— Ба да это же моя маленькая принцесса! — Зычный глубокий голос можно было бы расслышать на задних рядах Национального театра. — Похоже, она выросла и готова покорить мир!

После роли Буллита в шпионском фильме Франческа не видела Эвана Вариана долгие годы. Сейчас, столкнувшись с ним лицом к лицу, она было подумала, что перед ней персонаж, сошедший с экрана. Он носил все тот же безукоризненный костюм сшитый в дорогом ателье на Севил-роу, ту же бледно-голубую шелковую рубашку и итальянские туфли ручной работы.

Со времени их последней встречи на борту «Кристины» его виски тронула седина, но сейчас на его голове красовалась слегка старомодная прическа с безукоризненным пробором.

Баронет, приехавший на каникулы из Итона, с которым она проводила сегодняшний вечер, вдруг показался ей юным теленком.

— Привет, Эван, — ответила Франческа, даря ему улыбку, которую можно было бы считать и высокомерной, и чарующей.

Он игнорировал явное нетерпение блондинки-манекенщицы, повисшей на его руке, и обозревал брючный костюм Франчески из алого бархата.

— Маленькая Франческа! В прошлый раз, когда я видел тебя, на тебе не было столько одежд. Насколько я помню, ты была в ночной рубашке!

Другая девушка могла бы покраснеть, но у других девушек не было безмерной самоуверенности Франчески.

— Правда? А я уже забыла. Забавно, что ты это помнишь. — А затем, определенно решив пробудить интерес этого нового Эвана Вариана, она кивнула своему спутнику и позволила себя увести.

На следующий день Вариан позвонил ей и пригласил пообедать.

— Ну конечно же, нет! — воскликнула Клоуи, подпрыгнув прямо из позы лотоса с ковра, лежавшего в центре гостиной, где она предавалась медитации дважды в день, кроме каждого второго понедельника, когда ей накладывали парафин на ноги. — Эван на двадцать с лишним лет старше тебя, и он совершенный плейбой!

Бог мой, да у него было уже четыре жены! Я категорически против того, чтобы ты заводила с ним какие-либо отношения!

Франческа вздохнула и потянулась.

— Извини, мамочка, это — дело решенное. Ты меня поражаешь.

— Будь умницей, дорогая. Он же годится тебе в отцы!

— Он был твоим любовником?

— Нет, конечно. Ты знаешь, что мы с ним никогда не ладили.

— Тогда мне непонятны твои возражения.

Клоун умоляла и убеждала, но Франческа не обращала на это внимания. Она выросла, и ей надоело, что с ней обращаются, как с ребенком. Франческа была готова ко взрослому приключению — сексуальному приключению.

За несколько месяцев до того она наделала много шума, требуя, чтобы мать сводила ее к доктору и ей прописали таблетки, предотвращающие беременность. Вначале Клоуи протестовала, но вскоре передумала, наткнувшись на Франческу, обнимавшуюся с молодым человеком, рука которого была у нее под юбкой.

С тех пор такая таблетка каждое утро появлялась на подносе Франчески за завтраком и проглатывалась с должным пиететом.

Франческа никому не говорила, что пока в этих таблетках не было нужды; она не показывала виду, как огорчает ее затянувшаяся девственность. Все ее подруги бойко рассказывали о своих сексуальных приключениях, и Франческа была в ужасе, что может обнаружиться ее ложь о мнимых похождениях. Если кто-либо обнаружит, какой она абсолютный ребенок, то, без сомнения, она потеряет свое положение ярчайшего представителя юных лондонских законодателей мод!

С упрямой решительностью Франческа ограничивала свою юношескую сексуальность, связывая это с социальным положением. Так было проще для нее. Социальное положение — это было что-то понятное, а одиночество, вызванное ненормальным детством, болезненная потребность в глубокой связи с жизнью другого человека озадачивали ее.

Однако, решившись потерять девственность, она столкнулась с неожиданным препятствием. Большая часть ее жизни прошла среди взрослых, и она не чувствовала себя полностью в своей тарелке со своими ровесниками, особенно с мальчиками-обожателями, которые толпой ходили за ней, как хорошо дрессированные собачки. Франческа понимала, что для секса необходима какая-то вера в своего партнера, и не могла представить, что верит в кого-либо из этих зеленых юнцов. Решение проблемы пришло, когда в гостях у Аннабель она положила глаз на Эвана Вариана. Кто сделает ее женщиной лучше этого опытного мужчины с мировой известностью? Она не видела никакой связи между тем, что Эван будет ее первым любовником, и тем, что годами раньше выбирала его отцом.

