Ко всему прочему, в конце XVIII века появилась и стала модной теория о том, будто бы Земля и другие небесные тела — это гигантские живые организмы, а существа, обитающие на них, суть паразиты. Фактически именно в это время зародился ноосферный космизм, ставший очень популярным в XX веке после работ Владимира Ивановича Вернадского.

«… Все воодушевив собою, Верховное Начало действует уже посредством вторичных и третичных сил природы, — писал Ретиф де ла Бретонн в «Южном открытии». — К первым относятся солнца, одаренные разумом, а ко вторым — планеты, которые также одарены разумом, хотя и не в такой мере, как солнца. Бог творит великое, а не малое, вроде людей, животных и растений. Поверхность земного шара населяется под плодотворным действием Солнца. <…> Во Вселенной и на планетах все совершается путем неуловимых градаций. Сказанное нами о Земле относится и ко всем супругам Солнца…»

Теория получила развитие в книге некоего М. Николоса «Философия» (фр.: «La Philosophiе», 1796): «Обитатели планет — просто паразиты, производимые кожею живых существ, известных под именем Солнц, Планет, Спутников и Комет. Это существа не только одушевленные и разумные, но и бесконечно превосходящие нас силою и возвышенностью ума. <…> Если бы нам привелось встретить личность, сомневающуюся в обитаемости той или другой планеты, то следовало бы только рассмеяться и сказать ей: "Глупый ты человек, разве ты сам не покрыт паразитами, хотя ты и не обладаешь ни значением, ни величиною светил? Разве у тебя нет блох? Соблюдай всевозможную опрятность, а все же ты будешь покрыт паразитами. Следовательно, планеты, эти громадные существа, должны быть покрыты еще большим количеством паразитов; природа не только намекает нам на это, но даже дает нам возможность убедиться в этом посредством осязания и зрения". <…> Земля есть чужеядное животное, питающееся Солнцем. Солнца — это паразиты Бога…»

Похожие взгляды разделял и Оноре Габриель Рикетти де Мирабо, известный оратор и деятель Великой французской революции. Он ввел понятие «Планета-Бог», утверждая в одном из своих писем буквально следующее: «… Верховное Бытие, Солнце Солнц, все оживляющее собою, есть большая, громадная центральная планета, живая, разумная и всегда обладающая одинаковою степенью теплоты и света, в силу производимого Вселенною давления; что во всей Вселенной существуют однородная материя и однородные существа, созданные по подобию первого из них, то есть Бога, или Верховного Бытия; что Солнце есть раскаленная планета, обладающая такими же свойствами, как и Бог, его первообраз и являющаяся совершеннейшим подобием последнего; что Земля и прочие планеты суть охладевшие солнца, так как они не входят в состав центрального светила. Но подобно Солнцу, от которого они получили бытие, они обладают индивидуальною жизнью…»

Развивая эту мысль, де Мирабо говорит, что и люди, являясь производными от планет, которые производные от солнц, которые производные от Бога, несут в себе отпечаток Верховного Бытия и в процессе эволюции станут подобны сначала планетам, потом солнцам, а потом… и самому Богу!

1.2. Марсианская цивилизация: от рассвета до заката

Первые марсиане

Но не только Луна вызывала пристальный интерес прогрессивных мыслителей того времени. На небосклоне периодически появлялся еще один объект для приложения интеллектуальных усилий — красный загадочный Марс.

Представление образованной части населения о Марсе и марсианах значительно менялось со временем. Древние (например, египтяне) населяли жителями все небесные миры, и Марс был лишь рядовым светилом в длинном ряду обитаемых звезд.

Идея о том, что души умерших людей переселяются на небо, имело отношение и к Марсу. Так, Данте Алигьери описывает в «Рае» (третьей части «Божественной комедии») путешествие по пятому небу и обитающих там марсиан, которые представляют собой души неописуемой красоты, образующие громадный крест с изображением Христа.

Однако европейские философы эпохи Просвещения не придавали большого значения Марсу. Так, французский писатель Бернар де Бовье Фонтенель в «Беседах о множественности миров» (1686), популяризирующих учение Коперника, пишет, что не следует растрачиваться на беседы о реальности существования марсиан — жители красной планеты этого не заслуживают.

