Этим государство больше всего поможет развитию аграрного производства. Основные же государственные усилия после этого необходимо направить на решение социальных вопросов села, развитие инфраструктуры аграрного производства и жизни на селе.

В книге «Развитие капитализма в России. 100 лет спустя» я уже отмечал, что наше правительство все время реформирует экономику, а не общество. Мыслит бухгалтерскими категориями «проводок» и «платежек», а не принципами социальной стабильности и развития. Всепоглощающий интерес к цифрам роста, показателям прибыли и схемам финансирования вытесняет из социально-экономической политики человека, его жизнь и интересы.

В отношении к сельскому хозяйству, к российской деревне этот подход проявляется в полной мере. Текущая государственная аграрная политика в России испытывает очевидный крен в сторону регулирования производства в ущерб социальным аспектам развития села.

Наше государство, одной рукой деловито складывая в столбик привесы и надои, а другой — деля мясные квоты, как будто вовсе и не замечает переминающегося с ноги на ногу и ломающего перед ним шапку крестьянина. Только и ждешь, что вот сейчас чиновник оторвется на секундочку от счетов и спросит пренебрежительно: «Вы чье, старичье»?

Между тем социальная ситуация на селе сегодня тяжелейшая. Она связана, прежде всего, с безысходной бедностью и безработицей.

На начало 2005 года средняя зарплата в сельском хозяйстве составляла 2900 рублей в месяц. То есть лишь около 40 % к среднероссийскому уровню. Даже в сраженной наповал российской легкой промышленности, занимающей предпоследнее место в этой печальной табели о рангах, средняя заработная плата на 500 рублей выше. В сегодняшней деревне часто «самым богатым» человеком оказывается пенсионер. Хотя все мы знаем, какой у наших пенсионеров уровень достатка.

Уровень общей сельской безработицы находится на уровне 11 %, а по методикам Международной организации труда достигает вообще 18 %. Скрытая и сезонная безработица, связанная с осенне-зимним перерывом в цикле сельскохозяйственного производства, еще выше.

В результате показатель бедности на селе составляет почти 40 %, что в 1,6 раза выше, чем в городе. Доля сельчан с доходами в 2 и более раз ниже прожиточного минимума, то есть живущих в нищете, превышает 11 %, что почти в 3 раза больше городских показателей.

Эти цифры, так или иначе, учитывают средства и ресурсы выживания, получаемые жителями села от натурального подсобного хозяйства и в виде натуроплаты от сельхозпредприятий. В собственно же денежном выражении доходы крестьян еще ниже. И их существенная часть идет на затраты по поддержанию все того же подсобного хозяйства.

Не удивительно и то, что население деревни стареет и сжимается. По официальным данным, в 72 регионах страны наблюдается депопуляция села. Каждый год количество сельских жителей сокращается на несколько сотен тысяч человек. Начиная с 2000 года российская деревня потеряла уже более миллиона человек.

Кто-то, прежде всего молодежь, уезжает. Ведь уровень молодежной безработицы на селе, по некоторым оценкам, сегодня достиг уже 30 %, что является прямым путем к росту алкоголизма и наркомании, ухудшению криминогенной и демографической ситуации. Даже уехав в город, молодой селянин часто пополняет армию безработных, социально неблагополучные городские слои.

Одновременно деревня банально вымирает. Причем смертность на селе очень сильно возросла в группах трудоспособного возраста, среди 30–40?летних.

За всеми этими очевидными проблемами проступают и иные, более глубинные. Объективной тенденцией дальнейшего развития сельскохозяйственного сектора в нашей стране будет сокращение численности населения, занимающегося аграрным производством. В наиболее развитых странах мира численность такого населения составляет не более 5 %. В России сегодня этот показатель находится на уровне 13 %. В перспективе он неизбежно должен сокращаться до 6–7 %, то есть минимум в два раза.

