— Мы тоже, — за себя и Джека ответил Олег.

— А вы в одной школе учитесь? — продолжал расспросы Данила. Олег ответил:

— А у нас тут она всего одна. Но очень большая. Раньше было несколько, в старых зданиях, а сейчас в центре четырёхэтажку построили. Точнее, пристроили три крыла к старому кирпичному — крест такой получился. Там парк хороший, в наших местах это важно.

— Тут зелени мало, — сожалеюще добавил Джек. — Мы раньше служили (он так и сказал "мы служили") в Карелии, вот там — да!

— Мать Джека в школе химичкой работает, — сказал Олег.

— Химиком, — поправил Джек, — названия профессий по родам не изменяются.

— А моя — дома, — Олег не обратил внимание на замечание, — с братишкой, в декретном. Вообще она врач. Они с отцом в Афгане познакомились, и я там родился.

У Данилы уже голова шла кругом от неожиданной информации.

— А наркотики, — безо всякой связи с предыдущими словами сказал Олег, — это оружие.

Самое настоящее, его не просто ради прибыли продают.

…Дождь продолжал лить, когда вся компания добралась к дому Данилы, который он, уходя, забыл закрыть. Уже попав внутрь, ребята притихли, как обычно бывает впервые в чужом доме — это позднее в таких случаях, освоившись, в дом вламываются, как к себе. А сейчас они задержались, расшнуровывая грязные, насквозь мокрые кроссовки, но следы за ними всё равно оставались.

— Ничего домик, — слегка завистливо сказал Мишка.

— Рад, что тебе нравиться, — согласился Данила. — Ванная слева, там халаты висят, полотенца, пользуйтесь, я сейчас.

— Да! — вспомнил Данилину историю Олег. — Шрам-то у тебя не засекли?!

— Не беспокойся, всё нормально, — ответил Данила уже с лестницы, — я только вчера в вашу поликлинику ходил, попросил швы снять.

Раздевшись у себя в комнате, он приготовил сухую одежду и как следует вытерся полотенцем. Настроение было просто великолепное.

Внизу царила противоестественная тишина. Но потом что-то плюхнуло,

31.

раздался вопль Олега:

— З-зара-за-а!!! — и хохот, звонкий, явно Мишки. До чего же этот мальчишка не был похож на того, кто меньше неделе назад падал на колени перед пушерами!

— Данила! — крикнул — похоже, внизу, у лестницы — Джек: — Данила!

— Ау! — откликнулся Данила.

— Ничего, если я в холодильник залезу? Я поесть толком не успел!

— Давай! — заорал Данила. — Только про меня не забывайте — берите всё, что на вас глядит!

Он снова был голоден; даже сильнее чем утром.

Олег причёсывался перед зеркалом. Джек был виден через кухонную дверь — он сидел на корточках перед дверью холодильника. Мишка распевал в ванной чистым голосом:

— Дывлюсь я на нэбо,

Та й думу гадаю:

Чому я нэ сокил,

Чому нэ литаю

— Он там трудится, — злорадно сказал Олег, — и, пока всё не уберёт — не выйдет.

— Садист! — завопил Мишка.

— Поговори мне! — рявкнул Олег и смущенно повернулся к Даниле: — Ты извини, мы там воду разлили…

— Ерунда, — почему-то с таким же смущением ответил Данила. Мальчишки несколько секунд разглядывали друг друга, словно увидели впервые — одинакового роста и сложения, только Данила чуть поплечистей. Потом Олег протянул руку:

— Спасибо, что сразу помог, — негромко сказал он. — Ты правильный парень.

— Ерунда, — повторил Данила и добавил: — Знаешь, я утром так и подумал — судьба. Как… - он смешался, но закончил: — Как у тех десантников. Отступить можно… но нельзя.

— Судьба тут не причём, — покачал мокрой головой Олег. — Её вообще нет, а есть долг. Просто люди, которых определённым образом воспитывали, не могут поступить иначе, чем поступают. Все это и назвали судьбой. Дураки назвали, которые не могут понять, что такое должен. Так Тимур говорит.

— Выходит я правильно воспитан? — спросил Данила. Олег не принял иронии:

— Выходит, Данька… Ой, извини. Просто есть такая книжка у писателя Лукьяненко — "Мальчик и Тьма", там главного героя зовут, как тебя. Могу дать почитать. Хочешь?

