– Ну вот… – прохрипела она, и тут из угла ее рта потекла кровь.

Наташа закашлялась, и кровь потекла сильнее.

Наконец кашель прекратился, и она, напрягшись, повторила:

– Ну вот, видишь… Еще одна баба умирает у тебя на руках. Не убивай Алену, не бери ее себе… Я видела, как ты на нее смотрел…

Она замолчала и кашлянула еще два раза, дважды вытолкнув изо рта пенистую кровь.

Наташа посмотрела на Знахаря и спросила:

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Знахарь молча кивнул, не отрывая от нее взгляда.

– Хорошо…

Она закрыла глаза, мелко и быстро дыша, потом снова открыла их и тихо заговорила, глядя в вечернее небо над собой:

– Вот и кончился мой экстрим… Допрыгалась… Видишь, Костя, какая я дура?

У Знахаря свело горло, и он нахмурился.

– Ты не сердись на меня… Я сейчас умру, и все кончится. Вот только кто теперь будет тебя хранить…

Наташа замолчала, и вдруг ее глаза расширились.

– Не трогай Алену, не бери ее себе, – быстро зашептала она, – не надо, а то она тоже умрет… сыворотка…

Наташа замолчала, и ее глаза остановились. В них отражалось безоблачное небо, в которое в этот момент устремилась ее душа.

Бережно опустив ее голову на песок, Знахарь встал и машинально достал из кармана сигареты. Усевшись на обломок скалы, он посмотрел на Наташу, потом встал и, подойдя к ней, закрыл ее глаза.

Снова сев на скалу, он приказал себе не думать о том, что только что он потерял настоящего друга. Пусть женщину, но все равно – друга.

Не думать.

Нельзя.

Потом – да, но сейчас нельзя.

Выкурив две сигареты подряд, Знахарь встал и начал механически выполнять те первоочередные действия, которые он успел обдумать за эти короткие десять минут.

Первым делом он щедро намочил водой из бутылки свою рубашку и, забравшись на скалу, тщательно смыл с нее следы крови, оставшиеся от катившейся по камням располовиненной тушки невезучего пакистанца. Эту операцию пришлось повторить трижды, и наконец, придирчиво осмотрев корявую каменную стену, Знахарь не увидел на ней ни малейшего следа крови и удовлетворенно кивнул сам себе.

Теперь никто не смог бы догадаться, что именно здесь, на почти отвесной стене, в пяти метрах от земли, находится вход в пещеру, где хранятся сокровища мурзы Казанского. Так было четыреста пятьдесят лет, и так будет до тех пор, пока Знахарь не вернется сюда снова.

Закопав окровавленную рубашку в песок и закинув кусок пакистанца в глубокую и темную расщелину, Знахарь оглядел место событий, по которому щедрой рукой Верховного Сценариста были разбросаны трупы, вздохнул и неторопливо побрел в сторону стоянки «Степана Разина».

Он шел по грязному песку и думал о том, что сейчас ему придется убить еще двух человек. Капитана-алкоголика и бывшего фээсбэшника, который остался на борту пароходика следить за поляной.

Капитана – чтобы он не трепал языком, трепать которым он будет обязательно, а отставного спеца – чтобы избавиться от опасного свидетеля, который может превратиться в не менее опасного соперника.

Хотя…

Знахарь поддал ногой камешек.

Ладно, по ходу дела будет видно.

Выйдя из-за скал, Знахарь увидел спеца, стоявшего у фальшборта с внушительным «Моссбергом» в руках. Спец настороженно смотрел на берег, и, увидев Знахаря, нетерпеливо пошевелился.

Подойдя к воде, Знахарь задрал голову и спросил:

– Где капитан?

– Как только вы ушли, он всосал целую бутылку бормотухи и через две минуты вырубился в каюте.

– Он что-нибудь слышал?

– Исключено. Спит, как убитый.

Знахарь опустил голову.

Спит, как убитый… Это хорошо.

Это значит, что одним трупом меньше. Выкинуть его на берег где-нибудь в другом месте – и хрен с ним. Очухается и подумает, что туристы с ним просто так оригинально пошутили.

А с этим спецом…

– Посмотри, там лопаты есть?

Спец кивнул и, повесив помповик на какой-то штырь, торчавший из стены рубки, пошел на корму. Его место у борта заняла бледная Алена, которая спросила:

– Костя, что там случилось? Я боюсь.

