Оборотни, заметив, что стрелы не летят, оживились...

Манька зачерпнула кружку живой воды и выпила залпом. Выпила еще одну, передала кружку Борзеевичу. Тот тоже выпил залпом две кружки. Кувшин оттащили в сторону. Гордо встав на скале, удерживая в одной руке меч, в другой посох, она грозно взглянула на врага внизу, и тут же присела за валун. Двое или трое оборотней палили из огнестрельного оружия очередями, прячась за камнями.

-- Если я сейчас погибну, я не прощу себе никогда, что ни примерила... -- она кивнула в сторону кувшина, который остался в земле.

-- Что-то я косенькую с косонькой не вижу, может, пронесет? -- спросил Борзеевич надтреснутым голосом. Оборотней оставалось еще сотни три. -- А вдруг и мне чего-то оставили, просто мы не разглядели? -- предположил он, проследив за Манькиным взглядом.

-- Тебе, Борзеевич, меч оставили! -- напомнила она, пристыдив его.

-- Что это ты задумала?

-- Подпускаем, рубим, подпускаем, рубим... Я отсеку двоих огнем, один тебе, второй мне...

Оборотни поднимались по ступеням. Пройти в другом месте оборотни не могли. Слева и справа от ступеней стены на вершину были гладкие и высокие, чуть выдвинутые вперед. Они надежно защищали вершину на многие мили. Все горы, по которым они прошли, с одной стороны имели такую защиту, кроме девятой, она была защищена со всех сторон. На первой и второй вершине защита была завуалирована, подняться там можно было во многих местах, но чем дальше, тем защита становилась надежнее. Манька посмотрела вдаль. Седьмая горная гряда была чуть ниже, но закрывала все остальные горы, которые остались за нею. А за спиной открылась девятая гора --самая высокая. Даже отсюда, с вершины восьмой горы, девятая терялась где-то в вышине. Слева и справа ее огибали огненные реки, а сама девятая горная гряда дымилась и извергала огонь и серу.

Интересно, что Дьявол прятал на Вершине Мира? Не одну же стелу, в самом деле, со своей подписью!

Манька направила посох на ощерившихся зверей и пальнула огнем.

Оборотни живого огня не ждали -- началось замешательство. Прямое попадание огня выжигало в их теле дыры -- злой оборотень начинал обратную трансформацию. Полузверь-получеловек покатился по земле, вырывая свою плоть.

-- А говорил, только зеркало! -- весело воскликнула Манька, поливая оборотней огнем. Сразу стало легче. Огонь ничем не уступал огнестрельному оружию и стрелял значительно точнее, в отличие от пуль, направленных на нее и Борзеевича, которые почему-то летели мимо, меняя траекторию на ходу. Казалось, выступ в начале лестницы защищает какая-то неведомая сила. Борзеевич с удивлением подметил эту особенность, минуть пять изучая феномен, забыв о битве.

Сразу три оборотня вырвались из начавшейся свалки, бросившись вперед -- и первыми стали жертвами мечей. Манька и Борзеевич осмелели. Борзеевич кинул в оборотней горстью гороха. Манька оглушила еще одного оборотня посохом, проткнув острыми рожками, снова добавила огня, на ходу срубив голову второму. Двое крутились и рвали себя у ног Борзеевича.

Пропустили еще четырех оборотней, отсекая огнем остальных.

Один успел скребнуть лапой, вцепившись зубами в ногу Борзеевича, и сразу челюсти остались без тела. Хватка у оборотней была мертвая, Борзеевич разжал зубы ножом, стряхнув голову, которая уже трансформировалась в человеческую.

Решили больше не рисковать, подпуская по одному, по два...

Поняв, что стрелы больше не летят в их сторону, и воинов всего двое, замешательство оборотней сменилось ликованием. Грянул добрый хор воющих зверей, похожий на дружное "ура!" Задние напирали на передних, те проталкивались вперед и попадали под огонь и мечи. Борзеевич теперь чаше бросал горох далеко в толпу, чем рубил головы. Многие оборотни сразу после этого пытались вести себя благоразумно, выбирались из общей свалки, пропуская вперед всех желающих. Но сзади оборотней подгоняли вожаки.

Кровь лилась по ступеням рекой, мертвые тела заслонили проход. И порой из-за груды тел оборотни выскакивали неожиданно, а иногда пробираясь по телам своих, скатываясь с ними вниз.

Заметив, что оборотней осталось сотни две, Манька и Борзеевич снова достали стрелы. Серебро не оставляло раненных. И когда последний оборотень скатился вниз, Манька и Борзеевич переглянулись. Они были в крови, выглядели взлохмаченными и изможденными, но не сломленными. И будто по команде начали хихикать, негромко, но постепенно смех становился звонче, оба упали, схватившись за животы.

На небе зажглись первые звезды.

-- Бурные аплодисменты! -- сказал Дьявол спокойно, будто ничего не происходило за эти три последних дня, словно не они усеяли склон горы трупами. И не удержался, улыбнувшись во весь рот, обнажив ровные и острые, как у вампира зубы, протягивая им руку и помогая подняться. -- Ладно, учту на будущее, что полторы тысячи оборотней вас тоже не напугали. Можете законно любоваться своими горами! Хоть в шелковых шароварах, хоть в атласных, хоть голые, увешенные всеми украшениями, какие найдутся в кувшине...

-- Жалко дракона нет! -- разочарованно сказала Манька, разглядывая, во что превратился ее плащ, забрызганный нечистотами и грязью. -- А то бы помылись.

-- А, это... -- Дьявол устало махнул рукой. -- Он стирке не подлежит. К утру сам себя постирает. Он просто пока не умеет на ходу ...

-- Надо это...место найти, чтобы выспаться. Хорошо защищенное. А то вдруг еще какая-нибудь тварь внизу бродит.

-- Да вроде все, я их поголовно посчитал, -- Дьявол окинул взглядом поле боя. -- Один разве что, но он умнее других, он в эту свару с самого начала не лез.

-- Эх, жалко, нету твоей стрелы... А то бы мы его достали. Чтобы не бегал по горам и не пугал туристов.

-- Какие проблемы? -- Дьявол достал у нее из колчана стрелу, послюнявил наконечник.

Маньку недовольно перекосило -- столько стрел были потрачено зря! Но промолчала -- зато стрелы не таяли, и все еще торчали из тел. Она прислушиваясь. Оборотень стоял далеко внизу и смотрел в их сторону. Подавленно, с немой злобой.

Манька выстрелила, через минуту она поняла: оборотень мертв.

-- Ну ладно, есть тут одно местечко, но нам придется свернуть в сторону. Сена не обещаю, но от снега, холода и ветра укрытие самое то!

Дьявол подобрал часть вещей, сложенные неподалеку. Она и Борзеевич подобрали остальные, прошлись по лестнице, собрав стрелы в колчаны, чтобы были полными. Пересекли вершину, и через часа полтора спустились на сотню метров вниз, чуть в стороне от основного перехода, оказавшись на небольшой покатой площадке, укрытой от ветра и снега. Дьявол отодвинул камень в одной из стен, нажал рукой на торчавший осколок серебра, вдавливая его в землю. Раздался грохот, скала отъехала в сторону, открывая небольшую щель для прохода одного человека. Потом положил камень на место, закрывая серебряный рычажок.

-- Прошу! -- сказал он и первым вплыл в проход.

Манька и Борзеевич протиснулись следом -- в пещере было свежо. Но когда зажглась ветвь неугасимого полена, Манька обомлела, а Борзеевич потерял дар речи: посередине пещеры стоял каменный стол, а на нем лежало крупное полено и яйцо. Манька сразу догадалась, что это за яйцо. Ему еще предстояло вылупиться, может быть, через сотню тысяч лет. Свое полено она уже нашла, и яйца прикатились -- даже два!

-- Тут ведь что-то написано? -- спросил Борзеевич, не отрываясь от надписи на стене. Он с любопытством разглядывал перевернутую "А" в круге.

-- Тут написано: здесь были Ясень, Древень, Белогор и Дьявол. Прекрасная незнакомка и могучий Борзей -- мы вас помним! Ну и... описание славных подвигов пятерых, и падение врагов... И Царя...

-- Это все здесь написано? -- удивилась Манька. -- Тут всего пять слов!

-- Могли! -- кивнул Борзеевич. -- У них одно слово могло быть самой настоящей повестью. Но только кто бы еще это мог прочитать!

-- Тогда смотрите на другую стену! -- усмехнулся Дьявол.

Манька прошлась с факелом вдоль противоположной стены и ахнула: там рушились три города, и в четвертом сидела она, Борзеевич, и три человека, а в небе летел не то Дьявол, не то Дракон.