— Что же вы можете ему предъявить?

— Не смейтесь, — Вадим нервно застучал пальцами по скамье. — Таких людей нужно остерегаться.

— А по-моему, — сказала Лида, — он какой-то дуракоподобный. Виден насквозь.

Глаза Вадима сердито заискрились.

— Не скажите. Это его личина. Она многим нравится. Каждому приятно чувствовать, что он умнее этого шута.

За каменным забором послышался смех. Вадиму он был неприятен, как дребезжание разбитого колокольчика.

В воротах показались две девушки, за ними важно шествовал Кучинский. Девушки были одеты в одинаковые платья, одинаковые туфли, даже носки у той и у другой с одинаковыми голубыми полосочками.

Вадим подумал, что это сестры. Но они ничуть не похожи друг на друга ни фигурой, ни лицом, ни цветом глаз. Правда, прически у них были похожи — завитые локоны спадали почти до самых плеч. Весь внешний облик этих девушек не нравился Багрецову. Все, начинай от туфель, где по капризу моды были отрезаны носки, до обесцвеченных перекисью мертвых волос. Одинаковые сумки, напоминающие огромные кисеты с кольцами, розовые, будто сделанные из мыла так называемые клипсы, брошки пластмассовые с именами — вероятно затем, чтобы отличать девушек друг от друга, — дополняли их туалет. Подруги подошли ближе, и Вадим разобрал имена на брошках.

— Можно даже не знакомиться, — шепнул он Лиде. — Видите, одна из них Нюра, а другая Маша… Бедные, мне их жалко.

И действительно, странное чувство сожаления испытывал Вадим, глядя на этих наивных девушек, не умеющих отличать красоту от подделки и пошлости.

А Лиду это нисколько не удивляло. Не в первый раз ей приходилось видеть одинаково одетых подруг. Раздражал Кучинский. Лида хмурилась при каждой его выходке. А он, нарочито подчеркивая свое пренебрежение к заносчивой аспирантке, вился ужом перед смущенными подругами.

— «Позвольте предложить, прелестная, вам руку», — отчаянно фальшивя, напевал он, вероятно, единственно знакомые ему слова из «Фауста» — Я, Марусенька, буду вашим Мефистофелем.

Опустив глаза, Марусенька милостиво приняла руку веселого кавалера.

— Вот уж не похожи. Вы совсем как этот… Ну как его? Тоже студент. Он поет… «Расскажите вы ей…» — и она робко запела тонким, прерывающимся голоском.

Кучинский закрыл глаза от восторга.

— Вот где таланты скрываются! Учиться надо, Марусенька. Приедете в Москву, поведу к профессору. Недавно с ним познакомился. Быть вам певицей, Марусенька!

— Скажете тоже, — она спряталась за спину подруги.

Другая — Нюра, или Нюрочка, как льстиво обращался к ней Кучинский, — была молчалива, иногда смеялась над шутками студента, но, видно, по привычке или из вежливости.

Вадим этого не заметил. Обе девицы казались ему одинаковыми даже по характеру.

А Кучинский словно попал в родную стихию, держался развязно и независимо.

— Не боги горшки обжигают. У меня была одна знакомая девочка, и что же вы думаете? Колоратура открылась! Поучилась немножко, и сразу в Большой театр.

Из ворот вышел Бабкин и подозрительно покосился на Димку: нет ли намека на новое увлечение? Но тот сидел рядом с Лидой и весьма неодобрительно посматривал на одинаковых девиц. Беспокоиться нечего.

Лида подозвала Тимофея и спросила, что это за девушки.

— Да так, — отмахнулся тот. — В аккумуляторной работают.

А Жорка щелкал аппаратом и разглагольствовал:

— Получитесь в натуральных цветах. Пришлю фото — несите прямо хоть в Третьяковскую галерею. Картиночка!

— А цветочки на платье выйдут? — кокетливо спросила Маруся.

— Спрашиваете! Не только цветочки, даже ягодки! — И, притопывая на ходу, запел: — «Про меня все люди скажут, сердцем чист и неспесив. Или я в масштабах ва-а-ших недостаточно красив».

Он поднял фотоаппарат, прищурился и указал на скамейку:

— Сюда, сюда, девочки, на солнышко… Сделайте умное лицо.

Подруги рассмеялись. «Еще бы! Услышали привычную остроту. Веселый мальчик Жора Кучинский, с ним приятно провести время, — подумал Вадим, искоса наблюдая за вихляющимся фотографом. — Сейчас щелкнет и скажет: «Спасибо, испортил»… Опять девицы захихикают. Остроумный мальчик Жора Кучинский».

А тот чувствовал себя любимцем общества. Девочки смеялись, видно было — довольны, а Маруся, та просто с восхищением смотрела на симпатичного «мальчика», — какой он ловкий и умный!

Из громкоговорителя понеслась музыка вальса. Маруся закружилась на зеркальном поле. Видно, не смогла удержаться, услышала вальс и пошла танцевать. А почему бы и нет? Чудесный день, молодость, веселые друзья, а впереди еще много таких дней.

Кучинский с видом знатока следил за девушкой, и когда она, смутившись, подбежала к подруге, зааплодировал.

— Красота! Вот это я понимаю… Оторвала девочка. Прямо Уланова!

Лида переглянулась с Вадимом. Он прочел в ее глазах гнев и растерянность. Мелочь. Кто же не сравнивал в шутку своих друзей с настоящими талантами!

Сейчас в устах Жоры Кучинского каждое его слово как бы подчеркивало тупость и нелепость подобных аналогий. «Если бы записать Жоркину речь, — представил себе Вадим, прислушиваясь к его развязной болтовне, — а потом жирным красным карандашом подчеркнуть все пошлые словечки, глупые остроты, сравнения, то, пожалуй, глядя на этот мусор, сделается стыдно и самому. Ведь мы к нему привыкли, не замечаем».

— Жора, почему вы сами не сниметесь? — спрашивает Маруся. — Поучите меня, я сниму.

— Синьорита, невозможно, — кривляется он, кланяясь и размахивая шляпой у самой земли. — От моей физиономии пленка треснет.

— Жора, который час?

— Клянусь аллахом, не знаю. Часы забыл дома на рояле…

Опять смех, по привычке.

— Девочки, составим живописную группу, — распоряжается Кучинский, усаживая их на скамью. — Черноглазая, поближе, поближе… Ах, эта черноглазая с ума меня свела.

И Вадиму, и Тимофею, и Лиде было ясно, что в своей студенческой компании, где любая девушка, даже не обладающая острым язычком, может сразу осадить Жорку, он воздержался бы от подобной болтовни. Но здесь совсем другое. Жорка понимает, что перед этими девушками он может резвиться как хочет. Не стоит труда искать свежие остроты. Он и так неотразим.

— «Никто в нашем крае Маруси не знает», — напевал он сладким голоском. — Вы на меня не сердитесь? Скушайте конфетку… Потанцуйте еще… Раз, два, начали! Два притопа, три прихлопа… Спой, светик, не стыдись… Ну, прямо Любовь Орлова!

— Скажете тоже…

— Потом поблагодарите. У меня опытный глаз. Будьте уверочки. — Кучинский щелкнул пальцами. — Приеду в Москву, к одному знакомому режиссеру заскочу. Пришлю телеграмму. — Он оглянулся на беседку и, выщелкивая подошвами чечетку, запел: — «Ни о чем меня не спрашивай, не выпытывай… ничего…» Замрите, снимаю.

Девушки застыли в напряженных позах. Кучинский нажал кнопку и взглянул на счетчик отснятых кадров.

— Ах, я рассеянный с улицы Бассейной! Пленка кончилась. Пока! До скорого! — и скрылся за углом главного здания.

Девушки наклонились друг к другу, стали шептаться, изредка поглядывая на гостей в беседке.

— Ваше мнение, наблюдатели? — спросил негромко Вадим.

Бабкин безапелляционно заявил:

— Девчонки, конечно, пустые. А Жорку переделать невозможно. Да и что ты от него хочешь?

— Значит, тебе все равно? Пусть эти девушки, наверное никогда не видавшие московских студентов, будут считать Жорку образцом культуры и судить по нему о всех наших ребятах. Так?

Бабкин замахал на него руками. Жесткий комок застрял в горле, невозможно вымолвить слова. Высокое звание студента-заочника далось ему не легко. Он был на экзаменах в институте, где все казалось диковинным и чудесным, встречался с учеными, популярные статьи и книги которых читал еще в детстве. Эти люди, известные всему миру, проходили по коридору обыкновенными мелкими или размашистыми, крупными шагами. Бабкин долго смотрел им вслед и гордился тем, что уже давно хорошо знал их по книгам и журналам. А ребята? Нет, как можно допустить, чтобы о студентах судили по поведению Жорки Кучинского! Хотелось сейчас же подойти к этим девушкам и сказать, что таких, как Жорка, в Москве совсем немного и что ему, Тимофею Бабкину, технику и студенту-заочнику, стыдно за своего товарища… Не поймут глупые девчонки, и не найдется у Тимофея слов таких, чтобы высмеять Кучинского, показать, насколько он ограничен и как плоски его шуточки. Настоящие студенты на него не похожи, они умеют веселиться, но у них и разговор другой и интересы другие…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: