И если ранние романы Силверберга были откровенным коммерческим «проходняком», написанным исключительно ради денег, то с рассказами не все так просто. По крайней мере, специальную премию «Хьюго» в 1956 году Силверберг получил не за «километраж» печатной продукции, а как самый многообещающий молодой автор! Радость для лауреата была двойной — ведь он открыл счет своим литературным трофеям не где-нибудь, а в родном Нью-Йорке.

«Гениев конвейера» в американской литературе не счесть. Однако примеров эволюции, проделанной Силвербергом — от рядового ремесленника до элитарного лидера Новой Волны, признанного стилиста, мастера интеллектуальной прозы, густо насыщенной мифологической и общекультурологической символикой, — что-то не припоминаю. Точнее, даже не эволюции, а настоящей реинкарнации (одна из любимых тем писателя) — если иметь в виду дважды поминки «по себе любимому», устроенные им самим в начале 1960-х и полтора десятилетия спустя.

В 1960 году, когда, казалось, ничто не способно было остановить этот набравший обороты механизм, уникальный даже на американском книжном рынке, Роберт Силверберг непостижимым образом замолчал. Совсем перестал писать фантастику, ограничившись только косметической перелицовкой ранее изданного. Из-под его пера выходило все, что угодно — от научно-популярных книг для детей до той же «жесткой эротики» (или «мягкого порно» — это уж кому как), но только не произведения жанра, в котором он успел завоевать определенные позиции. Если не романами, то уж произведениями короткой формы — точно.

В деньгах он тогда уже не нуждался. В противном случае вряд ли «взошел» бы на покупку в 1962 году особняка, в котором ранее проживал знаменитый нью-йоркский мэр Фиорелло ла Гуардиа…

А затем столь же неожиданно и непредсказуемо последовала новая впечатляющая — на этот раз и качественно — обойма из сложных и ярких по идеям и языку фантастических романов и рассказов. Считается, что магом, осуществившим реинкарнацию Силверберга, был известный писатель и легендарный редактор Фредерик Пол. Он как раз в то время начал редактировать журнал «Galaxy» и выдал Силвербергу своего рода картбланш — пиши, чего душа желает, все напечатаю!

И Силверберг выдал. Душа его к тому времени желала иного, не того, что приходилось писать ранее. Психологизма, постановки острых социальных вопросов, бесконечного копания в мифологии, эротике, подсознательном, постижения «темных закоулков» человеческой души… Душа писателя-фантаста желала того, чем занималась серьезная современная литература, которую студент Силверберг изучал во время учебы в Колумбийском университете.

Не случайно критики назвали возвращение писателя в научную фантастику «квантовым скачком». В интервью журналу «Vector», данном осенью 1976 года, Силверберг вспоминал: «Единственное, что я в ясном уме и трезвом рассудке порешил сделать в конце шестидесятых, так это вернуться заново к классическим темам научной фантастики. Мне казалось, они использовались не так, как надо — я имею в виду именно литературное исполнение, а не замысел. Мне захотелось попытаться выправить это положение, привнести в научную фантастику не что иное, как художественную литературу — в ту пору подобная задача мало кого интересовала. Иначе говоря, попытаться пересмотреть всю классику этого жанра под новым углом зрения».

А десятью годами позже, выступая на одной из конвенций, он вернулся к годам «славной английской революции» — движению Новой Волны (одним из самых горячих американских сторонников которой оставался на протяжении всех 1970-х). Однако тон его выступления несколько изменился: «Мне и моим друзьям по другую сторону Атлантики и в голову не приходило, что мы создаем какую-то новую литературу, совершаем жанровую революцию. Мы просто хотели вернуть уже существующую литературу на ее магистральный путь, по которому она шла, начиная с «Одиссеи» и «Путешествий Гулливера». И с которого окончательно сбилась в начале нашего столетия… Хотя, если задуматься, все без исключения революции на свете начинаются с подобных утверждений: мы просто хотим улучшить мир, вернуть его к первозданному состоянию Рая. Сказав это, революционеры решительно приступают к строительству очередного Ада. А потом, отчаявшись и изрядно устав, принимаются за улучшение своего собственного благосостояния, лишь изредка брюзжа по поводу заблуждений молодости…».

