Наш опыт позволяет нам с большой достоверностью судить о том, что, несмотря на высокие лингвистические способности каждого конкретного попугая, он не сможет сколько-нибудь реально претендовать на миллион в телеконкурсе эрудитов, а самые талантливые из бобров не смогут представить чертежей своих строительных проектов. Из трех пар одинаковых китайских палочек мы никогда не выложим четырех правильных треугольников на столе, на котором собрались с помощью одной из них пообедать. Зато те же палочки таки дадут нам эти треугольники, если мы построим из них правильную пирамиду. Этот простой опыт показывает, что трехмерное пространство обладает существенно большими возможностями, чем двумерное, а двумерное, вероятно, большими, чем одномерное.

Эвклидова геометрия долго служила модельным образом физического пространства, более того, единообразным геометрическим стандартом для мира всех событий. И при этом его иллюстративная простота позволяла создавать не только доходчивые физические модели, основанные на аксиоматике Галилея-Ньютона, но и обобщенные геометрические образы. Если в традиционной 0-3- мерной эвклидовой геометрии образ метрики имеет вполне наглядный вид, то в высших и неэвклидовых геометриях он требует пристального дедуктивного взгляда. При этом универсальной "внешней" характеристикой метрики остается обладание ею большими или меньшими возможностями.

Уже в связи с этим разбиение Универсума на метрические слои в зависимости от уровня актуальных возможностей внутри них становится обязательным условием архитектуры континуумального мира. Можно также сказать, что в мировом континууме связей реализуется геометрия обобщенного пространства (ОП), состоящего из набора метрик, вложенных друг в друга - так же, как наши обстоятельства вложены в наше Я и при этом включают его в себя. Такое разбиение действительно легко накладывается на боулдингову девятислойную иерархию системных классов. С той существенной разницей, что иерархия Боулдинга выполнена вполне в рамках корпускулярного мышления и фактически независима от образов пространства, метрики и континуума. Такой подход обладает характерным для корпускулярной рациональности набором проблем, который легко комментируется внутри топологических методов анализа. Иначе говоря, сопоставление любого реализованного в рамках корпускулярного мышления спектра системных классов с феноменологической реальностью жизненного мира топологически неразрешимо.

Континуумальное мышление обладает набором новых пространственных возможностей по сравнению с коспускулярным. Оно позволяет, например, вложить друг в друга метрические слои Универсума, причем вложение будет взаимным. Это - существенно новая возможность, которой в корпускулярном мышлении аналогов нет*.

*В двумерном пространстве прокомментировать, например, понятие "взлететь" было бы проблематично.

Для пространств более, чем 3-мерных, их особенные возможности трудно обсуждать вне геометрической мысли. Впрочем, геометрия давно уже ворвалась в нашу жизнь благодаря инженерии обработки информации: ведь каждой операционной среде можно поставить в соответствие свою топологическую архитектуру, и, что фактически отсюда следует - свою метрику.

Операционная среда в информационной инженерии - это готовый образ метрического слоя в континууме (ее, кстати, и называют операционной оболочкой). Реализуемые внутри нее связи вводят ее в рациональный класс континуумов. И кроме того, чем сложнее архитектура этих связей, тем выше ее возможности и, соответственно, выше метрика, характеризующая ее как пространственный объект.

Возвращение предметов: новое имя

Другая существенная проблема корпускулярной рациональности в разбиении на слои классов состоит в том, что связи между такими слоями топологически не реализуемы. Дело тут в том, что вне континуума отсутствует структурная культура связей, предполагающая в качестве своего предельного элемента узлы.

Узлы - это концептуальное отличие образа связей в корпускулярной и континуумальной его версиях. На топологическом языке это значит, что связи в континуумальном мире приобретают свои замыкания.

Получается довольно связная картина: предметы, как мы говорили, обрастают связями, а связи приобретают замыкания.

Постойте!

А эти узлы связей, имеющие такое узнаваемое геометрическое лицо, по совместительству случайно не хорошо ли знакомые нам предметы, исчезнувшие с монитора мировой реальности в результате нашей предварительной онтологической чистки?

Да это они и есть! Они снова засветились перед нами на экране, словно резервная копия удаленного файла, только под другим именем, то есть с другим расширением. Теперь по нему мы можем восстановить и прежний, при этом закрепив между ними процедурную связь.

Приняв предметы под новым именем, то есть как узлы, мы переставили вторую нашу ногу в континуумальный мир (ту, которую на всякий случай держали в старом, корпускулярном мире). Теперь у нас нет опасений сделать это, потому что, закрепив процедурную связь между именами предметов в этих мирах, мы закрепили ее и между самими мирами, тем самым оставив окно между ними открытым для вполне беспрепятственного перемещения из одного в другой.

=

Процедура

Процедура - это вообще едва ли не то единственное, что способно нас успокаивать и снимать наши страхи. Ведь отношение к жизни у нас насквозь процедурное. Процедура - это конечный продукт, в который преобразуется все наше знание. Мы должны знать процедуру получения хлеба, иначе нас будет страшить угроза того, что завтрашний день нас не накормит. И для суда должна быть прописана процедура - ведь нет гарантий, что нас будет судить Соломон. Капитан корабля потому капитан (caput - голова, лат.), что он владеет всеми жизненно важными процедурами для успешного плавания, вплоть до той, как вести себя в очень нестандартной ситуации. Страх перед Переменами в конечном счете - это страх перед вдруг обнаружившейся нехваткой работоспособных процедур.

Витальность процедуры не ниже, чем витальность озонового слоя над нами: все участки нашей жизни должны быть покрыты этим интеллектуальным продуктом. Все то, что мы называем культурой, по сути дела, сводится к культуре процедуры, а все раскопки черепков есть не что иное, как поиск ее следов. Все институты нашего знания в конечном счете работают на производство значимых процедур. Значимость процедуры - это одновременно и оценка ее работоспособности, и характеристика заселенности нами слоя реальности, который ею обслуживается.

Можно утверждать, что сегодня значимость кредитно-финансовых и судебно-правовых процедур существенно выше, чем процедура коллективной охоты на мамонта или процедура управления галерами. И процедура арифметического счета гораздо более популярна, чем все внутритопологические процедуры, вместе взятые. Онтологическая унификация процедуры служит основанием для соответствующей инженерии. А идеал инженерии, как известно, предполагает отсутствие отрицательных результатов в работе используемой ею процедуры.

Чем меньше предсказуемости в работе процедуры, тем больше она отстоит от инженерии и тем ближе она к алхимии, то есть тем меньше ее значимость.

Конфликт между высоким уровнем заселенности слоя реальности и низким уровнем значимости обслуживающих ее процедур означает процедурную дыру. Именно тогда, когда она появляется и неумолимо, необратимо расширяется, мир кажется изменившим нам. Это и есть время Перемен, когда мы теряем себя в новом мире. Мир взрывается вокруг нас и то, каким для нас будет исход этого события, зависит от нашей способности выработать для себя процедуры поведения с новыми возможностями.

Но что значит: с новыми возможностями?

Для процедуры возможности ограничены ее рациональными основаниями. В континуумальном мире возможности - это геометрическое понятие. Переход от планиметрии к стереометрии, вообще говоря, требует смены рациональных оснований*.

*См., например: М.Горький, "Песня о Соколе".

Но это - и новая метрика к тому же. Следовательно, для континуума рациональные основания и возможности - это стороны одного и того же образа образа метрики.