В кабинете, куда он вошел, его встретил молодой мужчина с задумчивым выражением лица. Да, кивнул он, я занимаюсь расследованием убийства Уолдек, но прежде чем перейти к делу попросил Каттлетона назвать имя, фамилию, адрес и все такое.

Ответы сержант Рукер записал в блокнот, вновь посмотрел на Каттлетона.

- С этим покончили. Теперь скажите, что привело вас к нам?

- Хочу признаться,- на лице Рукера отразилось недоумение.- Это я, я убил эту женщину, Маргарет Уолдек. Я убил.

Сержант и другой полисмен отвели его в другой кабинет, размерами поменьше и задали много вопросов. Он рассказал все, что помнил, от начала и до конца. Два или три раза у него перехватывала дыхание. Нет, на этот раз он не плакал, но замолкал на несколько секунд, не в силах вымолвить ни слова.

Потом посыпались вопросы.

- Где вы взяли нож?

- Купил в магазине.

- Где?

- На колумбус-авеню.

- Помните магазин?

Он вспомнил прилавок, продавщицу, вспомнил, как заплатил за нож, унес его. Не вспомнил только, из какого магазина.

- Почему вы это сделали?

- Не знаю.

- Почему убили именно Уолдек?

- Она... она просто подвернулась под руку.

- Почему напали на нее?

- Потому что хотел. Что-то... на меня нашло. Возникло какое-то желание. Импульс. Мне не оставалось ничего другого.

- Но зачем убивать?

- Так уж вышло. Я ее убил. Ножом. Для этого я и купил нож. Чтобы ее убить.

- Вы заранее задумали убийство?

- Вроде бы.

- Где нож?

- Его нет. Выкинул. В дренажную канаву.

- Где выкинули?

- Не помню. Где-то.

- У вас должна быть кровь на одежде. Обязательно должна, кровь текла из нее рекой. Ваша одежда дома?

- Я от нее избавился.

- Как? Бросили в дренажную канаву?

- Послушай, Рой, не бери в оборот парня, который хочет в чем-то сознаться.

- Извините. Каттлетон, так где ваша одежда, в которой вы ее убили?

Всплыли смутные воспоминания. Вроде бы что-то горело.

- Мусоросжигательная печь.

- В вашем доме есть мусоросжигательная печь?

- Нет. В каком-то другом доме, неподалеку, в моем доме такой печи нет. Я пришел домой, переоделся, я это помню, завязал грязную одежду в узел, побежал в какой-то другой дом, бросил узел в мусоросжигательную печь и вернулся к себе. Помылся. Я помню, что кровь была под ногтями.

Они попросили его раздеться до пояса. Внимательно осмотрели руки, грудь, лицо, шею.

- Ни царапины,- прокомментировал сержант Рукер.

Ничего. А она царапалась, под ногтями много чего осталось.

- Рей, она могла царапать себя.

- М-м-м-м. Или на нем все заживает, как на собаке. Пошли, Каттлетон.

Они пошли в другую комнату, у него сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и задержали по подозрению в убийстве. Сержант Рукер сказал, что он может позвонить своему адвокату. Но знакомых адвокатов у него не было. Знал он одного, у которого заверял какие-то документы, но случилось это давно и он даже не помнил фамилии этого человека.

Его отвели в камеру. Захлопнулась дверь, щелкнул замок. Он сел на стул, закурил. Впервые за последние двадцать семь часов у него не дрожали руки.

Четыре часа спустя в камеру вошли Рукер и еще один полисмен.

- Вы не убивали эту женщину, мистер Каттлетон,- заявил Рукер.- Почему же вы сказали нам, что убили?

Каттлетон молча таращился на него.

- Во-первых, у вас есть алиби, о котором вы не упомянули. В тот вечер вы смотрели двухсерийный фильм в кинотеатре "Лоув" на Восемьдесят третьей улице. Кассирша узнала вас по фотографии и сказала, что в половине десятого вы купили билет. Узнал вас и билетер. Он вспомнил, как вы споткнулись в темноте и едва не упали, когда шли в мужской туалет. Из кинотеатра вы ушли после полуночи. И сразу направились домой. Вас видела одна из женщин, что живет этажом ниже. И мужчина, комната которого находится в том же коридоре, что и ваша, показал, что вы вошли в комнату до часа ночи, а через пятнадцать минут погасили свет. Так объясните, что заставило вас признаться в убийстве этой женщины?

Он им не верил. Не помнил он никакого кино. Не помнил, как покупал билет, как спотыкался на пути в туалет. Ничего не помнил. В памяти остались лишь темная ночь, шаги, резкий бросок, нож и крики, тот же нож, летящий в канализационную канаву, запачканная кровью одежда в мусоросжигательной печи, вымываемая из-под ногтей кровь.

- Более того, мы поймали убийцу. Зовут его Алекс Канстер. Дважды отсидел на грабеж. Мы нашли у него окровавленный нож, лицо у него все в царапинах и я готов поспорить на последний доллар, что он уже сознался в убийстве Уолдек. Вы же ее не убивали. Почему вы дурите нам голову? Отнимаете время? Лжете?

- Я не лгу,- упорствовал Каттлетон.

Рукер открыл рот, чтобы что-то сказать, молча закрыл его.

- Рей, у меня идея,- подал голос второй полицейский.- Давай проверим его на полиграфе.

Он ничего не понимал. Его отвели в другую комнату, подсоединили проводами к какому-то прибору, начали задавать вопросы. Как его зовут? Сколько ему лет? Где он работает? Убил ли он Маргарет Уолдек? Сколько будет четыре плюс четыре? Где он купил нож? Какое у его второе имя? Куда он дел одежду?

- Ничего,- второй полисмен указал на змеящиеся по бумаге графики,Никакой реакции. Он в это верит, Рей.

- Может, с ним что-то не так? Некоторых полиграф не берет.

- Так попроси его солгать.

- Мистер Каттлетон. Сейчас я вас спрошу, сколько будет три плюс четыре. Я хочу, чтобы вы ответили шесть.

- Но будет семь.

- Все равно, скажите шесть, мистер Каттлетон.

- Хорошо.

- Сколько будет три плюс четыре?

- Шесть.

На этот раз полиграф не подвел.

- Дело в том, что он в это верит, Рей. Он не собрался дурить нам голову и отнимать у нас время, он верит, что убил эту Уолдек, несмотря ни на что. Ты же знаешь, как подводит людей воображение, как свидетели под присягой дают ложные показания, потому что путают реальность с тем, что они себе внушили. Он прочитал статьи об убийстве и поверил, что убийца - он.

Они еще долго говорили с ним, Рукер и второй полицейский, подробно объясняя, что к чему. Они сказали ему, что у него сильно развитое чувство вины, что где-то в глубине подсознания погребено воспоминание о каком-то его неблаговидном поступке, и это самое воспоминание заставило его поверить в то, что он убил миссис Уолдек, хотя на самом деле он ее не убивал. Поначалу он думал, что у них поехала крыша, но постепенно, шаг за шагом, они доказали ему, что он никак не мог сделать то, в чем признавался. Такого просто не могло быть, они это доказали и ни один представленных им аргументов не мог поставить под сомнение улики, которыми они располагали. А потому он должен им поверить.