Мы лежали на полу и абсолютно голый Марк пришел в нашу комнату.

— Друзья! — кричал он. — Давайте выпьем!

Он посмотрел на меня, подмигнул мне и сказал:

— Поздравляю, друг, с любовницей и пердянницей!

И я засмеялся, потому что мне стало очень смешно. Наша компания собралась вся вместе, люди были полуодеты и гладили друг друга, несмотря на гнойнички на своих телах.

Марк налил виски, выпил, и в комнату вошла чистая девочка.

Она сияла, прыщи словно испарились.

— Примите ее, — сказал Марк, — ибо она очень хороша.

Мы все поцеловали ее в щеку и снова стали пить. Марк включил радио. Бесстрастный голос неожиданно проговорил:

ГОЛОС ПО РАДИО:…повторяем экстренное сообщение. Как уже сообщалось, страна находится под опасностью заражением копцом — страшной болезнью, от которой наступает смерть через два года после заражения. Но последние исследования показали, что вирус копца, попадая в кровь человека, болеющего всеми венерическими болезнями, полностью вылечивает их, после чего сам умирает от свежего воздуха. Свежий ветер больше не является источником заразы! Братья и сестры! Заражайтесь друг от друга! Открывайте окна! Вылечивайтесь! Нам больше ничего не грозит! Повторяю…

— Ура!!! — закричал Марк. — Я всегда это знал!

Мы сидели, обезумевшие от этих слов. Потом мы подпрыгнули, начали кричать, целоваться и делать все, что угодно, и Марк стулом разбил наше герметическое окно, чтобы свежий воздух, не являющийся больше источником заразы, проник в наши усталые и больные члены, словно святой дух, излечивая их. Мы плакали и смеялись, делали друг другу непристойные предложения, исполняли их, прыгали и бегали и не могли насладиться своим счастьем. Я обнял свою любовь, и мы стояли у окна и смотрели на прекрасный мир, в котором так вовремя появилась окончательная страшная болезнь, не терпящая ничего иного в человеческой бедной крови и умирающая вкупе со всей остальной дрянью от простой свежести, которой изобилуют природа и жизнь.

Мы стояли и стояли и готовы были вечно стоять у этого окна. Но взошло солнце, преображающее каждую вещь своим светом, и все вновь началось.

Неизвестный рядовой лежал в окопе, и над ним, свистя, пролетали пули. Через сорок два года десятиклассники копали как раз в этом месте землю, чтобы извлечь останки бойцов и похоронить их как подобает. Неизвестный рядовой сжимал винтовку и одиноко стрелял туда, где был предполагаемый враг. Рядом с ним находился сержант Петренко с пулеметом, выкрикивавший матерные слова с такой же скоростью, как и его пулемет, изрыгавший очередь. В природе были сумерки и лето; кого-то уже поубивало, а остальные стреляли из винтовок, пытаясь кого-то убить. Где-то вдали взрывались гранаты и снаряды. Иногда пули попадали в деревья, и тогда отсоединенные ветки мягко падали на почву.

Неизвестный рядовой думал: "Я, наверное, уйду к немцам. Все уже ясно с этой войной. Я изучал немецкий в школе. И вообще, я — казак. Я очень устал, и мне грустно."

Сержант Петренко рядом с ним издавал дикие звуки и со страстью нажимал на спусковой крючок пулемета, как будто бы точность пуль зависела от силы его нажатий на крючок. Он ни о чем не думал, потому что очень хотел прикончить гадов. Рядом воевали другие солдаты и умирали с ружьями в руках. Наверное, невозможно было спастись. Через сорок два года десятиклассники нашли очень много останков бойцов в этих краях.

Неизвестный рядовой зарядил патрон в винтовку и выстрелил наобум. Он не знал, куда летит его пуля. Может быть, она прервала немецкую жизнь. Он думал: "Я не люблю Петренко. Он гад, он коммунист. Коммунисты расстреляли моего отца. Коммунисты посадили в тюрьму мою мать. Петренко мой друг. Петренко мой сосед. Я всегда его не любил. Мы уходили на фронт вместе. Я записался добровольцем. Я сейчас сумасшедший. У Петренко осталась жена. Очень красивая жена. Он сержант. Я не люблю его! Немцы еще хуже. Но я попробую новой жизни. За отца! Я должен что-то сделать, вместо того, чтобы умирать здесь, как идиот. Фашисты чуть-чуть лучше коммунистов. Фашисты не убивают своих отцов."

