Далее Лист говорит: «Увеличение производительных сил как следствие разделения промышленных операций начинается с фабрики и распространяется до национальной ассоциации. Фабрика будет тем более процветать, чем более в ней подразделены занятия, чем более рабочие связаны между собой и чем содействие каждому из них наиболее обеспечено. Производительная сила каждой фабрики будет тем большая, чем более развита во всех ее отраслях мануфактурная промышленность страны и чем крепче она соединена с другими отраслями производства. Точно так же производительная сила земледелия будет тем большая, чем более земледелие соединено местными, коммерческими и политическими отношениями с мануфактурной промышленностью, усовершенствованной во всех ее разветвлениях. По мере развития мануфактурной промышленности в земледелии усиливаются разделение операций и комбинация производительных сил, и потому земледелие возвышается до предела совершенства. Та нация будет наилучше снабжена производительными силами, а потому и будет богаче, которая в пределах своей территории доведет промышленное производство до наибольшего совершенства и, следовательно, земледелие которой будет снабжать население фабрик большей частью съестных припасов и сырьем, в котором оно нуждается».

Лист в своем сочинении неоднократно возвращается к положению, что земледелие находится в теснейшей связи с мануфактурной промышленностью и что потому оно не может достигнуть значительного совершенства при слабом развитии этой последней. Так, между прочим, он говорит: «Нация, преданная исключительно земледелию, подобна человеку, занимающемуся материальным производством и который лишен руки. Торговля представляет только посредника между земледелием и мануфактурной промышленностью и их отраслями. Нация, которая обменивает свои земледельческие продукты на заграничные мануфактурные изделия, представляет собою человека без руки, который опирается на чужую руку. Эта опора полезна, но она не заменяет собою недостающей руки уже потому, что ее деятельность зависит от чужой воли.

Имея мануфактурную промышленность, нация может производить столько съестных припасов и сырья, сколько их будет потреблять собственная мануфактура; находясь в зависимости от иностранной мануфактуры, она может производить только такой излишек, каковой не могут произвести иностранцы и который потому они должны купить извне». Итак, по учению Листа, неразрывная связь земледелия с мануфактурной промышленностью основывается не только на условиях производства, но и на условиях потребления. Вследствие принципа разделения занятий и ассоциации производительных сил совершенствование земледельческого производства зависит от совершенствования мануфактурного. И действительно, мы видим, что почти везде с развитием мануфактурной промышленности одновременно в данной местности совершенствуется и земледелие. Но развитие мануфактур оказывает еще другого рода влияние на развитие земледелия: оно увеличивает внутренний спрос на земледельческие продукты и, таким образом, уменьшает его колебания в зависимости от заграничных событий. Как с первого взгляда ни кажутся ясными эти положения, тем не менее их многие не сознавали и ныне еще не сознают. Сколько раз проповедовалось и теперь проповедуется, что Россия страна земледельческая, что нужно стараться совершенствовать именно эту отрасль народного хозяйства и что потому абсурдно искусственно создавать национальную мануфактуру. Очевидно, эти проповедники не понимают, что совершенствование земледелия немыслимо без равносильного развития мануфактур. Нужно иметь в виду, что вышеприведенные строки были написаны Листом еще тогда, когда не было помину о наводнении Европы заатлантическими земледельческими продуктами. Теперь высказанные им положения приобретают особое для нас значение. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что вследствие развития заатлантической конкуренции наши земледельческие продукты со временем будут встречать все менее и менее выгодный сбыт за границею. При таком положении вещей поддержание нашего земледелия может быть основано главным образом на развитии внутренней мануфактуры. Все, что делается и будет делаться государством непосредственно для расширения отечественной мануфактуры, служит опорою для отечественного земледелия. Мы не можем изложить здесь все соображения Листа, высказываемые им по поводу принципа разделения занятий и ассоциации производительных сил, а потому в заключение приведем следующую выдержку, которая резюмирует эти соображения:

«Общественная экономия нации вообще должна быть рассматриваема с точки зрения принципа разделения обязанностей и комбинации производительных сил».

«Общее благоденствие в громадном обществе, называемом нацией, представляет собой ту же иголку в фабрике иголок. Высшее разделение занятий в нации составляет разделение интеллектуальных занятий и занятий материальных. Они тесно связаны друг с другом. Чем более интеллектуальные производители споспешествуют развитию нравственности, религиозного чувства, света, общественной свободы и прогресса, внутренней безопасности граждан и их имущества, внешнего могущества и независимости нации, тем обширнее будет ее материальное производство; чем более материальные производители будут производить ценностей, тем большего успеха будут достигать производители интеллектуальные». «Наисовершеннейшее разделение занятий, наилучшая комбинация производительных сил в материальном производстве заключается в земледелии, с одной стороны, и в мануфактурной промышленности — с другой».

Частная экономия и национальная экономия. Известно, что классическая политическая экономия проповедует полное невмешательство государства в экономическую жизнь граждан. Проповедь эта основана на следующем положении, провозглашенном Адамом Смитом: «То, что составляет благоразумие в поведении каждого семейства в частности, не может ни в какой мере представлять сумасшествия в поведении большого государства. Преследуя исключительно свои собственные интересы, всякий человек неизбежно работает в интересах общества». Из этого положения Адам Смит и его последователи выводят заключение, что всякое стеснение международной торговли с целью поощрения отечественной промышленности нелепо, что нация, точно так, как и отдельный человек, должна покупать предметы там, где их возможно дешевле достать, и что, таким образом, для достижения высшего общественного благосостояния необходимо следовать принципу laissez faire, laissez passer. Смит и Сэй уподобляют народ, желающий поощрять внутреннее производство посредством ввозных пошлин, портному, тратящему труд на шитье для себя сапог, и сапожнику, который пожелал бы увеличить свое производство установлением входной платы в свое помещение. «Как! — говорит Лист. — Разве благоразумие в частной экономии составляет также благоразумие в экономии общественной? Разве в природе человека заботиться о нуждах будущего в той мере, как это в природе нации и государства? Всякий, предоставленный самому себе, думал бы только о своих собственных нуждах и самое большое о своем ближайшем потомстве; люди же, собранные в общество, заботятся о нуждах и удобствах самых отдаленных поколений; с этой целью они подвергают живущее поколение лишениям и жертвам, которых ни один человек с рассудком не может ожидать от отдельных людей. Может ли отдельный человек при ведении своих частных дел иметь в виду защиту отечества, общественную безопасность и тысячу других целей, достижимых только обществом? И общество не налагает ли вследствие сего ограничения на свободу людей? Не требует ли оно жертвы, части их прибыли, их интеллектуального и морального труда и даже их жизни?»

Далее Лист представляет целый ряд неотразимых доводов, отвергающих вышеприведенное положение классической политической экономии, отождествляющее идею частной экономии с идеей экономии национальной. Мы не станем останавливаться на этих доводах, так как ошибочность положения, против которого они направлены, ныне уже признается большинством экономистов и сознается общественным мнением.