— Такие же как мой отец? — прищурилась Мария — такие же как я?
— Ну, насчет тебя не уверен, а такие как твой отец точно. О покойниках либо хорошо, либо ничего, я это знаю — но и прятать голову в песок тоже не собираюсь. Не собираешься же ты утверждать, что твой отец торговал карамелью вразнос на ярмарках и этим заработал те деньги, которые ты где то прячешь?
— Мой отец был простым крестьянином, Алекс… Он родился в лачуге, где было всего две комнаты, земляной пол и девять человек детей. Мой отец был седьмым. Он начинал как простой крестьянин но все заработанное отнимало государство за налоги и владелец земли, остававшегося не хватало даже на еду. А потом к отцу пришли люди из города и предложили садить на земле кое-что другое, не маис. Они давали за то, что вырастет в несколько раз больше, чем за маис — и через два года отец сумел выкупить тот маленький клочок земли, на котором работал. Потом он выкупил и соседнюю землю, землю на которой работали его братья. А потом он начал и сам продавать то, что выращивал, ему можно было не зависеть от людей, приезжающих к нему на черных джипах и скупающих весь урожай. В него стреляли — и он стрелял в ответ — людям из города не нравилось, что они больше не смогут наживаться на бедном крестьянине. Никогда — слышишь, никогда мой отец не отказал в помощи бедняку, постучавшемуся в наш дом — потому что и сам был когда то таким. Так что не смей его осуждать, ты не имеешь на это никакого права, гринго!
Я рассмеялся. Искренне…
— Осуждать… Зачем мне его осуждать? Его уже кто-то осудил — и исполнил приговор. Меня интересует другое. Для начала — кто и зачем убил твоего отца. Заметь, я не спрашиваю "за что", я спрашиваю «зачем»?
— Откуда мне знать, зачем — огрызнулась Мария — он многим как кость в горле стоял…
— И полицейским?
— Полицейским тем более…
— Почему тогда они его не арестовали?
— Попробовали бы…
— Не спеши… — протянул я — лично я в этом не вижу ни малейшей логики. Любой мафиози любому честному полицейскому стоит как кость в горле — и все же он попытается его арестовать, а не убить. А любой нечестный полицейский попытается выдоить с него как можно больше денег, но опять таки не будет его убивать. Какой прок от мертвого? Любому полицейскому, что честному, что нечестному мафиози нужен живым, а не мертвым.
— У нас дела ведут не полицейские. В города введены армейские части, в некоторых местах полицейские участки закрыты и все полицейские уволены. Теперь копы в тех районах работают на нас, потому что другой работы нет, а армия пытается навести порядок. Вот и наводят.
— Как все запущенно… И все так и я не понимаю.
— Господи, да не строй из себя Шерлока Холмса. Отца убили, потому что кто-то заплатил за его смерть. Вот и все.
— Кому заплатили, военным?
— Им самым. Ты мало знаешь о нашей стране — и в то же время хочешь сунуть голову в петлю.
— Моя голова… Не думаю, что в вашей стране хуже, чем в Афганистане.
— Ошибаешься. В нашей стране те, кто должен охранять закон и порядок, те кто и есть закон и порядок — полиция и армия, те кто должен быть на твоей стороне — выстрелят тебе в спину не задумываясь, как только кто-то заплатит им несколько тысяч долларов за твою смерть. Это сделает любой, каждый первый. Вот почему я говорю, что это страшнее Афганистана. Я не сомневаюсь, что ты хороший pistolero, amigo, даже очень хороший, возможно лучший из тех, кого я знала. Но это тебе не поможет, если тот с кем ты будешь вместе работать улучит момент и выстрелит тебе в спину.
— Приму к сведению. Но тогда скажи — кто заплатил тогда военным? Ведь это должно было быть довольно дорого — убить человека такого уровня, как твой отец, это не пристрелить рядового «мускула».
— Не знаю. Кто угодно мог.
— Э.-э-э… Врешь! Вот сейчас ты врешь! — победно заключил я — кому же ты собралась мстить? Как же ты собираешься мстить, если не знаешь, кто заказал твоего отца? Не полковнику же Абимаэлю Ларедо ты собираешься мстить? Кстати, он и в самом деле полицейский?
