Телесная похоть у человека происходит: или от теплого растворения, или многоядения и безмерного сна, или от действия сатаны, или от осуждения других и тщеславия своего, телесной красоты, или от праздных бесед, щегольства и нехранения очей. Если приходят блудные помыслы и мечтание ночное сонное или дневное, или плотское разжение, то ничем нельзя от сего избавиться, как только постом, воздержанием и молитвою со слезами, во всенощном бдении. Когда кто познает душевную и телесную силу изнеможения, то вскоре получит покой от страстей.

На каждый вечер мы должны испытывать себя, как прошел у нас день, и на всякое утро опять должны испытывать, как прошла ночь. И не только в определенное, но и во всякое время, на каждом месте и о всякой вещи мы должны давать себе отчет и рассуждать о добродетелях и страстях, в каком состоянии жизни мы находимся, – в начале, в середине, или в конце; достойно ли награды мы трудимся и совершаем добродетели, или только трудимся, а награды не получаем. Когда в чем погрешим, то восполним недостаток добродетели слезами и плачем. Мы потому не приходим в совершенство и бедны благодатью, что не знаем, в чем начало, средина и совершенство добродетелям, от чего оскудение добродетели, что ко всякой добродетели примешивается порок тщеславия, который противодействует ей. Без знания сего мы напрасно трудимся. Добродетели хотя и называются душевными, но во всех них страдает и утверждается и тело. Страсти же иначе: одни называются душевными, и потому так, что их любит или услаждается одна душа, помимо тела; другие же – телесными, потому, что в них нежится и тучнеет только тело, т.е. в тех и других душа и тело ни в чем не сочувствуют друг другу.

Прежде всего нужно очистить царский дом от всякой нечистоты и украсить всякою красотою, и тогда уже можно войти в него царю. Подобным образом должно прежде всего очистить землю сердца и искоренить терние греха – страстные дела и умягчить ее скорбями и теснотами, посеять на ней семя добродетелей, оросить плачем и слезами; и тогда уже произрастет плод бесстрастие и жизнь вечная. Ибо не вселится Дух Святый, пока человек не очистится от страстей душевных и телесных. Одному можно пребывать внутри человека: или Духу Святому, или страстям; где Дух Святый, туда страсти не приближаются, а где страсти, там не пребывает Дух Святый, а лукавый. Прежде всего должно отогнать от себя самолюбие во всех видах, пожелания предметов сего мира и уничтожить себя во всех видах покаяния, – в помысле, в деле, в слове, в пище, одежде, в домашней обстановке и внутренних вещах, во всем должно смирять себя и осуждать; во всем избирать себе худшее, и таким образом умолкнут страсти душевные. Смирение никогда не падает, ибо ниже всех лежит. Так же необходимо усмирить плоть свою, удручая ее подвигами добродетелей и скорбями без упокоения, – и умолкнут страсти телесные. Должно удерживать и язык свой, как источник всякого зла и разорителя добра, таким образом перестанут действовать все страсти душевные и телесные и усмирены будут; человек будет бесстрастен и начнет приобретать жизнь вечную; враг же будет побежден, ибо окажется бессильным и все оружие и козни его изнемогут.

Бесстрастие состоит не в том только, чтобы избегать греховных пристрастных дел, но в том, чтобы не иметь и пожелания их. Бесстрастен тот, кто победил пристрастие во всех прилогах, понуждающих или прельщающих, и, став выше всех страстей, не возмущается ни за какую вещь мира сего, не боится скорбей, бед и напастей, не страшится даже самой смерти, считая это залогом жизни вечной. Бесстрастен тот, кто, страдая от бесов и от лукавых людей, не обращает на то внимание и не считает это за зло; как будто иной кто страдает; прославляемый он не возносится и оскорбляемый – не гневается; но как дитя наказываемое плачет и утешаемое радуется. Бесстрастие не есть одна какая-либо добродетель, но собирательное наименование всех их. Оживляется тогда человек от Духа Святаго; потому что без Него не крепко все духовное тело – состав добродетелей. До вселения в человека Духа Святаго, по очищении от страстей, не может он называться бесстрастным, ибо до сего он страдает на всяком месте. Когда же Дух Святый сойдет на человека, тогда Он облегчит ему все тяготы и скорби, и он без труда пребывает во всем. Богу нашему слава во веки. Аминь.

По многотрудной жизни, чрез душевные подвиги свои мы входим в сердечную, умную и душевную чистоту, ибо от скорбей, претрудных духовных и телесных добродетелей: алчбы, жажды, бдения и прочих очищается сердце… От скверных страстных вожделений рождаются телесные страсти, т.е. блуд. От чистоты же сердечной и поста с молитвою очищается ум от скверных помыслов и мечтаний. Чрез чистоту ума освобождается душа от своих страстей и просвещается; от душевной же чистоты происходит умное видение. Без сердечной, умной и душевной чистоты, то есть бесстрастия, бесы дерзают входить в нас, возмущают нас и показывают вместо истины прелесть. Ибо чистым только сердцем, душою и умом созерцается Умное Солнце. Должно особенно прилежать посту и непрестанной молитве, чтобы она сходила в глубину сердца и очищала его от страстей душевных и телесных и, услаждая, умягчая, увеселяя и отгоняя скверные помыслы и мечты ума, просвещала душу. Когда таким образом очистится у человека сердце, ум, душа и тело, тогда вселится в него благодать; вход же беса и страстям затворяется, и начинает он ощущать духовную сладость. Пока не ослабнут у человека естественные движение в теле, чтобы не возбуждали они в сердце греховные сласти, и все чувства телесные не очистятся при жизни; пока ум не освободится от мрачных скверных мечтаний и душа не избавится от пристрастий, до тех пор сладость благодатная не возбудится в человеке том, и он не увидит Божественное в душе своей. начало чистоты несогласие на грех помысла, а конец – умерщвление – мертвость ко греху тела. Нечистота сердца – блудная страсть и сердечное греховное разгорячение; нечистота же тела – падение на дело во грех. Нечистота ума – скверные помыслы; нечистота же души – различные душевные страсти, когда душа что-либо чрезмерно любит и услаждается тем. Если кто телом трудится и совершает некоторые добродетели, но не радит о сердечном настроении, не занимается усердно умным деланием – вниманием и не заботится о душевной трезвости, то он подобен тому, кто одною рукою собирает, а другою расточает; внутреннее же сердечное трезвение, умное делание и душевное настроение – конец его. Телесные труды без внутреннего настроения и внимания подобны сухому листвию. Потому мы и не приходим в совершенство и не получаем благодати, что не знаем: – с чего положить начало духовной жизни, что составляет середину и конец ея, и в чем состоит существо и основание добродетелям, – пока не узнаем сего, до тех пор в одно и то же время трудимся и разоряем. О, человек! пойми же то, с чего начинается духовная подвижническая жизнь, откуда рождаются добродетели, и чрез что легко входят в нас страсти, и тогда скоро получишь душе своей просвещение; без этого же начала ты как бы в море семя сеешь, и оно бывает погубляемо.