И вот уже барабанчики перепелов, и передо мной сверкает среди зелени деревьев голубой купол Гур-эмира. Озарены солнцем стены, украшенные синей и голубой мозаикой, похожей на вышивку крестиком, и портальный вход, где «в общей палитре слиты такие краски, как белая, зеленая, синяя, голубая, желтая, черная и золотая. В скверике перед Гур-эмиром играли в «лянгу» дети: подбрасывали внутренней стороной ботинка свинцовую бляшку с пучком перьев.
Внутри мавзолея в прохладном полумраке нежно отражался свет решетчатого окна на темно-зеленой, почти черной, плите из нефрита — надгробном камне Тимура. Расскажу тебе жизненный анекдот, начало и конец которого были как раз тут, в Гур-эмире.
19 июня сорок первого года была вскрыта для изучения гробница Тимура, а 22 июня Гитлер напал на Советский Союз. Мусульманское суеверие объяснило: «В старинных-де книгах предсказано: когда откроют гробницу Тимура, выпустят на волю духа войны!» Война, как всякое бедствие, приносит вспышку религиозности; слух, что ученые выпустили духа войны, нашел благодатную почву в отсталых слоях населения, взбудоражил их, мол, не было бы Академии наук — не было бы и войны!
Что этому противопоставить? Решили торжественно возвратить останки Тимура в Гур-эмир, превратив это в грандиозное зрелище. Приехали делегации, прибыла правительственная комиссия. Говорились речи, разъяснялась научная причина вскрытия, научные результаты… И прах Тимура 20 декабря 1942 года при стечении народа вновь предали земле. Но вслед за этим развернулась Сталинградская битва, Паулюс был пленен, — опять возникло: «Сами видите, похоронили духа войны, Гитлеру пришлось солоно…» До сих пор в Узбекистане, улыбаясь, рассказывают про это.
Утопив в крови, разрушив и разграбив Грузию, Армению, Сеистан, Малую Азию, Индию, Тимур сохранял жизнь мастерам и свозил их в Самарканд, стремясь превратить свою столицу в «центр вселенной»: руками этих мастеров воздвигнуты лучшие здания Самарканда.
Перед памятью безвестных мастеров почтительно склоняешь голову, стоя во дворе Биби-ханым — соборной мечети Тимура. Это о ней некогда поэты писали: «Ее купол был бы единственным, когда бы небо не было его повторением. Единственной была бы арка, когда бы Млечный Путь не оказался ее двойником».
Теперь сквозь купол Биби-ханым днем проглядывает небо, а ночью сквозь него переливается серебром Млечный Путь: купол и арка обрушились от времени и землетрясений. Верю, что реставраторы, окончив работу, вновь напишут на арке то, что было начертано на ней по повелению Тимура: «Мир — час, а потому вооружайтесь терпением!»
В центре двора Биби-ханым стоит гигантская мраморная подставка для Корана. Туристы любят рядом с нею сниматься: ничтожность человеческого роста выразительно подчеркивает величину подставки. В своем простодушии они думают (величайшее заблуждение!), что это всего-навсего подставка для Корана. На самом деле — еще одна гробница, воздвигнутая Тимуром: под сим мрамором похоронено одно из семи великих искусств — искусство каллиграфии.
Почти двадцать лет назад тутошний старик сторож поведал мне об этом, но, признаться, принял тогда его рассказы за легенду. Десяток лет спустя прочтя об этом же в «Трактате о каллиграфах и художниках» Кази Ахмеда, писателя XVI века, понял: подлинная страница прошлого!
Расскажу тебе ее — наполовину по иронической записи, сделанной мной со слов сторожа, наполовину по Кази Ахмеду.