В дальнем углу окопа лежал рядовой Лысенко. Это был огромный красивый человек с кудрявыми волосами, бывший тракторист. Он сосредоточенно вглядывался в сумеречный воздух, стреляя регулярно, словно часы. Он думал о своем долге отстоять землю, на которой лежал. Он вспоминал школьные уроки немецкого, желал бы сейчас ругаться матом по-немецки, но в школе этого не изучали.

В конце концов всех убили вокруг, кроме неизвестного рядового, Петренко и Лысенко. Патроны кончались, но Петренко видимо, не замечал этого. Он достреливал то, что осталось, все так же неистово. Лысенко в то же время почему-то смолк.

Неизвестный рядовой думал: "Несчастный, ты так и не узнаешь никогда, что я был любовником твоей жены. Ты не узнаешь, как я любил ее. Больше ты не будешь стоять на моем пути. Сейчас я кончу тебя, и — к немцам."

Неизвестный рядовой вытащил из-за пазухи нож. Он подкрался к стреляющему Петренко и вонзил ему этот нож в спину. Громко закричав, Петренко отпал от пулемета. Неизвестный рядовой вынул нож из раны и вытер его о песок окопа.

— Ты что?!!! — закричал на другом конце окопа Лысенко и встал. — Ты убил его?!!!

Он взял винтовку, зарядил патрон и направил ее на неизвестного рядового.

Неизвестный рядовой подумал: "Ну, все. Я не учел, что этот еще жив." Через сорок два года десятиклассники нашли этом месте заржавевший нож. Лысенко нажал на спусковой крючок, но произошла осечка. Лысенко сильно выругался, но тут же рухнул обратно в окоп, сраженный немецкой пулей.

Неизвестный рядовой подумал: "Ага, отлично. Сама судьба за меня. Теперь не осталось никого."

Но тут неизвестный рядовой услышал какие-то слабые стоны рядом с собой. Стонал сержант Петренко, который еще не умер от ножевою ранения.

Неизвестный рядовой подумал: "Что же с ним делать? Я не люблю тебя, мой верный друг. Ты коммунист и карьерист. Ты бил свою жену, а я ее любил. Но если ты выжил, я не могу резать тебя снова. Пусть будет воля Божья!"

Неизвестный рядовой поднял истекающего кровью Петренко и выставил его над окопом, зажав ему руки сзади, чтобы тот не вырвался. Не прошло и минуты, как три пули добили несчастного.

Неизвестный рядовой выкинул труп Петренко из окопа и подумал: "Теперь моя совесть чиста. Пора бежать к немцам. С другой стороны — зачем мне немцы? Они тоже очень жестоки и отвратительны, как вся наша жизнь. Может быть, лучше застрелиться и покончить со всем сразу? Нет, я малодушный и вообще хочу жить. Думаем логически. Так как среднего между советскими и немцами в данной ситуации нет, придется выбирать немцев, поскольку, хотя и трудно будет установить мою причастность к смерти Петренко, все же моя слабая совесть не даст мне спокойно смотреть в глаза товарищам. И потом — зачем я тогда убивал Петренко, моего лучшего друга, если я не пойду к немцам? Сказал «а», говори «б». Все, решено. Но лучше все-таки подождать немцев здесь, чем идти к ним через всю линию фронта, это — опасно. Итак, я остаюсь здесь. Надо только посмотреть, далеко ли они — немцы."

Неизвестный рядовой на секунду высунул голову из окопа и посмотрел вдаль. Но как раз в ту же самую минуту в его лоб попала немецкая пуля. Через мгновение неизвестный рядовой уже был мертв.

Через сорок два года на этом самом месте десятиклассник Костя Петренко откопал останки неизвестного рядового. Он взял его череп, пробитый пулей, в свои руки, опасливо посмотрел на него и почему-то сказал:

— Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен.

Неизвестный рядовой был похоронен на том же месте, с почестями.

День смерти Ленина, 1988 г.