Потом вдруг камни под ногами выровнялись, и он понял, что долез до вершины холма или Могильника. Он устал, вспотел и теперь дрожал от Холода. Вокруг сплошная темень.

— Где вы? — жалобно крикнул он.

Никто не ответил. Хоббит постоял, прислушиваясь. Понял, что страшно замерз, и ощутил ледяной ветер: погода менялась. Мимо него клочьями и полосами поплыл туман. Дыхание превращалось в пар, а темнота была уже не беспросветной. Подняв голову, он с удивлением увидел в небе звезды, пробивающиеся в разрывах туч и тумана. Ветер завыл и засвистел в траве.

Вдруг ему послышался сдавленный крик, и он бросился туда, где кричали: мгла расходилась, туман словно откатывался от него в стороны, вверху открылось звездное небо. Фродо понял, что находится на вершине круглого кургана. Вероятно, он влез на него с севера и теперь смотрел на юг. С востока дул режущий ветер. Справа под звездами черной тенью стоял огромный Могильник.

— Вы где? — закричал он снова, сердясь и боясь одновременно.

— Здесь! — ответил ему из-под земли глухой и холодный голос. — Я жду тебя!

— Нет!.. — выдавил из себя Фродо, но убежать не смог. Колени его подломились, и он упал. Ничего не произошло, было тихо… Дрожа, хоббит поднял глаза и увидел высокую темную тень, заслонявшую звезды. Тень нагнулась над ним. Ему показалось, что он видит два глаза, очень холодных, светящихся мертвенным светом, идущим откуда-то издалека. Кто-то сдавил его железной хваткой, ледяной холод пронизал до костей, и он лишился чувств.

Когда он пришел в себя, первым чувством был ужас. Потом он вдруг понял, что безнадежно попался, что находится в плену, в Могильнике. Его схватило Умертвие, и он, наверное, во власти страшных чар, о которых рассказывали шепотом. Он не смел пошевелиться и остался лежать на спине на холодном камне, с руками, сложенными на груди.

Страх его был так велик, что казался частью окружавшей его огромной Темноты, но он вдруг осознал, что думает о Бильбо Торбинсе и его Книге, вспоминает, как они вместе ездили трусцой по тропинкам Хоббитшира и беседовали о дальних дорогах и приключениях. В сердце каждого хоббита, даже самого толстого и самого робкого (правда, обычно очень глубоко) лежит зернышко отчаянной храбрости, которое прорастает в минуту последней опасности. Фродо был совсем не толстый и не робкий; Бильбо и Гэндальф даже считали его лучшим хоббитом в Хоббитшире, хоть он этого и не знал. Он подумал, что это конец его путешествия, ужасный конец, но мысль о нем его укрепила. Он весь напрягся, словно приготовился к прыжку, — и перестал быть слабой беспомощной жертвой.

Продолжая лежать, но постепенно овладевая собой, он заметил, что темнота отступает, пропуская откуда-то бледный зеленоватый свет. Он еще не мог увидеть, где лежит, ибо свет, казалось, шел из него самого и из пола вокруг него и пока не доставал до стен и потолка. Он повернулся и в холодном сиянии увидел рядом Сэма, Пипина и Мерри. Они были смертельно бледны и лежали навзничь, завернутые в белое. Вокруг них громоздились сокровища, наверное, много золота, но в мертвом свете все казалось холодным и омерзительным. На головах у них были венцы, вместо поясов золотые цепи, а на руках — кольца. Рядом — мечи, в ногах — щиты. И поперек через три горла — один длинный обнаженный меч.

Вдруг раздалось пение: холодный тоскливый голос, то громче, то тише. Голос шел из невероятной дали и был невыносимо унылый; то словно очень высокий и тонкий плач с неба, то глухой стон из-под земли. Бесформенный поток тоскливых и жутких звуков сложился в слова: жалобные, холодные, жестокие и страшные. Это сама ночь изнывала в жалобе по отнятому утру, и холод проклинал недостижимое тепло. Фродо оцепенел. Когда пение стало явственнее, он подсознанием понял, что это заклятие:

У его изголовья раздался скрип и скребущий звук. Он приподнялся на локте и в бледном свете увидел, что они лежат как бы в проходе, который возле них сворачивает, а из-за угла к ним тянется, перебирая пальцами по полу, длинная рука, сейчас доберется до рукоятки меча у шеи Сэма, который лежит с краю.

Сначала Фродо не мог двинуться, словно заклятие в самом деле превратило его в камень. Потом ему дико захотелось бежать. Он подумал, что если надеть Кольцо, то, может быть, Умертвие его не заметит, и он сможет найти выход. Он представил, как бежит по траве, живой и свободный, и плачет по Мерри, Сэму и Пипину. Гэндальф согласится, что больше ему ничего не оставалось.

Но храбрость, проснувшаяся в нем, успела окрепнуть: не мог он так просто бросить друзей. Он нерешительно потянулся к карману, потом попытался переубедить себя… тем временем рука подползла ближе. Внезапно он решился, схватил короткий меч, лежавший рядом, поднялся на колени, нагнулся над телами друзей и изо всей силы рубанул по подползавшей руке у запястья. Кисть руки отвалилась, меч расщепился до рукоятки. Раздался пронзительный вопль, свет погас, в темноте прокатилось рычание.

Фродо упал на Мерри… Лицо друга было ледяным.

И вдруг к нему вернулась память обо всем, что в ней стерла первая волна тумана — дом на склоне холма и поющий Том. Он вспомнил призывную песенку, которой Том учил их, и тонким отчаянным голоском начал: «Гей, Том, друг Том!..» Но как только он произнес это имя, голос его будто окреп, стал живым и громким, по подземелью пошло эхо, словно зазвучали трубы и барабаны:

Наступила полная тишина, Фродо услышал стук собственного сердца. Тишина длилась долго, а потом издалека, словно сквозь землю или через толстую стену, прозвучал ответ:

Что-то грохнуло, с рокотом покатились камни, в подземелье вдруг ворвался свет — настоящий дневной. В конце прохода, куда Фродо лежал ногами, открылся пролом, и в нем появилась голова Тома (и перо, и шляпа) в обрамлении красных солнечных лучей. Свет солнца упал на пол и на лица трех лежащих хоббитов. Они остались недвижимы, но трупный оттенок с их лиц пропал. Теперь казалось, что они крепко заснули. Том нагнулся, снял шляпу и с песней вошел в подземелье:

Раздался крик, и часть подземелья с грохотом обвалилась. Потом прозвучал режущий уши вопль, взлетел, продлился и угас в невероятной дали, и стало снова тихо.

— Вставай, друг Фродо! — сказал Том. — Пошли на зеленую травку. Помоги мне их вынести.

Они вместе вынесли Мерри, Пипина и Сэма. Когда Фродо в последний раз выходил из Могильника, ему показалось, что он снова видит обрубленную руку, которая, как раненый паук, зарывалась в кучу обвалившейся земли и камня. Том вернулся в подземелье, до хоббита донеслись удары и топот. Когда Том вышел, у него в руках была куча сокровищ: золотые, серебряные, бронзовые, медные вещи, много бус, цепей, ожерелий, украшений с камнями. Он взобрался на зеленый Могильник, разложил их на освещенной солнцем верхушке, постоял рядом, держа шляпу в руке. Ветер играл его волосами, а он смотрел сверху на хоббитов, лежащих на спинах на травянистом западном склоне. Потом поднял правую руку и ясным голосом скомандовал: