь я, Байрон.

— Быстро сюда.

Гример непонимающе глянул на Байрона:

— Что вам нужно?

— Что мне нужно? — Байрон в театральном отчаянии развел руками.

— Ох верно. — Гример состроил извиняющуюся гримасу и позвал Салли, стоявшую за камерой:

— Эй, Калаверро, будь добра залезь в мой ящик и притащи клыки Флетчера, хорошо?

Клыки Флетчера? Франческа почувствовала, что внутри у нее все оборвалось.

— Клыки! — пронзительно взвизгнула Франческа. — А зачем Флетчеру клыки?

Салли сунула жуткие реквизиты в руку гримера:

— Это фильм о вампирах, милашка! А что по-твоему, он должен носить набедренную повязку?

Франческе показалось, что она очутилась в каком-то кошмарном сне. Отскочив от Флетчера Холла, она кружным путем направилась к Байрону.

— Вы лгали мне! — закричала Франческа. — Почему вы не сказали, что фильм о вампирах? Боже мой, да я за это на вас в суд подам! Я буду таскать вас по судам до конца вашей никчемной жизни. Если вы хоть на миг допустили, что я позволю своему имени появиться в… в… — Она опять была не в силах произнести ни единого слова! В ее сознании промелькнул образ Марисы Беренсон, изысканной Марисы, слушающей о произошедшем с бедняжкой Франческой Дей и хохочущей так, что слезы ручьями бегут по ее алебастровым щекам.

Стиснув кулачки, Франческа выкрикнула:

— Сию минуту скажите в точности, о чем этот ужасный фильм!

Байрон, явно обиженный, засопел.

— Он о жизни и смерти, о круговороте крови, этой квинтэссенции жизни, переходящей от одного человека к другому. Цепь метафизических событий, о которых вы, очевидно, не имеете ни малейшего представления. — И он гордо удалился с оскорбленным видом.

Салли выступила вперед и скрестила руки на груди, явно наслаждаясь происходящим:

— Эта картина о кучке стюардесс, снявших особняк, который вроде бы посещают привидения. У всех у них поочередно высасывает кровь бывший владелец особняка — наш старый добрый Флетчер, который последние сто лет или около того изнывал от тоски по своей утраченной любви — Люсинде.

Там еще есть побочная интрига с женщиной-вампиром и мужчиной-стриптизером, но это будет уже ближе к концу.

Франческа не стала дожидаться окончания. Окинув всех яростным взглядом, она выскочила из павильона. Ее кринолин мотался из стороны в сторону, а кровь кипела, когда она, выскочив из особняка, мчалась к трейлерам в поисках Лью Штайнера. Как же ее одурачили! Продать свою одежду и проехать половину земного шара только ради того, чтобы сыграть заштатную роль в фильме о вампирах!

Дрожа от ярости, она нашла Штайнера сидящим на металлическом столе под деревьями рядом с грузовиком, набитым продовольствием. Она так резко остановилась, что ее кринолин, ударившись о ножку стола, сзади задрался кверху.

— Я приняла это предложение лишь потому, что слышала, будто мистер Байрон имеет репутацию опытного режиссера! — произнесла она, рассекая воздух резким взмахом руки.

Он оторвал взгляд от наполовину съеденного бутерброда с ветчиной.

— Кто вам такое сказал?

Перед глазами Франчески всплыло самодовольное лицо Миранды Гвинвик, выражающее полное удовлетворение, и для нее все стало окончательно ясно. Миранда, имевшая репутацию феминистки, исходя из ложных побуждений, подстроила каверзу другой женщине в попытке защитить от нее своего брата!

— Да он сам говорил мне, что создает духовный манифест! — воскликнула она. — Боже правый, какое отношение имеет все это к духовным манифестам, или к жизненной силе, или к Феллини!

Штайнер ухмыльнулся:

— Как вы думаете, почему мы называем его лордом Байроном? Да потому, что благодаря ему любое дерьмо начинает звучать, как поэзия. Естественно, когда он закончит, оно по-прежнему остается дерьмом, но мы ему об этом не говорим. Байрон берет недорого, а работает быстро!

Франческа еще искала хоть какой-то лучик надежды, которого так жаждала ее оптимистичная душа:

— А что насчет Золотой пальмовой ветви?

— Золотой чего?

— Пальмовой ветви. — Она чувствовала себя, как последняя идиотка. — На кинофестивале в Каннах.

Лью Штайнер какое-то мгновение смотрел на нее, затем исторгнул из глотки утробный смех вместе с небольшими кусочками ветчины:

— Милочка, последняя картина, которую лорд Байрон сделал для меня, называлась «Резня студенток», а предыдущая, довольно слабая, — «Узницы Аризоны». Они прекрасно шли в кинотеатрах на открытом воздухе!

Франческа с трудом выдавила из себя:

— И он в самом деле рассчитывал, что я появлюсь в фильме о вампирах?

— Вы же здесь, разве не так?

Она моментально приняла решение:

— Но ненадолго! Ровно через десять минут я вернусь с чемоданами; надеюсь, у вас к тому времени будет для меня чек на сумму, покрывающую дорожные расходы, и такси, чтобы отвезти меня в аэропорт. И если вы посмеете использовать хоть один кадр из отснятых сегодня, я и вас, уж будьте уверены, затаскаю по судам до конца вашей убогой жизни!

— Вы подписали контракт, поэтому не рассчитывайте, что вам в этом сильно повезет!

— Я подписала контракт, но меня вынудили к этому обманным путем.

— Фигня. Никто вас не обманывал. А про деньги забудьте до конца съемок.

— Я требую, чтобы мне выплатили все, что причитается. — Она чувствовала себя, словно какая-то ужасная уличная лоточница, торгующаяся с клиентом. — Вы должны оплатить мне поездку. Об этом была договоренность!

— Вы не получите ни пенни, пока завтра не закончите свою последнюю сцену. — Он окинул ее мерзким взглядом. — Ту, в которой Байрон хочет снимать вас совершенно голой. Он называет это «дефлорацией невинности».

— Байрон увидит меня обнаженной в тот день, когда завоюет Золотую пальмовую ветвь! — Она развернулась на каблучках, чтобы умчаться прочь, но тут одна из этих ненавистных розовых оборок на юбке зацепилась за угол металлического стола. Пытаясь освободить ее, она порвала ткань.

Штайнер соскочил со стола.

— Эй, поосторожнее с костюмом! Эти штучки стоили мне денег!

Схватив со стола горчичницу, она вывернула изрядную часть ее содержимого на подол юбки.

— Какой ужас, — насмешливо произнесла Франческа. — Кажется, она нуждается в стирке!

— Ах ты, сука! — взревел он, глядя, как она величаво удаляется прочь. — Ты никогда больше не получишь работу! Уж я позабочусь, чтобы тебя не наняли даже выносить отбросы!

— И прекрасно! — закричала она в ответ. — Потому что здесь столько отбросов, что мне не вынести их за всю жизнь!

Ухватив обеими руками кружевные оборки, она задрала юбки до колен и через лужайку двинулась в сторону курятника. Никогда в жизни с ней еще не обходились столь гнусным образом!