Он начал вскипать от негодования, готовый взорваться.

– А я говорю, это стоит один шиллинг.

– Если ты так со мной поступишь, значит, ты просто мошенник, и я больше не стану тебе помогать. Иди и расскажи об этом своему епископу, скажи, как совершил глупейшую ошибку, позволив себе некоторые вольности в обращении со мной. Увидишь, в какой он будет ярости: еще бы, его планы могут сорваться из-за такого пустяка!

От ее слов у Джона перехватило дыхание.

– Ты думаешь, что сможешь и дальше помогать нам? Сейчас крайне важно знать, на чьей он стороне, ведь он работает в покоях короля. Если он служит Мортимеру, короля необходимо срочно предупредить.

Да, знать, на чьей стороне Риз важно, и не только ради короля.

– Я живу в его доме и буду помогать ему в работе во дворце. Если он работает на Мортимера, думаю, я скоро об этом узнаю, – она постучала по столу. – Но если я это сделаю, если мне удастся разузнать, что это так, я должна буду получить за это пять фунтов, а не пару жалких шиллингов.

Он пожевал губу и пораскинул мозгами.

– Хорошо, женщина, пять фунтов, но не вздумай кормить меня баснями.

– Я не стану ничего придумывать. Если бы я была на это способна, я бы сегодня же принесла тебе обрывки писем, которые написала сама.

Она встала, чувствуя себя запачканной липкими взглядами Джона и глубоко въевшейся в дерево грязью. До встречи с Ризом еще оставалось время, но ей не хотелось проводить его с этим человеком, наоборот, хотелось бежать отсюда как можно дальше.

– Если я что-то узнаю, то пришлю кого-нибудь, кто передаст тебе, где меня найти. Наверное, весь город знает, что ты сидишь здесь каждый день, я не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел в твоей компании.

Его лицо омрачилось от ее тона.

– Мы делаем это во имя справедливости Божьей, ради правого дела. Джоан сгребла свои монеты, повернулась на каблуках и ушла. Да, во имя справедливости Божьей. И ее собственной.

Чтобы пойти в Вестминстер, ей понадобилось собрать в кулак все свое мужество.

Она никогда прежде не заходила внутрь двора, даже когда торговала посудой. При приближении к дворцу кровь застучала в висках, заломило от страха в затылке – это давали о себе знать ее старые страхи перед этим местом и его обитателями.

Стараясь не растерять последние остатки воли, она нашла ворота, через которые входили и выходили слуги. Если она узнает то, что было нужно Джону, у нее сразу появится вся необходимая ей сумма, если же нет, то, по меньшей мере, какие-то деньги она получит за работу у Риза, а ее визиты в плиточную мастерскую смогут обеспечить ей возможность зарабатывать больше.

Она не станет обращать внимание на тяжесть в сердце, нет. Она будет помнить, что это Риз сделал ее такой коварной; такому человеку, как он, нельзя доверять, не говоря уже о том, что не стоит ждать от него преданности.

Она подошла к толстой женщине, которая несла ведро и спросила, как ей найти королевские покои. Женщина удивленно подняла брови.

– Никто не имеет права туда входить без приглашения. Если у тебя прошение, погоди, пока его не рассмотрят, или обратись к кому-нибудь из свиты.

– Я пришла не для того, чтобы подавать прошение или смотреть на короля. Я должна встретиться с каменщиком, который работает на строительстве.

– Ах, ты к Ризу, что ли? Мы все его знаем. Такое лицо и тело, как у него, женщины всегда замечают. Странно, однако, что он велел тебе искать его в королевских покоях. Там ничего еще не готово, да его там все равно нет. Я только что видела его совсем в другом месте.

– Мы договорились, что он встретит меня возле ворот, но я пришла раньше времени, поэтому и подумала, что смогу найти его в королевских покоях.

– Пойдем со мной. Я покажу тебе, где он, но тебе придется подождать и не входить, пока он не освободится.

Помахивая ведром, она повела ее по каким-то лестницам и коридорам, затем пальцем ткнула в окно. Внизу в маленьком саду на скамье возле стены сидели двое. Одним из них был Риз.