Сказано более тридцати лет назад — а как актуально!

Яркий талант стилиста и визионера проявился сначала в короткой форме. Сотни новых опубликованных рассказов и повестей Силверберга (его библиография насчитывает несколько десятков авторских сборников) принесли ему первые высшие премии: трижды он становился лауреатом премии «Хьюго» и пять раз — премии «Небьюла». Внушительный урожай, если принять во внимание, что многие произведения писателя, даже не удостоившись наград, все равно пользуются заслуженной популярностью, став классикой жанра.

Причем диапазон их весьма широк. Тут и разнообразные подходы к одной из любимых тем писателя — бессмертию и перевоплощениям личности повести «Крылья ночи» (1968), годом позже переписанная в одноименный роман, и «Рожденный вместе с мертвыми» (1974). И тонкие, ироничные интеллектуальные упражнения принципиального агностика на темы религии (некогда одно из главных табу американской НФ) — знакомые нашему читателю новеллы «Благие вести из Ватикана» (1970) и «Папа и шимпанзе» (1982), повесть «Пир святого Диониса» (1972). Напомню, что в первой Римским папой избран робот, а во втором религиозными поисками охвачены обретшие разум приматы.

В рассказе «Когда ушли мифы» (1969) рутинные туры во времени уничтожают таинственную притягательность мифов и легенд. «Этически бесстрастное» телевидение будущего даст возможность праздным зрителям испытывать все ощущения героев на экране — в том числе страдания и боль («Торговцы болью», 1963), а те же экскурсии в прошлое — наблюдать воочию Апокалипсис («Как мы ездили смотреть конец света», 1972). Пока наконец ученым-антропологам не останется ничего другого, как исследовать иные культуры только в собственном воображении — за отсутствием на технократической Земле каких-либо культур вообще (рассказ «Шварц меж галактик», 1974).

А романы Силверберга выпуска шестидесятых-семидесятых! Три из них — «Станция Хоуксбилл» (1968), «Маски времени» (1968) и «Вверх по линии» (1969) — посвящены парадоксам путешествий во времени. Казалось бы, эка невидаль в научной фантастике! Однако решает эти парадоксы — или просто городит их, наслаждаясь самим процессом, — Силверберг в духе эпатажной, ни бога, ни черта не боящейся Новой Волны. К примеру, герой последнего романа развлекается тем, что, путешествуя по прошлому, последовательно соблазняет своих прямых предков по женской линии… Можно вспомнить и «Шипы» (1967), и «Время изменений» (1971), принесшее автору очередную «Небьюлу», «Второе путешествие» (1972), «Умирая изнутри» (1972), «Стохастического человека» (1975), «Вниз на Землю» (1970), «Стеклянную башню» (1970) — новую историю Вавилонской башни и ее строителя, обожествленного андроидами…

«Силверберг — это пишущая машина, — писал Джон Клют в своей «Иллюстрированной энциклопедии научной фантастики», вышедшей в 1995 году. — Или кажется таковой… Писательская карьера Силверберга похожа на карьеру бельгийского автора Жоржа Сименона. В молодые годы оба произвели на свет потоки печатных слов, прячась под разнообразными псевдонимами… Затем оба несколько приостановили темпы, порой выпуская всего по две-три книги в год, но то были книги значительные. У Сименона — романы о Мегрэ; у Силверберга за 1967–1976 годы — 25 романов. Нужно обладать незаурядным мастерством и ловкостью, чтобы все они представляли известную ценность. А среди этих двадцати пяти книг нет ни одного сериала, каждая — это какой-то новый вклад в мир литературы».

В 1967–1968 годах писатель, к тому времени окончательно перебравшийся на другой край Америки — в Сан-Франциско, уже возглавлял Ассоциацию американских писателей-фантастов. И, надо сказать, кандидатура новоиспеченного президента в ту пору решительно никого в мире американской фантастики не удивляла.