— Давай, — Данила кивнул в сторону кухни: — Пошли посмотрим, что там Джек наготовил.

Джек резал бутерброды с ветчиной и развернулся вовсю. Кроме них на столе лежала пачка детского печенья и стоял кипящий молочник между четырёх чашек с какао. Сам Джек с подозрительным видом рассматривал с подозрительным видом рассматривал вскрытую упаковку лососины.

— На кой чёрт вы её купили? — спросил он, поворачиваясь. — Покупайте копчушку местного завода — дешевле, вкуснее, а главное — настоящая рыба. Не в Москве живёте, чтоб синтетикой питаться… А дождь-то кончился.

— Мне можно? — из коридора появился Мишка, путавшиеся в халате, как в смирительной рубашке.

32.

— Вытер?! — грозно спросил Олег, примериваясь откусить от бутерброда.

— Угу, — буркнул мальчишка, нацеливаясь на печенье. Джек разлил молоко по чашкам, заметил:

— Отличная тебе улица досталась. Тихая.

— М? — Данила вспомнил постоянный грохот техники на стройке.

— У нас в отряде в семь утра как горн даст — и весь сон долой, — пояснил Джек. — Тысяча человек на плацу — это вам не шуточки. Зато будильник не нужен.

— Тысяча! — фыркнул Олег, тоже потянувшись за печеньем.

— Плохо, что хорошей речки нет, — посочувствовал Данила. На него обернулись все трое.

— А чем тебе Колотьва не нравится? — удивился Олег. Данила пожал плечами:

— Канава какая-то…

— Канава?! — взвился Мишка. — Это тут, потому что её чистили, русло углубляли! А дальше за городом вдоль неё сперва леса идут — раз! А потом плавни — два! До самого Дона, она в Дон впадает! Там островков разных, уток, гусей, рыбы — тучи! И кабаны есть, и бобры, и… — он захлебнулся от обилия переполнявших его чувств и обиды за родные места.

— Правда, — подтвердил Джек. — Мы туда часто походами ходим. Без этой речки тут полупустыня была бы. В тех плавнях во время оккупации единственный в этих местах партизанский отряд скрывался. Немцы их найти не могли, плавни даже зимой не замерзают.

Какое-то время все четверо молча ели. Потом Данила напрямую спросил:

— А трудно вступить в ваш клуб?

— Трудно, — нахально ответил Мишка. Джек не глядя ловко поймал его нос пальцами и под возмущённо-гнусавый писк пояснил:

— Да нет, мы всех берём, говорили ведь. Просто приходи. Нужно разрешение родителей — и ты кандидат. А там…

— А выше не все пробираются? — в ответ на недоговорённость спросил Данила.

— Не все, — подтвердил Олег.

— Что, трудно всё-таки? — небрежно осведомился Данила.

— Не физически, — покачал головой Олег. — Просто не всякий может переступить через свои интересы и амбиции ради традиций и обычаев клуба, ради дисциплины.

— А то многие приходят: "Научите драться!" — улыбнулся Джек. — И всё. Больше у них и фантазии-то нет. Научите меня драться, я буду самым сильным на своей улице, а кто против — тому в грызло. А зачем нам такие? Ну и уходят.

— Не все, — возразил Олег. — Сашко был такой. А потом всё-таки перетерпел, остался — и понял, что уметь драться — не главное. Даже вообще — не важное. Вот эти скоты, шестёрки — думаешь, их драться не учат? У-учат, и за большие деньги, разные там сэнсеи и мастера, и хорошо учат! Мафиози своей смене даже спортивные лагеря организуют — по высшему классу!

— А побеждаем мы, — серьёзно подытожил Джек. И добавил: — Вот кто смог понять — почему, тот у нас и остаётся.

Разговор о клубе на этом и кончился — Данила не стал добиваться большего, а ребята не продолжали. Только Олег, когда уже собирались расходиться, вдруг сказал:

33.

— У нас послезавтра вечером в школе костюмированный бал — в честь окончания учебного года, традиция такая. Если хочешь — приходи, только костюм сооруди. Или достань.

— Эй, правда, — кивнул Джек, — приходи! Ты же всё равно в нашей школе будешь учиться.

— И в любом случае — я тебя приглашаю, — заявил Олег.