– Не бойся, Аленушка, все закончилось. Скоро мы поедем обратно.

– Правда?

– Правда.

Алена помолчала и сказала:

– А мне все равно страшно… Что он мне вколол?

– Не бойся, – повторил Знахарь, – я все выяснил. Сейчас мы вернемся, и все будет в порядке.

Спец вернулся, держа в руках две ржавые лопаты.

– Пойдет? – спросил он, показывая их стоявшему внизу Знахарю.

– Пойдет, – кивнул Знахарь, – пошли.

Спец, балансируя лопатами, спустился по узкой сходне и направился вслед за Знахарем.

Пройдя несколько шагов, Знахарь остановился, и, повернувшись к оставшейся в одиночестве Алене, сказал:

– Если что, стреляй не раздумывая.

Алена кивнула, а на лице спеца, взглянувшего на тоненькую молодую девушку, отразилось сильное сомнение.

– А она сможет? Мушкет-то серьезный!

– Девочка выросла в тайге, в семье охотников.

– А-а-а… Ну, тогда другое дело.

И они пошли по следам, уводившим за скалы.

Через час энергичной работы четыре трупа были без затей закопаны в песок, а тело Наташи, завернутое во все нашедшиеся тряпки, похоронено отдельно и неглубоко. Знахарь рассчитывал на следующий же день вывезти ее отсюда и нормально похоронить на кладбище. Сухой песок давал надежду на то, что за один день с телом ничего не случится.

Когда скорбный труд был окончен, невольные могильщики присели на торчавшие из песка камни и закурили. Знахарь придирчиво осмотрел место событий и остался удовлетворен. О произошедшей здесь трагедии нельзя было даже догадаться.

Теперь оставалось только…

Он небрежно пошарил по карманам широких холщовых брюк, как бы ища что-то, и сдвинул предохранитель «Беретты», громко кашлянув при этом, чтобы заглушить щелчок.

– Как тебя зовут? – спросил он у сидевшего в пяти метрах от него отставного спеца, который сосредоточенно выпускал в неподвижный воздух тончайшую струйку дыма, освещенную вечерним солнцем.

– Костя, – ответил спец и, смахнув со лба пот, ответил Знахарю спокойным взглядом.

– Тезка… – Знахарь усмехнулся.

– Ага, тезка, – кивнул Костя, – да ты, Знахарь, не мучайся, не стоит.

Знахарь удивленно посмотрел на тезку, а тот, все так же спокойно глядя ему в глаза, сказал:

– Я ведь знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты не можешь решить, то ли похоронить меня здесь вместе с остальными, то ли нет. Что – не так?

Знахарь прищурился.

– Я Наташу еще с учебки знал, – снова заговорил Костя, глядя вдаль, – даже был в нее влюблен. Мы тогда все в нее влюблены были. А теперь…

И он посмотрел на то место, где под метром песка неподвижно лежала его бывшая любовь.

Потом он снова взглянул на Знахаря и сказал:

– Я ушел из Конторы пять лет назад. И с тех пор занимаюсь тем, чем считаю нужным. А последние два года, когда вы с Наташей стали… ну, в общем, быть вместе, я по ее просьбе постоянно вел тебя. Так сказать, – ангел-хранитель.

Он засмеялся и добавил:

– А ты и не замечал даже. Значит, я хороший шпион. Ты ведь так ее называл?

Знахарь кивнул, не зная, что и сказать.

– Ты не мучайся, не соображай там ничего так судорожно, не надо. Я сам тебе все расскажу. Наташа доверяла мне, и я знаю о тебе почти все, кроме той информации, которую ты сам тщательно скрываешь от всех. Я, например, знаю, что у тебя где-то здесь какие-то сокровища, а какие именно и где – мне неизвестно. Наташа мне этого не говорила. Все твои телодвижения мне отлично известны, и во многих из них я принимал участие. Кокаин для дяди Пашиной братвы в Египте – моя работа. Н у… Еще я лично вклеивал в Библию инструкцию по использованию ракетного ранца.

Знахарь удивленно вскинулся и уставился на довольного такой реакцией Костю.

– Еще много чего было, но сейчас это не важно. Главное, что ты уже не будешь выхватывать из штанов пушку. Так ведь?

– Да, пожалуй, – медленно ответил Знахарь, понимая, что только что он чуть было не совершил невероятную глупость.