В одной из петербургских казарм, в квартире полковника, начиная с 1886 года слышались шаги, вздохи, голоса, царапанье по одежде и мебели, пронзительный свист, стройное пение, при хорошем освещении виделись призраки, сами собой раскрывались и закрывались двери. Все это продолжалось до 1890 года.

С февраля 1891 года в одном из домов Ростова-на-Дону стали раздаваться стуки в окна, двери, стены - как бы кулаком или пальцами, сначала ночью, потом и днем. Причем с такой силой, что распахивались двери и сотрясались стены. Стук был частый, тройной. Жильцы и соседи осматривали дом, двор, караулили, стояли в засаде, но удары все равно продолжались.

В Царицыне в 1893 году в квартире модистки в присутствии двенадцатилетней ученицы слышались постукивания в полу под ней, где бы она ни находилась. Во время молебна стуки продолжалось в такт пению. Через три недели модистка отправила ученицу домой, и все прекратилось.

В городе Тихвине Новгородской губернии в 1893 году в доме мещанина Василия Капецкого в кровати слышались стуки и царапанья, сбрасывались с мест разные вещи. 22 октября сорвало прибитый к стеке декоративный ковшик с такой силой, что сломалось деревянное ушко. На зов хозяина явились полицейские чины. В их присутствии поднимались и сбрасывались на пол доски с днища кровати. Едва на нее лег столоначальник полицейского управления, как ему стали наноситься частые удары как бы хлыстом. Лег другой полицейский чин - из-под него вырвало доску в днище кровати. В полночь пришли четыре городовых, делавших обход, все сели на "нехорошую" кровать, каждого из них ударило по плечу как бы ладонью. На глазах у всех с кровати стала подниматься и даже сворачиваться постель. Все это время на лежанке располагался шестилетний сын хозяина. Присутствующие заметили, что, когда начиналась вся эта чертовщина, мальчик принимался усиленно дышать и как-то конвульсивно ворочаться.

Как и в других странах, в России вспышки феномена происходили ежегодно, и не единожды в год. Но не все они попадали на страницы газет, даже местных, и лишь необычность случая или значимость персоны, на дом которой обрушилась напасть, давали шанс оставить о событии печатный след. Именно это и произошло со священником села Лыченцы Переяславского уезда Владимирской губернии отцом Иоанном Соловьевым.

Ехал он как-то в ноябре 1900 года через лес с матушкой и учительницей. Вспоминал о служанке, обокравшей его, что перед посадкой в тюрьму бегала к местным колдунам и грозилась: случится с батюшкой и смех и грех. Вдруг из-за кустов, где раньше ничего заметно не было, навстречу повозке стал двигаться огромнейших размеров шест! Минут через десять седоки были вновь перепуганы потоками ослепительного пламени, которые неслись из-за кустов сбоку: гигантский костер горел в глубине леса. Экипаж с седоками вдруг почему-то встал почти отвесно. Батюшка с учительницей упали в лужу, матушка же сидела как ни в чем не бывало.

После этого в доме священника по ночам слышались постукивания, царапанья, стоны и вопли. Потом что-то стало ломиться в дверь. А 11 ноября, около полудня, когда протапливали в комнате печь, батюшка велел четырнадцатилетней няньке подкинуть дров, но тут же в комнату повалил дым! Заглянули в печь и увидели, что дымоход плотно заткнут овчиной, войлоком, мешком и чем-то еще. Подобные события были и вечером, но не столь злостные.

Ночь прошла спокойно, если не считать постукиваний в разных местах. Утром 17 ноября сама собой затопилась печь: дым в комнате, труба перекрыта, в печи же горели шерстяные платки и перевитый проволокой моток ниток. Все вышли, а войдя, нашли в печи догоравший большой шерстяной шарф, только что висевший в углу за печью. В зале же на поду обнаружили целый склад неположенных вещей, а цветы с окон поставленными на стол.

Отец Иоанн заявил об этом мирянам - все село от мала до велика наполнило дом. Вдруг запахло гарью - в печи горели ситцевые и фланелевые кофты, вынули, залили водой и через минуту нашли в печи три совершенно новых детских платья. В это же время на кухне "с шестов снято белье и спрятано в ушат с водой, в который через минуту незримо для всех затискан был драповый дипломат на меху. Ручки дверей все незримо были при всем народе опутаны разными тряпками".

