Васильев быстро вскочил и оглянулся на диван. Но он мог бы не беспокоиться: Синицкий крепко спал, так же как и до своего путешествия по коридорам и комнатам подводного дома, — видимо, на него очень сильно подействовало морское купанье.

Инженер протянул руку к кнопке видеотелефона. Зажглась красная лампочка, на экране появилось изображение человека, и из репродуктора послышался глуховатый голос:

— Прости меня, что побеспокоил.

— Рад вас слушать, Али Гусейнович, — приветствовал инженер парторга.

— Ты просил конструкторов. Что переделывать хочешь?

— Тут у меня есть одно ненадежное место в электробуре. По-новому хочется сделать.

— Пожалуйста, дорогой. Я тебе замечательного конструктора дам.

— А он хорошо с этим знаком?

— Лучше его это дело никто не знает. С тобой будет работать сам Ибрагим Гасанов.

— Изобретатель глубоководных оснований? — удивленно спросил Васильев.

— Замечательный инженер! Твое дело сейчас очень важно. Ты понимаешь, чего нам стоило выделить такого специалиста?

— Нет-нет, ни за что, Али Гусейнович! — сдерживая волнение, возразил Васильев. — Нельзя изобретателя отрывать на мою работу. Он сочтет это за обиду. Он этого не заслужил…

Васильев замолчал, с тревогой вглядываясь в изображение на экране.

— Зачем спокойствие терять, Александр Петрович! — убеждал его парторг. — Я уже говорил с Ибрагимом. Он согласился тебе помогать. Если откажешься — обидишь его. Как ты сам думаешь?

Что мог возразить Васильев против этого довода? Особенно если его приводит Рустамов — человек, которого он по-настоящему уважал и ценил, как опытного инженера и прекрасного организатора. Удивительно просто этот человек умеет подойти к каждому из сотрудников института! Совсем недавно Васильев познакомился с ним, а казалось ему, что знает он Рустамова много лет, что будто бы работал он вместе с ним еще на Кировском заводе, в одной парторганизации, и так же спрашивал его совета и помощи, как несколько дней тому назад, когда Васильеву нужны были мастера.

Он взглянул на экран. Рустамов смотрел оттуда с ясной, все понимающей улыбкой.

— Так вот, Александр Петрович, — снова послышался голос из репродуктора, — жди Гасанова послезавтра. Извини, дорогой, за беспокойство…

В репродукторе что-то щелкнуло, и изображение растаяло. Погас красный огонек сигнальной лампочки.

Васильев тяжело поднялся с кресла, прошелся по комнате и остановился около карты Каспийского моря.

В дверь постучали.

— Войдите!

Нури принес в комнату костюм Синицкого, неловко споткнулся и смущенно спросил:

— Оставить здесь, Александр Петрович?

— Да, да. Он пока еще спит, — ответил Васильев и вслед за Нури вышел из кабинета.

Проснувшись, Синицкий с радостным удивлением увидел свой тщательно выутюженный костюм, быстро вскочил и начал одеваться. Кто это о нем позаботился? Даже шляпу, и ту выгладили!

Мучила Синицкого одна беспокойная мысль: сказать, что он ходил по коридору и даже заглядывал в комнаты, или лучше умолчать об этом? Скрывать нельзя, но и говорить тоже как-то неудобно. Могут обвинить его в неуместном и даже недопустимом в данном случае любопытстве. Разве докажешь, что все это произошло случайно?..

Саида подошла к двери кабинета и осторожно постучала:

— Синицкий, проснулись?

Вместо ответа распахнулась дверь. На пороге стоял Синицкий и, улыбаясь, тщательно расправлял галстук.

— Вы простите меня! Я оказался таким неосторожным… — спустив глаза, виновато говорил он. — Скажите, аппарат спасли?

Саида кивнула головой.

— А что со мной было? Кто меня вытащил из воды? — продолжал Синицкий. — Ничегошеньки не помню! Будто меня кто по голове стукнул. Кстати, я все-таки вспоминаю, что на экране прибора видел, как луч указывал на присутствие нефтяных месторождений. Вы сами-то это проверили или не успели?..

