Альберт Бихар умер в апреле 1936 года в возрасте сорока семи лет от серьезного заболевания легких, последствия отравления газами во время первой мировой войны. В последние годы жизни он много болел и испытывал финансовые затруднения из-за резкого ухудшения дел в судостроительной промышленности.

Мать Джорджа, так же как и его бабушка и незамужняя тетка, были убежденными и консервативными протестантками. Джордж и его сестры получили строгое религиозное воспитание. Женщины мечтали, чтобы мальчик стал лютеранским пастором. Джордж в детстве увлекался теологией и считал, что должен посвятить свою жизнь служению Богу. Все родственники, да и сам Джордж, были уверены, что после окончания школы он получит религиозное образование и станет священником.

Одна из сестер отца Джорджа Зейфира Кьюриел, жена богатого банкира в Каире, предложила взять на себя заботы по воспитанию и образованию мальчика. Мать согласилась с ее предложением, поскольку материальное положение семьи оставляло желать лучшего. Она считала, что образование, которое получит ее сын, живя в богатом доме своего родственника, принесет ему больше пользы, чем учеба в провинциальном Швеннингене. Кроме того, муж перед смертью просил ее отправить сына в Каир. Видимо, Альберт Бихар втайне мечтал, чтобы мальчик пошел по его стопам и надеялся, что семья его каирских родственников повлияет на выбор Джорджем профессии бизнесмена или финансиста.

Джордж был очень привязан к своей семье и его пугала мысль о разлуке. С другой стороны, его прельщала перспектива посетить далекую экзотическую страну, о которой он много читал, слышал от отца и в школе. В воображении мальчика возникали величественные египетские пирамиды, мечети, безбрежные пустыни, пересекаемые длинными караванами верблюдов, шумный и многоликий Каир. Жажда приключений и неизведанного оказалась сильнее. После недолгого раздумья он дал согласие на поездку.

В сентябре 1936 года Джордж стоял на палубе торгового судна и смотрел на белые дюны родной Голландии.

Джордж сразу же подружился с юнгой, который был старше его всего на два года, его можно было видеть в помещении команды. Ему нравились моряки — умелые, ловкие, сильные и неунывающие люди, которых он считал настоящими мужчинами и старался во многом подражать им.

К сожалению, это столь приятное путешествие быстро закончилось, и судно, минуя строй мощных английских линкоров и эсминцев, торговых и пассажирских кораблей из различных стран мира, пришвартовалось к причалу Александрийского порта. В порту Джорджа встречал его двоюродный брат Генри Кьюриел.

До Каира добирались на поезде. Джорджа очаровала красота окрестностей города, яркий зеленый пейзаж дельты Нила и ровная линия, где пустыня смыкалась с зеленым покровом. Эта прекрасная картина запомнилась ему на всю жизнь.

На вокзале их встретили две тети Джорджа. Старшая — мать Генри, младшая — ее незамужняя сестра Мэри Бихар, которая была настолько похожа на его отца, что Джордж сразу же почувствовал себя с ней совершенно непринужденно, хотя она плохо говорила по-английски и он с трудом понимал ее. Тетя Мэри коротала время за вязанием, постоянно посещала благотворительные учреждения и ухаживала за всеми в доме. Самым поразительным в ней были глаза — темные, большие, красивые и очень печальные.

Сам дядя, Даниэл Кьюриел, был невысокого роста, с длинными черными усами, под которыми время от времени возникала приятнейшая улыбка. Он был слепым от рождения, но это не мешало ему управлять принадлежащим его семье банком. Тетя Зейфира стала его женой, когда ей было пятнадцать лет. В этом юном возрасте ее отправили в Каир, чтобы выдать замуж за человека, которого она никогда до этого не видела, и к тому же слепого. Но тем не менее это была счастливая пара.

Дядя отличался не только большим умом, но и чрезвычайной добротой. Вскоре Джордж сильно привязался к нему. Они часто прогуливались вместе, а иногда он брал племянника с собой в банк, где тот, сидя в его кабинете, наблюдал за происходящим.