Еще раз повторю, что тенденция эта неизбежная. Это — объективная логика перехода страны к более современной аграрной структуре. Если посмотреть на дело формально, то, собственно говоря, такое сокращение занятого сельскохозяйственным производством населения уже происходит и происходит стремительно. По самым приблизительным подсчетам, начиная с 1990 года оно уже сократилось на 3–4 млн человек.

Но данный процесс носит совершенно стихийный и неверный по сути характер. Сокращение аграрной занятости связано со старением населения на деревне и снижением продолжительности жизни. Средний возраст сельхозработника сегодня намного выше, чем в целом по экономике. И намного ближе к пенсионному возрасту. Одновременно сокращение занятости на селе связано с безработицей и оттоком молодежи, выводом из оборота земель и ликвидацией сельхозпредприятий.

Иначе говоря, аграрная занятость сокращается вместе с вымиранием деревни. А должно-то быть наоборот. И пока не будет осмысленной государственной политики развития села, развития инфраструктуры, создания в сельской местности альтернативной неаграрной занятости, процесс будет продолжаться именно в такой — бессмысленной и беспощадной — форме.

А продолжаться он будет. Потому что сегодня, можно спросить у любого руководителя аграрного хозяйства, и он вам на пальцах объяснит ужасный парадокс ситуации. С одной стороны, занятость в бывших колхозах и совхозах остается избыточной. С сугубо экономической точки зрения, работников нужно сокращать и сокращать существенно, иногда в 2–3 раза.

Но сделать это невозможно. Потому что, опять же, никаких иных путей жизни и способов существования на селе нет. Провести увольнения — значит создать огромную армию безработных, усилить социальную напряженность, спровоцировать еще более массовый исход крестьян в города и тем самым создать в них не менее тяжелую ситуацию.

В результате руководители сельхозпредприятий наряду, а иногда и вместо производства, выполняют государственные функции социального обеспечения и формирования рынка труда. Работают в качестве «сельского собеса», сохраняя избыточную занятость. Создают инфраструктуру для личных подсобных хозяйств, которые являются основой выживания массы сельского населения.

Никому от этого хорошо не становится. Эффективность производства остается низкой, реорганизация сельхозпредприятий тормозится. Одновременно и деньги, которые платят крестьянам, фактически заработной платой и не являются. Это — скрытое пособие по безработице. Поэтому-то зарплаты на селе такие низкие. Поэтому-то недооценка труда в аграрном секторе столь огромна.

Есть и оборотная, не менее тяжелая, сторона ситуации. При внешне избыточной занятости в сельском хозяйстве в современной России наблюдается дефицит кадров. Результатом последних реформаторских десятилетий, а также, отчасти, предшествующего советского периода развития является «деквалификация крестьянина», падение уровня и качества аграрного труда.

Новые сельскохозяйственные производители не могут найти достаточного количества квалифицированных кадров для нового производства и новых аграрных технологий. Данная проблема превращается в один из основных факторов сдерживания экономического роста в сельском хозяйстве.

Сегодняшнее село скатывается к примитивным технологиям и ручному труду. Иногда дешевле не использовать технику, а нанять 10–20 человек, чтобы они вручную вскопали поле или прорыли дренажную канаву. К тому же крайне сложно найти механизатора или доярку, которые справятся с современной аграрной техникой и оборудованием. В результате избыточный, да еще и неквалифицированный сельский труд не позволяет повышать отплату труда. И одновременно не стимулирует инновационное, эффективное производство, его технологическое переоснащение.

Консервация этой ситуации, недостатки социального развития села и отсутствие альтернативной занятости тормозят не только отдельные предприятия, но и экономику в целом. Не позволяют, например, развивать в деревне пищевую и перерабатывающую промышленность. А их развитие, на самом деле, принципиально важно. Для того чтобы в год большого урожая крестьяне не проклинали все на свете за этот подарок природы, оборачивающийся мизерными ценами на их продукцию.