— Я вас очень прошу, — нетерпеливо перебила его Саида, — оставьте вопросы до другого раза. Откровенно говоря, всем нам сейчас не до этого. Вы попали в нашу лабораторию случайно, и только я в этом виновата.

— Мне очень неприятно, Саида, что я доставил вам столько хлопот! Поэтому постараюсь никому не надоедать своим присутствием, — с убитым видом проговорил Синицкий, направляясь вдоль по коридору.

Саида была вынуждена пойти за ним.

«Как он уверенно шагает! — с досадой думала она. — Прямо как у себя в гостинице».

— Что мне с вами делать, Синицкий? — Саида пыталась улыбнуться. Сейчас шторм, поэтому в город вы уже никак не попадете. И главное такая погода может продлиться довольно долго.

— А именно?

— Два-три дня.

— Сильные штормы у вас здесь на море, — равнодушно заметил Синицкий, скользя взглядом по ребристому потолку коридора. — Ну ничего, аппарат вы нашли, я им и займусь. Все-таки еще следует повозиться с усилителем. У меня одна идея в голове шевелится.

— Вот к прекрасно! — согласилась Саида. — Пусть шевелится, и до нее доберемся. Но вас не только аппараты могут интересовать. Надо всесторонне изучать технику, юноша! Осмотрите нашу новую буровую, силовые установки, но… — Саида многозначительно подняла палец, — вам категорически запрещено заходить в комнату номер восемь. Таково приказание.

Она развела руками: «Ничего, мол, не попишешь, я тут ни при чем».

— После вашего предупреждения я бы никогда не посмел нарушить этот запрет. — Синицкий рассматривал свои ногти, не желая встречаться взглядом со строгим начальником. — Мне почему-то вспомнилась сказка о Синей бороде: можно ходить во все комнаты, кроме одной. Насколько я понимаю, здесь запрещено интересоваться дверью, в которой вы только что повернули ключ.

— Вы наблюдательны.

— Говорят, что это очень полезное качество.

— Не всегда… — Саида вздохнула. — Одни только неприятности с вами, Синицкий.

Она вытащила из двери ключ и сурово посмотрела на студента.

— Только один вопрос… можно? — робко спросил он.

— Ну, еще что? — недовольно буркнула Саида.

Синицкий помедлил и нерешительно спросил:

— На какой глубине мы находимся?

Саида выронила ключ и уставилась на Синицкого. Тот с невинным видом смотрел ей в глаза.

Убедившись, что Синицкому многое стало известным и, главное, что он совсем иначе воспринимает свое положение, чем предполагал Александр Петрович, Саида решила познакомить студента с подводной установкой и в этих условиях испытать вместе с изобретателем усовершенствованную им схему прибора. Ультразвуковые аппараты для нефтеразведки здесь были необходимы.

Она вошла в комнату № 8 и, усаживаясь на диван перед круглым зеркальным окном, предложила Синицкому место рядом. Тот молча сел, не отводя глаз от зеленоватой воды, освещенной мощным прожектором.

— Так, значит, вы считаете, что вместо вышек лучше строить вот такие подводные дома? — спросил Синицкий, не отрываясь от окна.

— Подводные дома? — переспросила Саида. — Это вы хорошо назвали! Подводный дом… подводный дом… — повторяла она, как бы вдумываясь в сочетание этих слов. — Да, для Васильева здесь дом. Он живет под водой. Именно живет, потому что в этом доме для него заключено все: большой, радостный труд, счастье, надежды, люди… богатства родной страны! Он удивительный человек, редкий, таких я еще никогда не видела. Когда-нибудь вам посчастливится узнать его ближе… — Она встала, подошла к стеклу, провела ладонью по его холодной поверхности и снова восторженно продолжала: — Вот вы, юноша, только жить начинаете…

Синицкий поморщился: «Буквально она меня за ребенка считает, или просто кокетничает тем, что она давно уже взрослая и уже инженер…»

— Во все глаза смотрите на Васильева! — говорила Саида. Учитесь, впитывайте всем своим сознанием его слова, советы! Его преданность науке и любимому делу просто поражает нас всех, кто с ним работает… Я часто бываю наверху… сравнительно часто, — поправилась она, вспомнив об Ибрагиме. — А вот Александра Петровича отсюда просто не вытащишь! Он ни на минуту не может расстаться со своим «домом».