Жил в Норвегии маленький мальчик, звали его Каос. Вообще-то его настоящее имя было Карл Оскар, но когда он был совсем маленький, ещё меньше, чем сейчас, ему было трудно выговорить такое длинное имя, и он назвал себя Каосом. Это было немного похоже на Карл Оскар, по крайней мере, ему так казалось. Вскоре и мама стала звать его Каосом, а за ней и папа, и, наконец, все знакомые, которые жили с ним в одном городе.

Город был не большой, но и не очень маленький. Назывался он Ветлебю, по-норвежски это и значит «небольшой город». Как и во всех городах, в Ветлебю была Главная улица. Она тянулась через весь город, и на ней были всякие магазины, аптека, библиотека, сберкасса и почта. Были в городе и неглавные улицы и даже переулки, но на них магазинов почти не было.

У города были две достопримечательности, и он очень гордился ими. Первой — была гора. Только не подумайте, будто город стоял у подножия этой горы. Нет, он раскинулся по её склонам, и на верхние улицы жители попадали не без усилий. Но они любили свою гору и не жаловались.

Второй достопримечательностью был водопад. С вершины горы стекало множество ручьёв и ручейков, они сливались в реку, и река текла в город. Кое-где она текла медленно и спокойно, а кое-где яростно бросалась со скал и уступов, встречавшихся ей на пути. Это и были водопады.

Самый большой водопад находился в центре города. После этого водопада река снова становилась рекой и мирно впадала в озеро, лежавшее за городом.

Жители города любили водопад и, чтобы лучше им любоваться, построили над ним мост. Мост был такой высокий, что брызги не долетали до него. Каос жил рядом с этим мостом. Дом, в котором он жил, назывался Газетным, потому что в нём выпускали газету. Здесь работали журналисты, художники, фотографы и печатники. Газету выпускали на втором и на третьем этаже, а на первом был склад и рядом с ним небольшая квартира — две комнаты, кухня и ванная.

В этой квартире и жил Каос. В типографии гудели печатные станки, за окном грохотал водопад, но Каосу они не мешали. Это был свой, привычный шум, и Каос относился к нему как к старому другу. Впрочем, водопад грохотал не всегда: зимой он превращался в простой журчащий ручей. Зато весной и осенью это был настоящий большой водопад.

Сейчас стояла осень, водопад грохотал вовсю, но Каос и папа с мамой легко засыпали под его шум, радовались ему по утрам и весь день помнили о нём.

Газетный дом стоял на площади, тоже довольно шумной, потому что через неё проезжало много машин и мотоциклов. Машины сердито ревели, давая газ, чтобы преодолеть крутой подъём, начинавшийся сразу за площадью. К их шуму Каос тоже привык. Он всегда точно знал, какая машина едет мимо его дома: легковая, грузовик или автобус, и среди них всегда различал шум одной машины — маленького голубого автобуса, который возил пассажиров из города в гостиницы, находившиеся у самой вершины горы. Этот автобус так и назывался Горным, и водителем на нём был папа Каоса. Когда вечером Горный автобус возвращался из рейса, Каос подбегал к окну и кричал:

— Мама! Мама! Это папа!

И если мама не готовила ужин, она тоже подходила к окну и они вместе с Каосом смотрели, не остановится ли голубой автобус возле их дома. Случалось, он останавливался, даже если путь был свободен и никто из пассажиров не собирался выходить на площади. Автобус давал короткий сигнал и чуть подавался назад — это был особый автобусный танец, который он исполнял только перед Каосом и его мамой. Потом автобус снова продолжал путь. Он спешил доставить пассажиров до места и вернуться на автобусную станцию, где был его дом. Перед сном автобус тщательно мыли и внутри и снаружи, чтобы завтрашним пассажирам было приятно в нём ехать.

Если было не слишком поздно, и не слишком темно, и была не слишком плохая погода, мама разрешала Каосу пойти встретить папу. Но она сама переводила его через площадь, на которой грозно ревели машины и танцевал голубой автобус, если у папы было хорошее настроение.

Сегодня настроение у папы было отличное, автобус исполнил свой танец и даже два раза погудел. Каос сразу понял, что папа торопится домой. Но мама жарила форель, и Каос не знал, сможет ли она перевести его через площадь. А вдруг из-за этой форели он не пойдёт встречать папу? Каос взглянул на маму.

— Не волнуйся, сейчас я провожу тебя, — сказала мама. — Я как раз только что перевернула рыбу и убавила огонь.

Мама надела куртку, а Каос — свитер. От спешки он никак не мог попасть головой в ворот. Наконец его голова вынырнула наружу, и Каос с мамой выбежали из дома на площадь.

Вот уж где было шумно! Водопад грохотал, типография громко кашляла, машины ревели. Каос взял маму за руку, посмотрел налево, потом направо, выждал минутку и пошёл на другую сторону. Там он остановился и посмотрел, как мама пойдёт обратно, — ведь он тревожился за неё ничуть не меньше, чем она за него.

Перейдя площадь, мама помахала Каосу рукой. Теперь он мог один идти на автобусную станцию, больше ему не нужно было переходить улицу.

Станция была недалеко. Каос прошёл через зал ожидания и вышел на двор, где стояли автобусы. Их было много. Одни готовились к последнему вечернему рейсу, другие отдыхали — они уже достаточно наездились за день.

Голубой горный автобус стоял в самом углу двора, и папа рядом с ним, но Каос знал: бежать к папе нельзя, надо ждать на крыльце — во дворе было опасно, туда приезжали всё новые и новые автобусы. Каосу казалось, что он ждёт слишком долго. Папа как будто не замечал его, он разговаривал с одним из водителей, потом влез в автобус за сумкой, потом снова заговорился. Но вот он взглянул на крыльцо и улыбнулся Каосу.

Теперь Каос мог ждать сколько угодно! Тут было на что посмотреть, тем более что Каос знал в лицо каждый автобус. Тот, который ездил в долину, устал и запылился, его рабочий день уже кончился, и он ждал, когда его вымоют. Тот, который ездил к подножию, тоже изрядно устал, но ему предстояло совершить ещё один, последний, рейс — перед ним толпились люди, и кое-кто уже поднялся внутрь.

Самый важный вид был у городского автобуса. Да как же ему было не важничать, если он целый день ездил по асфальту и почти не запачкался! Впрочем, когда Каос присел на корточки, он увидел, что и у городского автобуса под крыльями полно пыли.

А вот и папа! Но Каос даже не шелохнулся, хотя у него внутри всё так и подпрыгнуло от радости, папа мог быть спокоен — его сын не выбежит на автобусную площадку.

Наконец папа взял Каоса за руку, они рядышком прошли через зал ожидания, вышли на улицу и направились к дому. Каос старался делать такие же большие шаги, как папа, а папа — такие же маленькие, как Каос, и потому они шли почти в ногу.

На площади они остановились. Здесь, беря разгон перед подъёмом, машины ехали особенно быстро. Перейдя площадь, Каос с папой пошли не домой, а поднялись на мост. Папа помог Каосу встать на нижнюю планку перил, чтобы он, держась за верхнюю, мог лучше видеть водопад.

Водопад бесился и яростно пенился, в воздух летели брызги, и было видно, что с этим водопадом шутки плохи.

— Ишь, набрал силу! — крикнул папа Каосу в ухо.

— Э-ге-гей! — крикнул Каос водопаду. Тум-тара-тум-тара-тум! — прогрохотал водопад ему в ответ.