Через штакетник я тяжело перевалился, покатился по земле — и тут сзади открыли огонь из Калашникова. Неприятная штука — пробивает обычную кирпичную стену и поражает скрывающегося за ней стрелка. Пули веером прошли выше, одна разбила штакетину совсем рядом — потом стрелок заткнулся…
Черт, как же я умудряюсь во всякое дерьмо вляпаться…
Вскочил, выпустил короткую очередь по дому — для острастки — рванул следом за Фоксом. Где-то неподалеку уже выла полицейская сирена…
Машина!
Хвала американскому обычаю оставлять машину не в гараже — в просто на подъездной дорожке к дому. Вот и тут машина стояла — да не какая-нибудь, а Джип Гранд-Чероки. Для тех кто не знает — угнать ее очень несложно…
Из дома никто не вышел — как только началась взрывы и стрельба, все попрятались. И то хорошо — не хватало еще случайно кого-нибудь подстрелить…
Фокс поступил просто — врезал прикладом со всей силы по боковому стеклу со стороны водителя, просунул руки в образовавшееся отверстие, открыл изнутри дверь. Машина тут же зашлась неприятным воем и кряканьем — сигналка. Не все, оставляя машину рядом с домом включают сигналку — но тут не повезло. Впрочем — тема хорошо известная, для того, чтобы нейтрализовать большинство сигналок достаточно просто вырвать сирену из-под капота и все. Фокс так и сделал — причем быстро. Осталось только соединить напрямую провода в зажигании…
Я в этот момент прикрывал тыл — ожидая в любой момент появления мексиканцев. Возможно они уже свалили — нашумели, с копами им связываться было нельзя — а может и нет…
— Садись!
Мария села на переднее пассажирское сидение, опустила окно — будто так и едем, с открытыми окнами, а не разбили окно и угоняем машину. Я ввалился назад. Двигатель джипа уже работал, сирены были совсем недалеко…
Командовать смысла не было — старый и опытный лис знал все сам. Если твои противники — а сейчас ими была полиция — не знают, кого они ищут, не располагают описанием твоей внешности — не беги. Не спеши, не суетись, не выдавай себя — полицейские это сразу заметят. Веди себя как обычный, законопослушный гражданин, задолбаный работой и мало чего видящий вокруг себя. Слейся с фоном — тогда проскочишь…
Выскочили с дорожки — Фокс сразу сбросил скорость. Навстречу, по длинной прямой улице мчалась полицейская машина. У некоторых дорогих моделей сигнализации есть скрытый передатчик, дающий сигнал на встречные полицейские машины об угоне. Если есть и на этой — останется только сдаваться, не стрелять же в полицейских…
Пятьдесят на пятьдесят…
Проскочили — истошно завывая сиреной полицейская машина (кстати, Шевроле Тахо — хорошо живет Техас!) пролетела мимо…
Даер-стрит. Типичная для Техаса улица — широкая. Три полосы движения в каждую сторону, между ними — массивная, на джипе не перескочишь, разделиловка, над трассой — длинные изогнутые конструкции на которых над трассой висят светофоры — для каждого ряда свой. Справа — стоянка, заполненная машинами и рекламный щит. "Тако Белл" — здесь эта закусочная популярнее Макдоналдса. Машин не так уж и много — но наш джип идеально вписывается в картину — здесь вообще две трети машин — джипы и пикапы. По встречной катит автобус — в этом городе он есть, рассчитан на мексиканцев. Угловатый, современного вида лайнер с коробкой на крыше — на газу, наверное работает или на водороде. Экология, чтоб ее…
Слева, одна за другой — на улицу выезжают две полицейские машины — мигалки включены, а сирены — нет. Усилием воли заставляю себя на них не смотреть — и они удаляются вверх, к месту перестрелки, в противоположную от нас сторону…
Проезжаем через всю Даер — стрит — застройка здесь одноэтажная, большая часть строений — либо заправочные, либо закусочные. Наконец, километра через два — большой путепровод над дорогой, на нем движение куда интенсивнее — шестое, федеральное шоссе. Не знаю, почему — но мне на него выскакивать неохота, хотя по нему и быстрее до базы доехать…
Рон видимо мыслит как и я — проскакиваем под путепроводом, поворачиваем налево — теперь Даер-стрит идет параллельно шестому шоссе. Пока никаких признаков того, что перекрывают город — может, не разобрались просто, что происходит. Впереди стоит черно-белый полицейский патрульный автомобиль — но полицейский лениво наблюдает за потоком, куря большую, длинную сигару…
