И вот я здесь с тобой в сторожке.

В лесу безлюдно и пустынно.

Как в песне, стежки и дорожки

Позаросли наполовину.

Теперь на нас одних с печалью

Глядят бревенчатые стены.

Мы брать преград не обещали,

Мы будем гибнуть откровенно.

Мы сядем в час и встанем в третьем,

Я с книгою, ты с вышиваньем,

И на рассвете не заметим,

Как целоваться перестанем.

Ещё пышней и бесшабашней

Шумите, осыпайтесь, листья,

И чашу горечи вчерашней

Сегодняшней тоской превысьте.

Привязанность, влеченье, прелесть!

Рассеемся в сентябрьском шуме!

Заройся вся в осенний шелест!

Замри или ополоумей!

Ты так же сбрасываешь платье,

Как роща сбрасывает листья,

Когда ты падаешь в объятье

В халате с шелковою кистью.

Ты - благо гибельного шага,

Когда житье тошней недуга,

А корень красоты - отвага,

И это тянет нас друг к другу.

Вытянись вся в длину,

Во весь рост

На полевом стану

В обществе звезд.

Незыблем их порядок.

Извечен ход времен.

Да будет так же сладок

И нерушим твой сон.

Мирами правит жалость,

Любовью внушена

Вселенной небывалость

И жизни новизна.

У женщины в ладони,

У девушки в горсти

Рождений и агоний

Начала и пути.

Рояль дрожаший пену с губ оближет.

Тебя сорвет, подкосит этот бред.

Ты скажешь: - милый! - Нет,- вскричу я,- нет!

При музыке?! - Но можно ли быть ближе,

Чем в полутьме. Аккорды, как дневник,

Меча в камин комплектами, погодно.

О пониманье дивное, кивни,

Кивни, и изумишься! - ты свободна.

Я не держу. Иди, благотвори.

Ступай к другим. Уже написан Вертер,

А в наши дни и воздух пахнет смертью:

Открыть окно - что жилы отворить.

Засыплет снег дороги,

Завалит скаты крыш.

Пойду размять я ноги,

За дверью ты стоишь.

Одна, в пальто осеннем,

Без шляпы, без калош,

Ты борешься с волненьем

И мокрый снег жуешь.

Деревья и ограды

Уходят вдаль, во мглу.

Одна средь снегопада

Стоишь ты на углу.

Течет вода с косынки

По рукаву в обшлаг,

И каплями росинки

Сверкают в волосах.

И прядью белокурой

Озарены: лицо,

Косынка, и фигура,

И это пальтецо.

Снег на ресницах влажен,

В твоих глазах тоска,

И весь твой облик слажен

Из одного куска.

Как будто бы железом,

Обмокнутым в сурьму,

Тебя вели нарезом

По сердцу моему.

И в нем навек засело

Смиренье этих черт,

И оттого нет дела,

Что свет жестокосерд.

И оттого двоится

Вся эта ночь в снегу,

И провести границы

Меж нас я не могу.

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

Лодка колотится в сонной груди,

Ивы нависли, целуют в ключицы,

В локти, в уключины - о, погоди,

Это ведь может со всяким случиться!

Этим ведь в песне тешатся все.

Это ведь значит - пепел сиреневый,

Роскошь крошеной ромашки в росе,

Губы и губы на звезды выменивать!

Это ведь значит - обнять небосвод,

Руки сплести вкруг Геракла громадного,

Это ведь значит - века напролет

Ночи на щелканье славок проматывать!

Снуют пунцовые стрекозы,

Летят шмели во все концы,

Колхозницы смеются с возу,

Проходят с косами косцы.

Пока хорошая погода,

Гребут и ворошат корма

И складывают до захода

В стога, величиной с дома.

Стог принимает на закате

Вид постоялого двора,

Где ночь ложится на полати

В накошенные клевера.

К утру, когда потемки реже,

Стог высится, как сеновал,

В котором месяц мимоезжий,

Зарывшись, переночевал.

Чем свет телега за телегой

Лугами катятся впотьмах.

Наставший день встает с ночлега

С трухой и сеном в волосах.

А в полдень вновь cинеют выси,

Опять стога, как облака,

Опять, как водка на анисе,

Земля душиста и крепка.

Так как брезжит день, и в близости рассвета

И в виду надежд, разбитых, было, в прах,

Но сулящих мне, что вновь по их обету

Это счастье будет всё в моих руках,

Навсегда конец печальным размышленьям,

Навсегда - недобрым грезам; навсегда

Поджиманью губ, насмешкам и сомненьям

И всему, чем мысль бездушная горда.

Чтобы кулаков не смела тискать злоба.

Легче на обиды пошлости смотреть.

Чтобы сердце зла не поминало.

Чтобы Не искала грусть в вине забвенья впредь.

Ибо я хочу в тот час, как гость лучистый

Ночь моей души, спустившись, озарил,

Ввериться любви, без умиранья чистой

Именем за ней парящих добрых сил.

Я доверюсь вам, очей моих зарницы,

За тобой пойду, вожатого рука,

Я пойду стезей тернистой ли, случится,

Иль дорога будет мшиста и мягка.

Я пройду по жизни непоколебимо

Прямо за судьбой, куда глаза глядят.

Я ее приму без торга и нажима.

Много будет встреч, и стычек, и засад.

И коль скоро я, чтоб скоротать дорогу,

Песнею - другою спутнице польщу,

А она судья, мне кажется, не строгий,

Я про рай иной и слышать не хочу.

     1938  из Поля Верлена