Виновница ее бед горделиво развернулась и с высоко поднятой головой направилась к выходу, покачивая прекрасно очерченными бедрами. Должно быть, она мысленно смеялась над несчастной соперницей, ничуть не заботясь о том, что отнимает отца у детей.

Конечно, Николь и раньше знала о существовании подобных особ, но и не предполагала, что ей придется так страдать от встречи с одной из них. Барбаре Хорнклиф удалось разом перечеркнуть все ее жизненные убеждения и принципы, понятия семейного долга, взаимных обязательств, воспитания. Несчастная Николь была настолько поражена стычкой с соперницей, что ей даже в голову не могло прийти, что случай Ричарда и Барбары — не правило, как утверждала торжествующая разлучница, а исключение. Но обычная для Николь привычка умалять свои достоинства взяла верх.

Барбара — изящная, красивая, умная, занимающаяся интересным делом, вяло думала Николь. А она годами сидела дома и ухаживала за детьми и поэтому вряд ли интересна любому мужчине, а не только собственному мужу.

Злость и раздражение сменились подавленностью и апатией, затем Николь почувствовала безграничную усталость. Опустившись в одно из кресел, она услышала, как открылась и захлопнулась дверь.

— Мы закончили с миссис Френсис.

Беспечный тон мисс Хорнклиф заставил Стивена чуть ли не заскрипеть зубами. Но было нетактично выказывать неприязнь к сотруднице. К тому же та сразу бы догадалась, что он испытывает симпатию к Николь. Еще Стивен считал, что не имеет права вмешиваться в это сугубо личное дело. В любом случае ему как руководителю фирмы следует быть объективным.

Стивен нарочито медленно поднялся со стула, держа в руках отчет, который он безрезультатно пытался читать.

— Спасибо, что вы пришли, Барбара.

— Ну что вы, мне это доставило удовольствие, — задорно играя глазами, отозвалась она.

— Причинять боль?

Обидные слова вырвались прежде, чем Стивен успел подумать. Но все же он обрадовался, что ему удалось стереть ликование с лица Барбары.

— Встреча была не моей идеей, мистер Крессуэлл, — холодно напомнила она.

— Здесь наши мнения расходятся, Барбара. По своему опыту я хорошо знаю, что любая боль, причиненная пусть ненамеренно другим людям, потребует искупления и доставит неприятности прежде всего вам.

Этому правилу его научили родители Николь. Но несомненно, самовлюбленной Барбаре все равно, через что переступить для достижения своей цели. И последние слова босса, очевидно, для нее — всего лишь пустой звук.

— И никаких слухов в моей компании, Барбара, — добавил Стивен, не давая ей возможности продолжить спор. — Советую сохранять вашу встречу с миссис Френсис в строжайшем секрете. Вы меня поняли?

— Отлично, мистер Крессуэлл, — сладким голоском пропела Барбара. — Я могу идти?

Стивен кивнул, и Барбара Хорнклиф поспешно вышла.

Затем Крессуэлл повернулся к своему секретарю, приятной пожилой женщине.

— Это касается и вас, Линда. Никаких разговоров.

— Я буду нема, как рыба, — убежденно отвечала та, глядя на босса понимающим взглядом.

Стивен наконец-то улыбнулся. Ему нравилась Линда Ситон. Его секретарь не только аккуратно и быстро справлялась с поручениями, но еще и обладала тонким ненавязчивым чувством юмора. Несмотря на возраст, Линда не была лишена некоторой экстравагантности и каждые три месяца меняла цвет волос. Сейчас ее кудряшки были ярко-оранжевыми с отдельными светлыми прядками. Линда заявляла, что терпеть не может седину.

— Я проверю это позднее, — сказал Крессуэлл, бросив отчет на стол. — Сделайте, пожалуйста, кофе и принесите его в кабинет вместе с сандвичами.

— Слушаюсь, мистер Крессуэлл, — отвечала исполнительная секретарша.

Стивен не собирался так просто отпускать Николь. Скорее всего, она еще не завтракала, и наверняка разговор с Барбарой основательно выбил ее из колеи. В состоянии стресса ей никак нельзя садиться за руль.

И оставаться одной тоже.

Крессуэлл быстро направился к кабинету, однако около двери приостановился и задумался. Возможно, Николь сейчас меньше всего нужно его общество. К тому же Стивен хорошо помнил, как на прошлогодней рождественской вечеринке она ясно дала понять, что не собирается возобновлять с ним никаких отношений. Тогда Стивен сдержался от выражения своих чувств, уважая ее решение, но, узнав о том, что брак Николь трещит по всем швам и, видимо, скоро распадется, позволил себе немного пообщаться с ней этим утром. Еще оставалась надежда…

В любом случае, стоит попробовать. Стивен вошел в кабинет и тихо закрыл дверь, думая, что в данном случае надо действовать очень осторожно. Николь пришла сюда, чтобы спасти свой брак. Очевидно, она любила Ричарда Френсиса и ей, во всяком случае сейчас, не нужен другой мужчина.

