Так и не решился.
Да, никак не могу закончить “Песню про чемодан”. Так сказать, последние куплеты, просим…
Бедный Зура, ты так его доставал, что он в свободное от “работы” время ходил по магазинам и искал что-нибудь похожее.
Похожее здесь курсивом потому, что ты ему сказал, что второго такого больше нет, что это эксклюзивный образец, сделанный специально чуть ли не для зама, зава или сына первого секретаря (тетя-певица была забыта), и дитя рабочей окраины почему-то поверило в весь этот закомплексованый советский бред и, получив, с месячной задержкой (впрочем сейчас это не срок, даже смешно), попреками и издевательствами первую зарплату, стало ходить по московским магазинам и искать “похожий” чемодан - только чтобы ты успокоился…
Разумеется он скоро нашел, хотя в Москве еще не было ни одного приличного “бутика”, но ведь и у тебя же был не “Samsonit”, ты уж меня прости, откуда знать вашим фарцовщикам 1991 года эту фирму, да и зачем, когда такие, как ты, отдадут 400 рублей того же года и за китайскую подделку…
Так вот, Зура нашел неплохой чемодан, не хуже твоего, честное слово, - синяя кожа, желтые, блестящие замки, прочная металлическая ручка и магазин в престижном районе: Кутузовский проспект, у Триумфальной арки!.. По-моему, он назывался чуть ли не “Париж”, продавцы и охрана уже были в униформе, в общем, все как у людей, можно приглашать публику и корреспондентов, и вот - торжественный момент, премьера - вы поехали смотреть…
Следующий кадр: волнующийся Зура и делающий капризно-брезгливо-высокомерно-усталую физиономию ты.
Кстати такое выражение лица - уж ты меня прости - фирменное блюдо вашей национальной кухни, и можешь сколько угодно обвинять меня в национализме, но так как я это много раз видел, то почти утверждаю…
И вот…
- Какой позор, Серый, - рассказывал потом Зура, - какая сука, он устроил истерику прямо в магазине… Подошли к полкам, - который? - говорит, что не видит, я, дурак, подаю, а он как швырнет этот чемодан прямо на пол, стал что-то визжать, девочка-продавщица испугалась, вызвали охрану, чуть ли не ментов, ну, он, конечно, тут же утихомирился, он же трус, нас вывели - продолжил орать уже на улице…
И знаешь что, дорогой, позволь один, один раз задать риторический вопрос, это имеет прямое отношение к предмету нашего повествования, ко многому, очень многому в деятельности и, пардон, жизнедеятельности, отечественного капитала…
Я вот тут все это вспоминаю, пишу и в который раз, опять думаю: зачем ты орал?.. ЗАЧЕМ?!. Зачем прилюдно унижал Зуру, выставлял на посмешище себя… Зачем вся эта х…ня? Столько х…ни, целое море, зачем?!
Ну хорошо, ты болен, тяжелое детство, тебя надо лечить. А остальных? - а подавляющее большинство? - а, страшно сказать, ВСЕХ?..
Нет ответа.
Может быть, это просто реакция на стрессы, присущие, так сказать, новой реальности и тяжелое наследие социализма?.. Говорят, через два-три поколения пройдет… Мол, как у евреев в пустыне, надо сорок лет. Да?..
Молчание.
Потом, впрочем, чемодан нашелся. Сработала вспомогательная линия.
Ведь мы же запомнили номер машины, точнее, я запомнил, я же говорил, по-моему, что всегда это делаю при перевозках, на всякий случай, пошли в ГАИ, не сразу, ты боялся, скажут: а-а, “кавказ”… Вышлют из Москвы, депортируют, сдерут бабки, потребуют сделать визу…
Но после истерики в “Париже” мы с Зурой пошли, потому что ничего другого не оставалось, ты бы его сожрал, обглодал, как бразильская пиранья, живьем до кости, и, видимо, даже менты это поняли и Зуру пожалели, они же тоже люди, и через две недели, и, по-моему, энной суммы, но, впрочем, этого точно не знаю, если что-то происходило, то происходило без меня, так что утверждать не буду, в милиции сказали адрес владельца “жигуленка”, милого беленького услужливого мальчика, который нас отвозил.
- Ай-на-нэ!.. Ай-на-нэ!.. - поет Зура, - есть все же хоть какая-то справедливость на этом свете, точно есть! Ах, Серый, ты бы видел, как побледнел этот говнюк, когда я догнал его на лестнице в его подъезде, полдня стерег во дворе, и он стал белый, как снег, когда меня увидел.
