И здесь закалка спортсмена помогала. Не случайно лучшие показатели в труде были у таких людей, как Петр Денисов, в недалеком прошлом левый защитник ленинградского «Динамо», как Петр Белов, о котором я уже писал выше, как механик-комсомолец Леша Сазонов, игравший когда-то со мной за юношескую команду… Спорт везде показывал себя хорошим, надежным другом человека в самые тяжелые минуты жизни.

Когда, намного раньше установленного срока, завод был восстановлен, нашему ликованию не было границ. Начались будни военного времени. Я работал сборщиком-механиком в цехе, где изготовлялись артиллерийские прицелы. И мне всегда почему-то казалось,- хотя я знал, что это мечта, не больше,- что прицелы, изготовленные мной, попадут когда-нибудь к брату Володе, к его товарищам, в батальон, где сражается Федя Чистяков….

Партия, Советское правительство обратились к народу с призывом делать все для фронта, все для победы. И мы отдавали великому делу нашей борьбы свои силы, знания, энергию. Бывало, мы не выходили с завода, ночуя тут же, в цехах,- кто на земляном полу, кто на невесть откуда взявшейся соломе. Впрочем, «ночуя» - это не то слово. Несколько часов, иногда всего два-три, тревожного забвения - и снова на ногах. Ведь нужен план, ведь фронту нужно оружие.

Переносить эти невероятно тяжелые условия нам опять же помогал спорт. На середине заводского двора мы разбили футбольную площадку и, чуть только выпадет свободная минутка, высыпали сюда погонять мяч. Двадцать-тридцать минут игры, и усталости как не бывало. И снова тело, словно от невидимого аккумулятора, заряжено бодростью.

Все мы, рабочие, в душе понимали, что делаем важное, большое дело. И все-таки иногда казалось обидным находиться в тылу. Несколько раз отправлялся я в военкомат и каждый раз слышал неизменное:

– Когда нужно будет - позовем.

Позвали меня в августе 1942 года. Получив повестку, я уже мысленно представлял себе, как несусь в эшелоне навстречу войне. Но оказалось, что до фронта еще очень и очень далеко. Мне сказали, что армии сейчас нужны в большом количестве младшие офицеры, и направили в Омское военное училище.

Переодеть человека в военное обмундирование, сняв с него гражданское платье, недолго. Переплавка штатского характера в военный - дело куда более сложное. Сколько новых, доведенных до совершенства, навыков нужно приобрести, сколько воли, мужества, силы и знаний- главное, знаний - нужно человеку, который с оружием в руках готовится защищать Родину.

Полевые учения, походы с боевой стрельбой, ночные караулы, теория оружия, тактика современного боя… Среди этих и многих других предметов далеко не последнее место занимала физподготовка. Несмотря на суровое военное время, очень большое внимание уделялось физкультуре и спорту. В училище была создана футбольная команда, которая приняла участие в розыгрыше Кубка Сибири. Играл в этой команде и я. Мы обыграли со счетом 4:2 спортсменов Челябинска, а затем жребий свел нас… с моей родной ленинградской командой «Динамо», находившейся тогда в этих местах. Не удержался я, еще до начала игры побежал к ним в раздевалку. Бросился, как родному, на шею Валентину Васильевичу Федорову, жму руки Аркадию Алову, Василию Лоткову, знакомлюсь с новым вратарем Виктором Набутовым….

– Ай да встреча! - восклицают ребята.

Игра прошла интересно. Лишь за десять минут до конца забили нам ленинградцы решающий гол. Только дал судья свисток на окончание матча, я снова бросился к землякам. Иду, расспрашиваю об общих знакомых. А Федоров, гляжу, все смотрит и смотрит на меня.

– Что это вы, Валентин Васильевич?

– Окреп ты, Севка! И играть стал сильнее. Надо бы тебя в армейскую команду определить.

– Что вы,- замахал я руками,- разве сейчас время об этом думать.

– Эх, Севка, молодой еще, ничего не понимаешь.