По окроплении дома святой водой, рассказывает Отец Иоанн, он перед иконами на столе положил увернутыми в епитрахиль крест и Евангелие и вышел из залы со всеми находившимися в кухню, затворив в зал двери. Через пять минут, войдя, увидели: епитрахиль разостлана на полу, крест лежит посреди ликом к иконам, Евангелие в одной стороне, требник отброшен в другую. Редкая минута проходила без происшествий. Масса была случаев, когда вещи, находившиеся в одной комнате, мгновенно каким-то образом оказывались в другой.

20 ноября с утра в печи стали загораться неведомо как туда попадавшие вещи, вслед за тем "из трубы на шесток стали падать, довольно горячими, сапоги, с промежутками, один за одним, числом семь, а восьмой найден за печью". Через час после этого чулан изнутри был завален разной рухлядью и кругом льна, около трех пудов, так что понятые с трудом отворили, дверь.

Пришлось отправить владимирскому епископу Сергию телеграмму: "Владыко святый, бесы наполнили дом: затопят печи, жгут одежду, топят в воде, переносят вещи, беспрерывно сотни людей день и ночь свидетели. Прошу молитв. Переяславль, Лыченцы, священник Иоанн".

В 11 часов вечера 21 ноября, согласно распоряжению епископа, прибыл местный благочинный, отец Павел Веселовский. Дети уже легли спать, но в присутствии благочинного в печке загорелось детское платье, только что повешенное на гвоздь.

К 29 ноября отец Павел составил акт дознания, где, в частности, отмечалось: "При опросе пятнадцати свидетелей-очевидцев все они дали сходные показания". Но незадолго до этого явления прекратились.

Они возобновились 15 декабря "с большой силой и вредом. Одежда в комнатах, кухне и чуланах буквально вся незримо, неслышно и почти однообразно изорвана; у многих приезжающих тоже на глазах рвалась незримо и неслышно. У пристава шинель исстрижена бубновыми тузами (!)… Рвалась одежда приезжих и наша, самый прочный драп". Ни надрезов, ни проколов по тщательном осмотре не оказалось. "Обыкновенными руками так рвать никакие силы не в состоянии", - рассказывал отец Иоанн.

Спасаясь от напасти, он переехал в другое село. Что было дальше осталось неизвестным. Интересно, что в 1901 году действительный член ученого отдела распространения технических знаний Владимирского статистического комитета И. Ф. Токманов в связи с полтергейстом, вспыхнувшим в доме священника Иоанна Соловьева, сообщил: "В конце XVI и XVII веков подобные явления происходили в селе Лыченцы чаще, а в XVIII - реже, что видно из древних документов, сохранившихся в архивах".

Это - не единичный случай, когда полтергейст через десятки и даже сотни лет возвращается на "место преступления".

Весной 1904 года во Владикавказе странные напасти преследовали двенадцатилетнюю Любу Морозову, которая безуспешно пыталась устроиться в няньки. Ее всякий раз прогоняли, поскольку с приходом в каждый новый дом начинались очень неприятные явления: девочку постоянно обрызгивало водой, домашняя утварь сама собой срывалась с места, летала, задала и иногда разбивалась. Такой странный работник не устраивал хозяев, и Люба в конце концов вернулась в дом своего деда. Но странные явления продолжились и там.

Беда, коль полтергейст обрушивается на семью! Даже если ее глава принадлежит к храброму сословию казаков. Последнее имело место в одном из казачьих поселков Томской губернии, где 1 октября 1903 года и доме, принадлежащем казаку Михаилу Флегонтовичу Коновалову, поселился "невидимый разбойник", бесчинствовавший, по крайней мере, вплоть со марта 1906 года.

10 февраля 1906 года Коновалов направил прошение его превосходительству господину атаману 3-го военного отдела Сибирского казачьего войска с просьбой временно, сроком на три месяца, отпустить своего служащего в третьем конном полку сына, казака Матвея Коновалова, в помощь себе для постройки дома на новом месте. Других помощников у него нет: два сына еще малолетние, а восемнадцатилетний Егор "таковой совершенно глупого рассудка слабоумный".