Итак не обращая внимания на протесты Клоуи, Франческа приняла предложение Эвана пообедать «У Мирабель». Они сидели за столиком рядом с небольшой оранжереей, где выращивались цветы для ресторана, и ели седло барашка с телятиной и трюфелями. Он прикасался к ее пальцам, с вниманием наклонял голову, прислушиваясь к ее словам, и наконец сказал, что Франческа — самая красивая женщина в зале. Франческа в глубине души начинала сомневаться в заранее принятом решении, но комплимент польстил ей, особенно когда на другом конце зала, у стены с гобеленом, она заметила экзотическую Бианку Джаггер, закатывающую скандал по поводу суфле из омаров. После обеда они отправились к Лейту отведать лимонный мусс и охлажденную клубнику, а потом поехали к Вариану домой, в Кенсингтон, где он играл для нее мазурку Шопена на большом пианино в гостиной и подарил ей незабываемый поцелуй. Однако когда Эван попытался отвести ее наверх в спальню, Франческа заартачилась.

— Может быть, в другой раз, — холодно сказала она. — Я не в настроении!

Франческе не пришло в голову сказать, что ей бы больше понравилось, если бы он просто обнял ее или погладил по голове и позволил прижаться к нему. Вариана огорчил ее отказ, но она восстановила его хорошее настроение кокетливой улыбкой, обещавшей будущие удовольствия.

Через две недели она заставила себя пройти долгий путь по винтовой лестнице в стиле Адама, мимо пейзажа Констебля и скамьи-рекамье, через арочный вход в его роскошную спальню в стиле Людовика XIV.

— Ты сочная и сладкая, — сказал Эван, выходя из гардеробной в шелковом халате бордовых и темно-синих оттенков, с монограммой J.B., вышитой в изысканной манере на кармане.

Наверное, он позаимствовал этот костюм из последнего своего фильма. Эван подошел к ней, и его рука потянулась к ее груди, к полотенцу, в которое она завернулась, раздевшись в ванной.

— Красива, как грудь голубя, мягка как пух и сладка, как материнское молоко, — процитировал он.

— Это из Шекспира? — нервно спросила Франческа. Ее раздражал одуряющий запах его одеколона.

Эван покачал головой.

— Это из «Слез мертвеца», сразу после этого я вонзаю кинжал в сердце русского шпиона. — Его пальцы прошлись по ее шее. — Я думаю, тебе пора в постель.

У Франчески не было желания заниматься чем-либо подобным — она даже не знала наверняка, нравится ли ей Эван Вариан или нет, — но дело зашло слишком далеко, чтобы отступить без унижения, поэтому она сделала, что он просил. Матрац заскрипел, когда она легла. Почему у него такой скрипучий матрац? Почему так холодно в комнате? Эван без предупреждения навалился на нее. Испуганная Франческа пыталась сбросить его, но Эван бормотал что-то ей на ухо, сражаясь с ее полотенцем.

— О!.. Перестань! Эван…

— Пожалуйста, дорогая, — сказал он, — делай, что я…

— Слезь с меня!

Франческу охватила паника. Эван справился с полотенцем, и она стала колотить его по плечам.

Он снова буркнул ей что-то в ухо, но в отчаянии она разобрала лишь конец фразы.

— ..возбуждаешь меня, — прошептал он, стягивая халат.

— Скотина! Убирайся прочь! Слезь с меня! — кричала она, сжав кулаки и лупя его по спине.

Эван коленями раздвинул ее ноги.

— ..только один раз, и потом я кончу. Только раз назови меня по имени.

— Эван!

— Нет! — Что-то ужасно твердое уперлось в нее. — Назови меня Буллит[3] !

— Буллит?

Слово слетело с ее губ, и он вломился в нее. Она пронзительно вскрикнула, почувствовав удар горячей боли, а потом, прежде чем она смогла вскрикнуть еще раз, Эван начал содрогаться.