разве война может победить жизнь! Кончим мы бои, кончим скоро - вишь, как фашистов наша армия гонит,- и снова все пойдет своим обычным чередом. Расцветет наш спорт, выйдет на мировую арену. И сейчас, уже сейчас, нужно, насколько возможно, готовиться к этому.

Такие или примерно такие же слова сказал мне и наш генерал, начальник училища, когда пришла телеграмма, вызывающая меня в футбольную команду Центрального Дома Советской Армии.

И вот по какому-то необычайному стечению обстоятельств, только что закончив курс обучения, получив диплом и офицерское звание, я ехал не на фронт, как мечтал все эти годы, а в Москву.

Был жаркий августовский день 1944 года, когда я сошел на перрон столичного вокзала. Вышел на шумную, оживленную площадь. И первое, что мне бросилось в глаза, оказалось афишей о предстоящем на Центральном стадионе «Динамо» финальном матче на Кубок Советского Союза между ленинградским «Зенитом» и армейской командой Москвы - точнее, моей командой. У афиши толпится много людей, особенно военных, слышны шутки. Кто-то убежденно говорит:

– Ну, братцы, доложу я вам, если уж на «Динамо» опять футболы начались - значит, Гитлеру точный капут….

И вот настал долгожданный день. Трибуны московского «Динамо», показавшегося мне гигантским сооружением по сравнению с нашим ленинградским стадионом, заполнены до отказа. Вот уже выбегают на поле ленинградцы. Фигура человека в воротах кажется мне очень знакомой. Одет он в серый свитер, на голову нахлобучена кепка. Коренастая фигура, уверенные, порывистые Движения. Ба, да ведь это наш Леня Иванов, товарищ детских лет! Ну конечно же это он.

Странное чувство испытывал я, когда мяч был введен в игру. За кого же болеть? Слева - мои земляки, мой закадычный друг Леня, ребята из моего города. Да, в тот вечер я болел за них. За посланцев героического Ленинграда. И когда во втором тайме, смело бросившись в атаку, они ответили двумя голами на гол, забитый армейцами до перерыва, я радовался, как мальчишка. И почему-то особенно приятно и сладко мне было от того, что героем этого поединка, этого незабываемого кубкового матча был молодой вратарь зенитовцев.

– Да знаете ли вы,- хотелось мне крикнуть на весь стадион,- что это наш рабочий парень, чудесный спортсмен и замечательный товарищ!

Но, сидя на трибуне стадиона, я был в тот раз не только болельщиком. Внимательно, пристально следил я за действиями армейцев. И чем больше следил, тем все больше и больше портилось у меня настроение. Потому что мне казалось, что никогда не возьмут меня в команду, где играют такие виртуозы, как Григорий Федотов, Алексей Гринин, Валентин Николаев и другие. Я сравнивал эту команду со всеми, в которых мне приходилось до этого выступать, в том числе с нашим «Динамо», и приходил к выводу, что она несравненно сильнее. Да так, пожалуй, и было на самом деле.

Опасения, что в ЦДКА меня не возьмут, еще больше усилились, когда тренер команды сказал, что в этом ceзоне в состав вводить меня поздно, и предложил для поддержания формы поиграть за московское авиаучилище, которое тогда выступало в играх на первенство столицы по высшей группе. «Сплавляют»,- подумал я. И настроение у меня стало примерно таким же, как у гадкого утенка из широкоизвестной сказки.

Но делать было нечего, я отправился по указанному мне адресу. И уже через три дня выступил в матче против второй команды московского «Динамо». Минут за десять до начала я увидел у входа на поле Григория Федотова. Он с кем-то оживленно беседовал. Увидев меня, подошел, протянул руку.

– Пришел посмотреть и проведать,- сказал он со свойственной ему простотой.- Тренер и ребята привет передают.

Стало сразу легче на душе. И захотелось сделать что-то особенное, очень хорошее.

Игра сложилась нелегко. Мы с трудом свели ее вничью. Меня все мучил вопрос: как я сыграл? Какое мнение сложилось обо мне у Федотова, у товарищей? Мучаюсь этими вопросами, и вдруг кто-то из соседей по комнате кричит:

– Смотри, Бобров, о тебе написано.