— Эй, дорогая, неужели вам никто не сказал, что генерал Ли уже капитулировал?

Чемодан ударил ее по коленям, а кринолин дал легкого пинка сзади, когда она наконец обернулась на голос. Удержавшись на ногах, Франческа дважды моргнула, не в силах поверить в видение, представшее перед ее глазами.

Из окна темно-зеленого автомобиля, стоявшего на противоположной стороне дороги, опершись локтем на дверцу, на нее смотрел мужчина, столь возмутительно изящный и столь сногсшибательно красивый, что на мгновение она приняла его за галлюцинацию, такую же, как стаканчик перье с ломтиком лимона. Забыв про ручку чемодана, врезавшуюся в ладонь, она смотрела на классические черты его лица, лепные скулы, идеально прямой нос и потом глаза, ярко-синие, как у Пола Ньюмена, и с такими же мохнатыми, как у него, ресницами.

Разве у простого смертного могут быть такие глаза? Неужели мужчина может иметь такой невероятно чувственный рот и в то же время выглядеть так мужественно? Локоны густых темно-русых волос выбивались из-под синей кепки с козырьком, которую украшал американский флаг. Разглядев верхнюю часть плеч внушительной ширины и хорошо развитые мышцы загорелого предплечья, Франческа на миг ощутила приступ беспричинного восторга.

Наконец-то она встретила кого-то столь же прекрасного, как сама!

— Под этими юбками вы скрываете все тайны конфедератов? — спросил мужчина, показав в улыбке зубы, которые встретишь разве что на страницах журнала.

— Далли, по-моему, северяне отрезали ей язык.

Франческа впервые осознала присутствие второго мужчины, который высунулся из окна задней дверцы. Едва она глянула в это зловещее лицо с угрожающим прищуром глаз, как в ее голове звякнули колокольчики, предупреждая об опасности.

— Либо так и есть, либо она шпионка с севера, — продолжал он. — Никогда не видел женщины-южанки, которая молчала бы так долго!

— Дорогая, вы шпионка северян? — спросил мистер Великолепный, блестя своими невероятными зубами. — Что, эти прекрасные зеленые глазки высматривают секреты конфедератов?

Внезапно Франческа ощутила всю меру своей уязвимости — пустынная дорога, заходящее солнце, двое незнакомых мужчин, вдобавок она в Америке, а не дома, в безопасной Англии. В Америке люди, идя в церковь, прихватывают с собой заряженные револьверы, а преступники беспрепятственно разгуливают по всем улицам! Она беспокойно глянула на мужчину, сидевшего сзади. У него была внешность человека, мучающего кошек и собак просто так, забавы ради. Что ей делать? Никто не услышит ее криков, а защитить себя она не в силах!

— Кончай, Скит, ты ее пугаешь. Не мог бы ты убрать, свою страшную башку в кабину?

Голова Скита убралась в салон, а этот великолепный мужчина, чьего имени она не разобрала, поднял одну из своих идеальных бровей в ожидании услышать от нее хоть что-нибудь.

Она решила бросить им вызов — быть оживленной, деловой и ни при каких обстоятельствах не позволять им видеть, в каком отчаянном положении она сейчас находится.

— Боюсь, у меня кое-какие неприятности, — сказала она, поставив чемодан. — Наверное, я сбилась с пути. Ужасно досадно, знаете ли!

Скит опять высунулся из окна.

Мистер Великолепный ухмыльнулся.

Она упорно продолжала:

— Может, вы подскажете, далеко ли до ближайшей заправочной станции? Или до любого места, где есть телефон.

— Вы из Англии, так ведь? — спросил Скит. — Далли, слышишь, как она забавно говорит? Это английская барышня, вот кто!

Франческа следила, как мистер Великолепный — ну разве можно кого-то в самом деле называть Далли — прошелся взглядом по розовым и белым оборкам ее платья.

— Готов поспорить, что у тебя в запасе есть чертовски забавная история! Давай залезай. Мы подбросим тебя до ближайшего телефона.