Сидя за столом, Николь сжимала пальцами виски. Боль поражения… И он ничем не мог помочь. В голове Стивена мелькнула мысль, что будь Джек жив, то хорошенько бы отделал Френсиса в отместку за страдания сестры. Но в подобных обстоятельствах грубая сила не поможет, и Стивен хорошо знал это. Но ему очень хотелось бы подраться за эту женщину. Николь заслуживала лучшего к себе отношения. Оставить ее ради такой пустышки, как Барбара Хорнклиф…

Глубоко вздохнув, Крессуэлл двинулся к столу. Может, сжавшаяся от отчаяния Николь захочет поплакать у него на плече, позволит отвезти домой, разрешит стать другом и через какое-то время даже больше, чем другом?

Долгие годы Стивен остро ощущал пустоту в душе, которую никто не мог заполнить с тех пор, как он потерял Джека и Николь.

Дружба и понимание, начавшиеся в детстве, были мгновенно разбиты одним ударом, и их ничем не удалось заменить. Джека не вернуть, но Николь…

Николь подняла голову. Ее огромные зеленые глаза были наполнены слезами. Он больше не тратил времени на раздумье и заключил Николь в объятия.

Все произошло так быстро, что Николь не поняла, как оказалась в объятиях Крессуэлла, и не успела даже подумать, насколько это неприлично. Однако ощущения, вызванные близостью его тела, привели ее в замешательство.

Уже много лет единственным мужчиной в жизни Николь был ее муж. Казалось, уже вечность прошла с тех пор, как она занималась любовью со Стивеном, но тем не менее в памяти возникли их юные обнаженные тела и чувства, испытанные тогда, почему-то вернулись в один миг.

Ее полная грудь, тесно прижатая к его широкой, мускулистой груди, напряглась от возбуждения, ноги задрожали, от жарких прикосновений его рук загорелась кожа. Здравый смысл куда-то улетучился, остались только чувства, потаенно преследовавшие ее в юности, которые ничем нельзя заглушить.

Одной рукой Стивен склонил голову Николь к своему плечу, нежно поглаживая ладонью ее волосы. Вдыхая приятный запах одеколона, Николь вслушивалась в гулкие удары его сердца.

— Не надо сдерживаться, Ники. Поплачь, — прошептал мужчина, прижимаясь щекой к ее голове. — Расскажи мне о своем горе, как бы ты поделилась этим с Джеком.

Да он просто пытается заменить ей брата! — подумала Николь. По-дружески сочувствует? Слез как не бывало — последние слова Стивена высушили их. Ведь ее чувства сейчас нельзя назвать ни дружеской, ни сестринской привязанностью. Она знала, что поступает неправильно, совершенно неправильно.

Семейные проблемы отошли на второй план. Николь спрашивала себя, помнит ли Стивен то время, когда обнимал ее не как названный брат, а как мужчина…

Сейчас ей уже не семнадцать, она стала взрослой опытной женщиной, чей брак был на грани разрыва. Неужели Стивен решил воспользоваться ее слабостью?

Невольно Николь вспомнилась та единственная ночь, которую они провели вместе. Тогда, удрав из общей компании, вскоре они, ощущая себя заговорщиками, очутились в спальне Стивена. Сначала они долго смеялись, а потом Николь ощутила на своей талии его руку, и, хотя, видимо, начинало сбываться то, о чем она долго мечтала, поначалу девушка испугалась. Она попыталась было вырваться, но Стивен лишь крепче прижал ее к себе. В следующий момент его губы были на ее губах, сливаясь с ними. Огонь жаркого поцелуя проник внутрь и дошел до ее самых потаенных уголков. Губы юноши жадно прижимались к ее губам, заставляя их раскрыться навстречу разгоравшемуся в нем пламени. Его язык проник внутрь и неспешно вкусил всю сладость ее уст, отнимая у Николь волю к сопротивлению. Она попыталась уклониться, но Стивен держал ее так, что было не повернуться. Ее талию крепко обвивала его рука, а девичьи груди прижались к его груди. Рука юноши скользнула вниз ей на бедро и прижала его так, что Николь уже больше не могла не обращать внимания на очевидное проявление страсти, сжигавшей ее любимого.