Слева и справа одна за другой проскакивают параллельные улицы — слева район Логан Хайтс, справа Бомонт. Опять — стоянки, дилерские центры, заправки переполненные подержанными машинами — банки сейчас "оптимизируют кредитный портфель", забирают машины за долги. Интересно, Мария хоть знает, что такое — долги…
Сворачиваем на Фред Вильсон Авеню — заправки и стоянки с обеих сторон сменяются желтоватой, выжженной солнцем землей с чахлым кустарником. Машин становится меньше — это прямая дорога на военную базу, горожане ей пользуются редко. Полицейских — нет вообще…
Проскакиваем под путепроводом — все тоже, шестое федеральное. Как раз по нему в этот момент с воем сирен, с мигалками, одна за другой проскакивают несколько полицейских машин. Может, мексиканцы не успели уйти и их где-то прижали? Одной проблемой меньше было бы. Потом — железнодорожная ветка. Вот, считай и дома. Если это можно так назвать…
И когда мы уже были у самого въезда на базу, буквально в нескольких метрах от шлагбаума и солдат в касках с надписью МР [прим автора — military police, военная полиция] в моей голове вспышкой разорвалась мысль.
Что же я придурок делаю?!
Неужели я на самом деле собираюсь связаться с Лиссом и сообщить о том, что произошло?
Контору, на которую я сейчас работал, я хорошо знал — и никаких иллюзий насчет нее не питал. ЦРУ, да и вообще все организации, занимающиеся национальной безопасностью, в последнее время изрядно подразложились. Отвлекусь немного, расскажу кое-что — благо я за несколько лет работы на контору изрядно в дерьме поизвозился, знаю что к чему. Нельзя сказать, что и до 9/11 они были образцом честности и добродетели, совсем нет. Возьмем хотя бы нашумевшую историю с Олдриджем Эймсом, который больше полутора десятков лет стучал русским и сдал всю американскую разведсеть в регионе, всю до последнего агента. Знаете, на чем его поймали русские? А ни на чем — он сам к ним пришел, прямо в посольство. Русские никогда не стали бы подваливать к нему с непристойными предложениями, просто не осмелились бы — он сам подвалил к ним с инициативкой [прим автора: инициативка — на жаргоне спецслужб это означает контакт потенциальным агента с вербовщиком по инициативе самого агента]. А с инициативкой он подвалил потому что ему срочно надо было раздобыть пятьдесят тысяч долларов — жена подала на развод по причине его пьянства, и ему срочно нужны были деньги на адвоката. Русские их ему естественно дали. Визит сотрудника ЦРУ в посольство СССР был запечатлен на пленке следившей за посольством СССР камеры, которую так никто и не посмотрел. А потом этот скрытый алкоголик поднимался все выше и выше по служебной лестнице — потому что его собутыльником был руководитель HR-департамента ЦРУ, тоже алкоголик. Вот он и продвигал своего собутыльника все выше и выше и выше…
Но это все было во времена глобального противостояния США и СССР. Теперь, после того, как СССР не стало, добавилась другая проблема. С русскими, конечно было играть сложно — но они, по меньшей мере, всегда играли по правилам и были цивилизованными людьми. А теперь нашими противниками были совсем другие люди. Те, кто способен напасть на деревню, отрезать головы маленьким детям, сложить их в таз и выставить на дорогу — в назидание другим, тем кто сотрудничает с правительством. Не верите? А я сам это видел в Алжире, когда работал там в девяностых. Что я там делал? Не спрашивайте… скажем так у меня к мусликам давние счеты — равно как и у них ко мне. И такого я навидался — что на всю оставшуюся жизнь хватит…
Люди, которые нам противостояли словно вышли из средних веков, из времен Крестовых походов. Дикие, грубые, жестокие, ни во что не ставящие ни свою, ни чужую человеческую жизнь — и мы должны были с ними как-то бороться — пока они не пришли к нам в дом и не сделали с нашими детьми то же самое, что и с алжирскими. А еще при этом мы должны были соблюдать Женевскую конвенцию, уважать права человека, в том числе права тех извергов, что отрезают головы детям и отчитываться в Сенате и в Конгрессе перед нашими законодателями из комитетов по разведке. Догадываетесь, на что я намекаю?