Она начала колебаться. Садиться в машину с двумя незнакомцами представлялось ей не самым мудрым поступком, но, по-видимому, другого выбора у нее не было. Она стояла на дороге с волочащимися в пыли оборками платья и оттягивающими руки чемоданами, и незнакомое сочетание страха и неопределенности вызывало у нее тошноту.

Скит высунулся из окна и, наклонив голову, посмотрел на Далли:

— Она боится, что ты — мерзкий насильник, готовый надругаться над ней! — Он опять обернулся к Франческе:

— Мадам, внимательно вглядитесь в прекрасное лицо Далли, а потом скажите, неужели, по вашему мнению, мужчина с таким лицом вынужден прибегать к насилию над не желающими того женщинами?

Определенно, в его словах был здравый смысл, однако это не очень-то успокоило Франческу. По правде говоря, ее больше всего беспокоил отнюдь не человек по имени Далли.

Далли, казалось, прочел ее мысли, хотя, учитывая обстоятельства, это, вероятно, было не так уж сложно.

— Дорогая, насчет Скита можешь не волноваться, — сказал он. — Скит — закоренелый мизогинист[17] , вот он кто!

Это слово в устах человека, который, несмотря на потрясающую внешность, имел акцент и манеры заурядного неуча, удивило Франческу. Она все еще колебалась, когда дверца автомобиля распахнулась и пара пыльных ковбойских сапог опустилась на дорогу. Боже правый… Она с трудом сглотнула, поднимая взгляд — все выше и выше.

Его тело было столь же совершенным, как и лицо.

На нем была голубая флотская майка с короткими рукавами, обтягивающая грудь и подчеркивающая бицепсы, трицепсы и все прочие невероятные вещи, и джинсы, вылинявшие почти добела повсюду, кроме обтрепавшихся швов. У него был плоский живот и узкие бедра; он был тощим и длинноногим, ростом шесть футов и несколько дюймов, и при виде его у Франчески перехватило дыхание. «Должно быть, это правда, — взволнованно подумала Франческа, — все эти разговоры про американцев и их витаминные пилюли!»

— Багажник набит доверху, поэтому придется закинуть ваши чемоданы на заднее сиденье к Скиту.

— Хорошо! Можно положить куда угодно.

Когда он подошел к ней, она обрушила на него всю мощь своей улыбки. Удержаться Франческа не могла; такая реакция была автоматической, запрограммированной в ее генах по линии Серрителла. Внезапно ей показалось, что появление в далеко не лучшем своем виде перед таким эффектным мужчиной, пусть даже и неотесанным мужланом из лесной глуши, доставляет ей куда большую боль, чем волдыри на ногах. Сейчас она готова была отдать все, что имела, за полчаса перед зеркалом с содержимым своей косметички и за белый льняной костюм от Мэри Макфадден, что висел в магазине перепродажи на Пиккадилли прямо рядом с ее барвинково-голубой вечерней пижамой.

Он встал как вкопанный и уставился на нее.

Впервые с тех пор, как она уехала из Лондона, Франческа почувствовала, что наконец-то оказалась на своей территории!

Выражение его лица лишь подтверждало сделанное ею давным-давно открытие: мужчины везде одинаковы. Она глянула на него невинными лучистыми глазами:

— Что-то не так?

— Вы всегда это делаете?

— Делаю что? — Ямочки на щеках стали еще глубже.

— Предложение мужчине меньше чем через пять минут после того, как впервые увидели его.

— Предложение? — Не в силах поверить, что правильно поняла сказанное, Франческа негодующе воскликнула:

— Я совершенно определенно не делала вам никаких предложений!

— Дорогуша, если эта улыбка — не предложение, то я и не знаю, что это. — Он поднял ее чемоданы и перенес на другую сторону автомобиля. — Обычно я не обращаю на это внимания, знаете ли, но меня поражает безрассудство, с каким вы ведете себя, будучи неизвестно где, в обществе двух незнакомых мужчин, которые, исходя из того, что вы успели о них узнать, вполне могут оказаться законченными извращенцами!

— Мое предложение! — Она топнула ногой. — Сейчас же поставьте чемоданы! Я никуда с вами не поеду, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

Оглядев окружавшие их низкорослые сосны и пустынную дорогу, он сказал:

— Судя по тому, что я вижу, ждать осталось недолго.