— Не совсем… У них нечто среднее. Типа военной полиции, в американской армии подобного подразделения нет.
— Хорошо. Повторяю — мне нужно имя. Кто приказал убить твоего отца?
Мария отложила рыбу, уставилась куда то вдаль. В глазах отражалось пламя костра, зрачки были неподвижны и расширены, будто она накурилась гашиша.
— Если хочешь умереть… я назову тебе имя. Но не говори, что я потом тебя не предупреждала…
— Хватит пугать! — раздраженно сказал я — меня уже многие пытались завалить и ничего у них из этой затеи не вышло. Кто?
— Карлос Кортес…
— Кто? — домашнюю работу я сделал, просмотрел открытые файлы, касающиеся Мексики и состояния дел в ней, но человека по имени Карлос Кортес из главарей…не помню, не было такого.
— Карлос Кортес.
— Кто это такой? Не думай, что я осведомлен в деталях обо всем, что происходит в вашей милой стране…
— Это дистрибьютор — неохотно ответила Мария — понимаешь… Наркотики, которые перевозят через границу… их должен кто-то встречать, хранить, расфасовывать и наконец, продавать. А полученными деньгами расплачиваться с картелем. Крупнейший дистрибьютор на территории Штатов — Кортес, у него сеть распространения по всему Югу США.
— Откуда ты знаешь его имя?
— Папа… сказал мне, что если что с ним… то виноват будет Карлос Кортес…
— Когда он это сказал… — подобрался я
— Два месяца назад…
А вот это была действительно ценная информация. Если старый мафиози предчувствовал свою смерть — значит он знал и за что. И хоть его теперь не спросишь — все равно это очень важная деталь…
— Кортес мексиканец?
— Нет. Кубинец. Начинал в Метро Дейд [прим автора — округ на юге Флориды, предельно криминальный].
— Интересно… а почему вы с ним начали работать? Почему не попытаться построить собственную сеть?
— А зачем? — Мария успокоилась и даже снова взяла кусок рыбы — отец в последнее время вообще старался отойти как можно больше от наркотиков. Он кредитовал производителей, он обеспечивал транспортировку через Мексику, немного переработки — но и только. Даже за транспортировку по территории Мексики он всегда настаивал, чтобы платили деньгами. Некоторые в оплату транспортировки брали товар по оптовым ценам и потом торговали сами — но отец всегда требовал только деньги, даже когда это было невыгодно. У него был легальный бизнес… я думаю, он вообще хотел отойти от наркотранзита…
Как мило… Щас заплачу…
— И все равно. Почему стали работать именно с кубинцем. Не с мексиканцем? Кстати — давно работать то начали?
— Лет шесть, может семь. Нет, не знаю, почему. Просто так решили. Отец старался держать меня подальше от всего этого и никогда не рассказывал о том, почему принимается то или иное решение.
Это я отметил для себя — подозрительная странность. Просто так в преступную группировку, построенную по национальному признаку чужака не пустят, на это должна быть причина — и весьма серьезная.
— Хорошо. Теперь второй вопрос. Зачем Кортесу убивать твоего отца?
— ???
— Смотри. Предположим, ты производишь… лимонад, а я им торгую через сеть своих магазинов. Зачем мне убивать тебя, ведь когда ты умрешь, у меня не будет лимонада на продажу? Как я буду торговать, если нет больше товара? Может, он задолжал твоему отцу и не собирался расплачиваться?
— Этого не может быть. Торгует не отец, торгует картель. И если он задолжал, то задолжал не лично отцу, а всему картелю. Убивать моего отца в таком случае нет никакого смысла — деньги все равно придется отдавать. Для этого и создан картель — иначе было бы очень просто работать: взял крупную партию товара на реализацию, продал, а поставщика убил, чтобы не отдавать деньги.
— Хорошо. Тогда, может быть твой отец задолжал ему?
— Не может быть. У отца не было личных дел с этим мерзавцем, все дела велись через картель, на то он и создан, чтобы не допускать обмана ни с какой стороны. Может, кто-то из руководства картеля приказал Кортесу убить?