– Кто этот второй мужчина? – Она уже знала, каков будет ответ, не успев задать вопрос.

– Ты что, совсем темная? Это же не кто иной, как Роджер Мортимер. Пойдем, я покажу тебе, где подождать. Твой хозяин, когда выйдет из сада, будет проходить мимо, ты его обязательно увидишь.

Но она не слушала, что говорила ей женщина, она не отрывала взгляд от этих двоих в саду. Казалось, они свободно общаются – не так, как граф разговаривает с каменщиком, когда отдает ему распоряжения, а, скорее, как друзья или соратники.

Ярость поднималась в ней… и тоска. Тоска оказалась сильнее, она сжимала сердце, подступала к горлу и наполняла слезами глаза.

Женщина сделала знак и провела ее вниз. Однако Джоан не осталась там, где, как ей сказали, будет проходить Риз. Как только ее провожатая ушла, она поспешила прочь, по дороге спрашивая, как ей пройти к тем воротам, через которые она вошла.

Оказавшись на свежем воздухе, она прислонилась к стене. Тоска душила ее, бороться с ней было почему-то гораздо труднее, чем с яростью, которая охватила ее, когда Мойра рассказала ей про участие Риза в мятеже. Тоска была пронзительной и обжигающей, словно огонь пылал в ее голове. Она чувствовала себя так, будто ее вот-вот накроет, захлестнет темная волна опасности.

Кое-как ей удалось вырваться из цепких объятий тоски и вынырнуть на поверхность. Как все последние три года, ее поддерживало и придавало силы только одно – ее цель.

Джоан отстранилась от стены и пошла по тропинке, но не в дворцовые покои.

Скоро у нее будут деньги, много денег, целых пять фунтов.

В восемь часов Джоан не оказалось у ворот. Риз долго ждал, терпеливо стоя там, где Джоан не могла его не заметить, всматриваясь в лица, заглядывая под вуали проходивших мимо женщин. Она не захотела прийти, скорее всего, снова передумала.

Он не знал, что заставило его повернуться и бросить взгляд на тенистый уголок дальнего двора, туда, где закругляющаяся стена исчезала за домами. Он просто посмотрел, словно кто-то невидимый против воли повернул его голову в ту сторону.

Несмотря на расстояние, он разглядел Джоан. Он узнал ее зеленое платье, которое до сих пор болталось на ней, хоть она немного набрала в весе за то время, что провела в его доме; узнал ее грациозную осанку, знакомый наклон головы. Он увидел все это так явственно, словно она стояла прямо перед ним.

Рядом с ней шел какой-то мужчина, рыцарь в доспехах. Должно быть, он пришел с ристалища.

Риз не пошел ей навстречу, а остался стоять возле ворот, следя за развитием событий. Джоан сделала несколько шагов в сторону от своего спутника и, наклоняя голову то вправо, то влево, старалась получше рассмотреть его, совершенно не скрывая своего любопытства. Рыцарь шагнул к ней и хотел уже прикоснуться к ее лицу, она слегка отвернулась, но не убежала – это было неодобрение, но не полный отказ.

Грудь Риза напряглась, а зарождающийся в нем приступ ревности удивил его. Чтобы сбросить напряжение, он начал думать о совершенно ином.

Может, он неправильно все понял. Вероятно, ее настроение в последние два дня никак не было связано с ним и с тем, что она узнала на празднике. Твердость в ее глазах могла означать совсем другое: она приняла решение добиться своей цели любым способом, и, если нужно, расплатиться не деньгами, а чем-то иным.

Вероятно, все было совсем не так, как он думал, – ведь тогда она могла бы обратиться к нему. К сожалению, она не давала ему возможности отплатить ей тем, чего она хотела на самом деле.

Прощаясь с рыцарем, она пятилась назад, по-приятельски помахивая рукой. Он представил, что она должна была при этом говорить. Дальше не ходи. Там меня ждет один мужчина, ему не понравится, если он увидит тебя со мной. Ему нравится думать, что между нами что-то есть и что он имеет на меня права, хотя я не перестаю повторять, что это совсем не так.

Веселая и довольная собой, она подошла к нему. Джоан-плиточница была удовлетворена своим посещением Вестминстера.