У Кьюриелов было два сына. Старший, Рауль, учился в Сорбонне по курсу истории и археологии и приезжал домой только на каникулы. Ему было в то время двадцать три года. Генри был на два года моложе и учился в каирской юридической школе. Оба придерживались крайне левых взглядов, особенно Рауль, который уже тогда был убежденным коммунистом[5]. К великому сожалению Даниэля Кьюриела, ни один из его сыновей не тяготел к бизнесу и не желал заниматься делами семейного банка, который, следовательно, должен был перейти в чужие руки. Потом уже Джордж понял, что дядя не случайно привозил его в свой офис. Он видел в нем возможного преемника и, потеряв надежду, что кто-нибудь из сыновей продолжит его дело, хотел заинтересовать им племянника. Каир поразил Джорджа своей неповторимой пестротой и своеобразием. Как и все восточные города, он был многолик, шумен и самобытен. Мальчик часами бродил по узким торговым улицам вдоль рядов жаровен, где дымились, издавая необычайный пряный запах янтарные куски мяса, где можно было утолить жажду стаканом лимонада или сока манго. Он заглядывал в лавки, где продавались украшения, медная посуда, восточная чеканка, старинное холодное оружие. Площади города пересекали возвышавшиеся головами над толпой величественные верблюды, навьюченные тюками с овощами и фруктами. Древние египетские пирамиды выглядели еще более величественнее, чем он представлял себе их раньше, а сфинкс, наоборот, как-то сжался по сравнению с его гордым изображением, которое Джордж не раз видел в Голландии на коробках от сигарет, названных в честь воплощенной в камне власти фараона.

Пойти в иезуитский колледж, который окончили его двоюродные братья, Джордж отказался. Будучи последовательным протестантом, он не мог получать католическое образование и даже не мог представить, что случилось бы с матерью и бабушкой, если бы они узнали, что их Джордж, будущий пастор, попал в обучение к иезуитам. Тогда родственники решили отдать его во французский лицей. До второй мировой войны знание французского языка было очень важно на Ближнем Востоке, там на нем говорили образованные люди.

Во французском лицее учились главным образом дети зажиточных египтян. Джордж проявил большие способности и довольно-таки скоро овладел французским языком. Это имело для него большое значение. В доме дяди все хорошо говорили по-французски, и теперь Джордж получил возможность свободно общаться с родственниками. Он часто расспрашивал теток об отце и узнал от них много интересного о нем.

После окончания лицея был решено дать Джорджу еще и английское образование. В Каире была прекрасная английская школа, где учились в основном дети британских чиновников. Это дало ему возможность совершенствовать английский язык, на котором он говорил с детства. Так Джордж жил последующие три года, проводя весну, зиму и осень в Каире, а лето частично на море, на борту парохода «Брусе Ярл», на котором всегда плавал на каникулы домой в Европу и обратно в Каир.

Летом 1939 года Джордж успешно сдал годовые экзамены и, получив награды по истории и латыни, отправился на каникулы домой. Тем временем над Европой нависли тучи войны. Джордж гостил у матери в Швеннингене, когда весь мир потрясло известие, что немецкие войска вступили на территорию Польши. Это была война.

Через два дня, в воскресенье утром, вернувшись из церкви, Джордж с матерью и сестрами услышали по радио выступление Черчилля, заявившего об объявлении войны.

С минуту все молчали. Джордж понимал, что теперь ситуация в мире стала еще более сложной, а будущее непредсказуемым. Даже уже ставшее привычным для него плавание на «Брусе Ярл», который должен был отбыть в Египет через неделю, представлялось уже опасным вояжем.

— Тебе надо остаться с нами, — наконец, обращаясь к Джорджу, сказала мать. — В такое время лучше всем быть вместе.

— А как же Каир, учеба?

— Придется закончить школу в Роттердаме. Будешь жить у бабушки, а на выходные приезжать к нам.