И я его ударил один раз всего или два, не стал бить, противно было, да и соседи выскочили на шум, потом вышла его мать, вынесла мне этот хренов чемодан, деньги какие-то совала, но я не взял, объяснил ей, какой пидор ее сынок и что мне пришлось из-за него перенести, извинился за шум и ушел…
Вот… Я не видел финала, не видел последней серии, хеппи-энда: как вручалась находка, но уверен почти на сто процентов, что ты был, конечно, с одной стороны, обрадован, но больше - ручаюсь! - разочарован…
Впрочем, к тому времени жизнь придумала новые песни, фура, о которой я писал, уже ползла, уже карабкалась через хребет Большого Кавказа, надо было менять квартиру, кончались деньги, привезенные из дома, а главное, появился некто Георгий, старый студенческий друг, а ныне трудящийся Востока.
Шутка… Трудящийся как раз Запада, в смысле житель благоустроенной страны Голландии, где этот Георгий работал официантом в русском ресторане и, главное, умеют же люди устраиваться: постигал азы кинодокументалистики при местной Академии Искусств…
Но это уже новая глава.
Итак, идея.
(Почти сценарий детектива. Курсовая работа.)
Имеем страну Голландию. Край непуганых идиотов, доверчивых голландских козлов, только и знающих, что нюхать свои тюльпаны да кокаин из своего же Суринама… Козлы.
За 5 тыс. км от всего этого имеем не менее романтическую, чем Суринам, но совершенно измученную коммунизмом и товарными дефицитами европейскую страну, например Грузию. Georgia, по-английски, Джорджия, какой-то Марк Твен или Колдуэлл… Чувствуете, много солнца, много зелени, много смешного, жарко, то есть почти США и даже лучше, духовнее, потому что христианство приняли гораздо раньше Америки, даже раньше Армении, раньше всех, про Россию и говорить нечего.
Далее. Имеем часть Грузии, state of Georgia, лучшую ее часть, потому что южную, потому что cамую красивую, самую теплую (везде жарко, а там не жарко, а тепло), самую стабильную, назовем ее А… Андалусия. Островок стабильности в океане нестабильности, управляемый бывшим Первым секретарем ЦК местной компартии, а теперь Первым Президентом края, господином N.N., ура!
“Ура!” в том смысле, что там своя власть - а) то есть можно хотя бы о чем-то договориться в обход Москвы и вашей столицы - б) то есть для непонятливых: меньше ртов надо обслужить.
И, мало того, у островка стабильности есть своя граница с другим государством и свой морской порт (но - строжайший контроль!.. - В.)
Мелочи: есть родственники и, соответственно, есть процентов сорок-пятьдесят “в плюсе”, что тебя не кинут, ну и плюс островок стабильности.
Все это в сумме очень много для того, чтобы начать свое дело в бывшем СССР.
Теперь суть.
Берем в глупой, милой, доброй, благоустроенной Голландии что-нибудь полезное, непортящееся и общепринятое даже в нашей Африке, например те же сигареты, презервативы, консервы, спиртное или шоколад, дальше банально: грузим в трейлер (фуру) и отправляем родственникам… Но! (sic!) и в этом бриллиант! не через царящий на родных просторах бардак (воспоминание о проломившем стену бульдозере было еще у всех очень cвежо), а в обход, через освободившуюся Европу, на юг, в Болгарию, Стамбул и дальше морем, минуя все посты, кроме собственно “андалусских”, прямо на место. А?!
Для того времени это было посильнее “Фауста” Гете.
Дорого?
Дорого, конечно, зато спокойно.
Выбор пал на шоколад и сладости, во-первых, из-за относительной безобидности предмета: сигаретами, и особенно спиртным, даже в Америке занимается мафия и потому, что непортящийся продукт, и еще потому, что в ту далекую пору у тебя дома этим никто еще особенно не занимался. И еще потому, что, кажется, друг Георгий, находясь в стране Голландии постоянно, кого-то знал из известной всему миру шоколадной компании, штаб-квартира которой располагалась по соседству, два часа хорошей езды на машине, не то в Бельгии, не то в Великом Герцогстве Люксембурге, или в Княжестве, кто их знает, кто они там… В общем, был где-то рядом.