Смерть седьмого искусства
Жил-был искусный каллиграф. Его обуяла жажда славы и жажда денег. Он решил написать и преподнести в дар Тимуру Коран величиной с ноготь… Передаю слово Кази Ахмеду:
«Другой из знаменитых мастеров письма — Омар Акта: он не имел правой руки и левой писал на страницах таким образом, что взоры знатоков изумлялись, а мудрый разум мутнел, взирая на это. Он написал для господина времени эмира Тимура Гурагана список (Коран) почерком губар: по объему этот (список) был так мал, что его можно было уместить под гнездом перстня, и принес в дар господину времени…»
Тимур не понимал маленьких вещей, ценил только гигантское. Каллиграф двадцать лет трудился над своим миниатюрным Кораном. Но Тимур не дал в награду ему ни гроша…
«… Так как он слово его святейшества всеведущего царя написал чрезвычайно мелко, он (Тимур) не одобрил, не принял и не соизволил быть к нему любезным…»
На Востоке говорят: «Если тесен сапог, что пользы от широты вселенной?!» Весь мир показался каллиграфу тесным. Понося Тимура, он вернулся домой в раздражении, взял лист бумаги величиной с площадку арбы, за семь дней левой рукой написал гигантский Коран, взгромоздил его на арбу и повез во дворец.
«… Омар Акта написал другой список, чрезвычайно большой, каждая сторона его была один локоть и даже более; после окончания украшения и переплета, привязав этот (список) на арбу, он отправился во дворец господина времени. Когда это известие дошло до слуха султана, господина времени, он вышел навстречу со всем духовенством, вельможами, эмирами, столпами державы, оказал упомянутому каллиграфу большие почести, и уважение, и безграничные милости».
В награду Тимур дал каллиграфу десять тысяч золотых тиллей. А для Корана сделали мраморный пюпитр и поставили в соборной мечети.
Но каллиграф совершил ошибку: получив деньги, начал хвастать, что написал Коран всего за семь дней, и смеяться над Тимуром, что тот за неделю работы заплатил ему десять тысяч золотых тиллей. Этот каллиграф не знал простой истины: чем меньше человек понимает в искусстве, тем ему кажется проще судить о нем. Тимур был талантлив как воин и умный правитель, но, помимо этого, мало что знал. Доносчик сообщил Тимуру о словах каллиграфа. Тимур рассудил: если Коран можно написать за семь дней, то за переписку книг можно платить в сто раз меньше.
С тех пор по его повелению стали каллиграфам в сто раз меньше платить: в тот день умерло искусство каллиграфии, сделалось простой перепиской.
Стоя во дворе мечети Биби-ханым, хочется рассказать тебе еще одну историю. Только прежде объясню, кто такая Биби-ханым. Настоящее имя ее — Сарай Мульк-ханым. Была правнучкою Чингиза, о внешности ее в одной из чагатайских легенд говорилось: «Если сказать о ее красоте, покажется некрасивой она, потому что девушка эта красивей всех слов».
На ней первой женился Тимур и прожил с нею в согласии долгие годы, ей одной доверил воспитание сыновей от всех своих жен и воспитание внуков, словом, только с нею считался, относясь к прочим женам как к гаремным наложницам. А для ее погребения воздвиг отдельный мавзолей напротив мечети Биби-ханым.
Так вот, поверишь ли, я видел Биби-ханым. Не шучу! Говорю не о мечети, не о мавзолее: о ней самой — о старшей жене Тимура.
Моя встреча с Биби-ханым
В 1946 году, бродя по Ташкенту, наткнулся я как-то раз на музей кустарно-художественных ремесел. О его существовании не подозревал; очень удивился, увидев табличку. Вероятно, многие ташкентцы до сих пор не знают про этот музей, так как он на тихой улочке, далеко в стороне от обычных путей горожан.
Дом оказался в своем роде единственным: построил его до революции некто Половцев и украсил в чисто узбекском вкусе, поручив расписать внутри народным мастерам. С интересом разглядывал я росписи на стенах и потолках и выставленные тюбетейки, одежды, вышивки, ковры, сюзане, гончарные кувшины, блюда.
Директор, водивший меня по музею, под конец спросил:
— Хотите поглядеть Биби-ханым?
— В каком смысле? — не понял я.
— Ну, самое Биби-ханым… Сарай Мульк-ханым, старшую жену Тимура?
Подвел меня к углу, откинул покрывало, и я увидел под стеклянным колпаком деревянный саркофаг, в нем лежал хорошо сохранившийся костяк маленькой женщины; остались части одежды, кусочек бархатного женского наряда, местами на лице кожа, ногти на руках, и волосы… прядь седых волос!