Немецкий философ Иммануил Кант утверждал, что если марсиане действительно живут на красной планете, то они нисколько не умнее нас. Виктор Гюго соглашался с ним, считая при этом, что чем удаленнее планета от Солнца, тем несчастнее жизнь на ней. Французский социалист Шарль Фурье также считал, что на Марсе обитают создания низшего разряда.

В этом отношении к Марсу философы находили поддержку у богословов. Иезуит Афанасий Кирхер в своем «Экстатическом небесном путешествии» приписывал Марсу гибельные влияния на Землю: «Создавший пресмыкающихся, гадов, пауков, ядовитые растения, снотворные травы, мышьяк и другие яды очень легко мог поместить среди неба роковые светила, оказывающие гибельное влияние на нечестивых людей». На Марсе, согласно Кирхеру, обитают бестелесные и очень мрачные духи. Путник, находящийся вблизи красной планеты, может видеть, как они носятся, вооруженные пламенными мечами и страшными прутьями, на огромных конях, извергающих огонь.

Впрочем, будем справедливы к ученым старого времени. Среди них находились и те, кто в пику остальным считал марсиан более развитыми и цивилизованными существами, чем люди. Так полагали, например, аббат Пьер Гассенди и зоолог XIX века Жорж Кювье.

Кстати, именно Гассенди в своей обобщающей работе «Свод философии» (1658), опубликованной после его смерти, высказал необычную по тем временам мысль о том, что обитатели иных миров могут вовсе не походить на человека — на их облик, на их образ жизни оказывают влияние физические условия планет: температура, состояние атмосферы, климат.

Астрологи и спиритуалисты считали, что на Марсе обитают духи. Эту версию отстаивал, как ни странно, известный астроном и популяризатор научного знания Камилл Фламмарион, опубликовавший романы «Стелла» (1877) и «Урания» (1891), в которых он пишет о переселении душ двух любящих людей на Марс и странном бестелесном мире, царящем там.

Впрочем, при всей популярности этой идеи у населения большинство авторов того времени опирались на умозаключения здравствующих астрономов: если Марс — планета, очень похожая на Землю, то жизнь на ней должна принимать формы, сходные с земными. Потому в фантастических произведениях второй половины XIX века мы в основном встречаем человекоподобных марсиан. Например, первый марсианин, прилетевший на Землю в повести Франсуа Генри Педефера де Парвиля «Житель планеты Марс» (1865), имеет странный треугольный череп с хоботом, но определенно человекоподобен.

«Каналы» Скиапарелли

Великое противостояние Земли и Марса 5 сентября 1877 года изменило наш мир. И это не преувеличение. К этому противостоянию готовились. Наступила эра больших телескопов, и астрономы всего мира резонно полагали, что сумеют сделать множество новых открытий, связанных с Марсом. Красная планета приблизилась к Земле на расстояние в 56 миллионов километров. И открытия посыпались, как из рога изобилия.

Известный итальянский астроном Джованни Скиапарелли, работавший в Миланской обсерватории, задался целью провести систематическую съемку поверхности Марса, подобно тому, как это делают на Земле при составлении карт местности. И он действительно составил самую детализированную карту Марса на основании исследований, которые вел с 1877 по 1890 год в продолжение семи противостояний.

В распоряжении Скиапарелли находился не самый новый телескоп-рефрактор, но зато его объектив был изготовлен известным немецким оптиком Мерцем и отличался весьма высокими оптическими качествами. Кроме того, миланский астроном тщательно готовился к каждому наблюдению. Чтобы еще повысить остроту своего феноменального зрения, Скиапарелли перед наблюдениями Марса некоторое время находился в полной темноте. Для уменьшения контраста между фоном неба и ярким красноватым диском планеты Скиапарелли освещал поле зрения телескопа оранжевым светом. Наконец, в день наблюдения он никогда не употреблял возбуждающих напитков, к числу которых им был отнесен и кофе.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: