— Эли? Помогла в огороде? — Пьющий кровь недоуменно вздернул брови. — Она же ничего в этом не понимает.

— Так научилась. Она у вас очень способная, — она заискивающе улыбнулась, заглядывая в глаза отцу своей недавней гостьи.

Элион усмехнулся и направился на выход. Анира поспешила за ним.

— Микуша, — удивленно воскликнула она, глядя на племянника, подъезжающего к своему дому. — Уже?

Обогнала вампира и бросилась к мужику, правящему телегой, успев кивнуть Элиону:

— Племянник.

Вампир внимательно посмотрел на мужика и последовал за Анирой.

— Микуш, а мальчонка где? Ты чего так быстро вернулся? — налетела она на племянника.

— Отвез в Вилл, — буркнул мужчина.

— Ой, не ври мне, рожа бесстыжая. До Вилла к полуночи бы доехали, а еще темнеет только. Куда дел мальчишку, спрашиваю?

— Сбежал твой мальчишка, — ответил Микуша и заметил вампира.

— Где? — холодно, но не без угрозы спросил Элион, приближаясь к побелевшему мужику. — Что ты с ней сделал?

— С кем, с ней? — не понял тот.

— Говори! — потребовала женщина, заходя с другой стороны.

— Там, — Микуша неопределенно мотнул головой. — Там.

— Живая? — вопрос вышел рычащим, вампир еле сдерживал злость, понимая, что мужик где-то бросил его дочь.

— Живая. Как есть живая, — часто закивал Микуша.

— Что взял у нее?

— Ничего, высокородный лорд, ничего не брал, — прошептал мужик, отступая к воротам.

Ярость захлестнула Одариана, потому что он уловил запах дочери. Трогал, прикасался…

— Лжешь, — с шипением произнес вампир. — Говори или сдохнешь.

Мужик сунул руку в карман и достал кошель Элианы.

— Только это, — хрипло произнес он. — Больше ничего.

— Обобрал таки, — воскликнула Анира. — Силой забрал? И оставил на дороге? Козел ты безрогий.

Она сплюнула и отошла от племянника и вампира, но сразу обернулась, когда за спиной раздался вскрик. Вампир сжал горло Микуши и занес над ним когтистую руку.

— Ой, не надо, — заголосила она, подлетая к разгневанному лорду. — Простите дурака, высокородный лорд, детишки у него мал мала меньше. Кто кормить — растить будет?! Пощадите!

— Папка! — из ворот вылетел чумазый пацаненок и испуганно уставился на красноглазого мужчину. — Отпустите папку, — заплакал он.

Элион замахнулся еще раз и откинул Микушу в сторону.

— Убил бы, — рыкнул он. — Сыну спасибо скажи.

После развернулся и направился по следу телеги, оставляя за спиной всхлипы и причитания.

Мы ехали молча, что меня вполне устраивало. Я поглядывала по сторонам. Впрочем, пейзаж был однообразен, справа лес, и слева лес, а посередине накатанная неширокая дорога, по которой ехала телега. Время в пути я решила провести с пользой и еще раз проговорила про себя легенду, придуманную в доме тети Аниры. Хорошо бы потренироваться, но Микуша молчал, а я сама не спешила начать с ним разговор.

— Ты откуда будешь? — спросил мужчина, словно подслушав мои мысли.

— Из Дагра, — без запинки произнесла я.

Дагр — город на границе нашего домена. Судя по рассказам Аниры, где-то недалеко находятся земли Авардара. Я о таком государстве не слышала, дьер Хараг занимался с нами, рассказывая про десять империй мира Мрака, и домены, входившие в них. Практически, империи занимали основную часть нашего мира, но были небольшие государства за пределами империй. Авардар, видимо, был именно такой страной. А до земель вне империй мы с братом еще не дошли. На изучение доменов и народностей, населявших их, уходило несколько лет.

— Из Дагра? — переспросил Микуша, и я кивнула. — А родители кто?

— Отец — авардарец, а мать из простых, человек она, — ответила я.

— Авардарец? — мужик обернулся и изучающее посмотрел на меня. — А что же ты по дорогам мотаешься? Они своих детей не бросают.

— Отец пропал, — с готовностью вздохнула я. — Я еще малышом был. Мама одна растила.

— И где она? — снова поинтересовался Микуша.

Очень не хотелось говорить то, что я придумала. В голове — это одно, а произнести вслух… Мысленно прошептав: "Мамочка, прости", — я все-таки сказала:

— Мама в начале зимы умерла. Меня тетка у себя держала, а потом ее замуж позвал сосед, и я мешать стал.

— Так ты своей доли ищешь? — догадливо усмехнулся мужчина.

— Да, — кивнула я, вновь соглашаясь.

— А годков тебе сколько?

— Четырнадцать, — после легкой заминки ответила я.

Возраст мне казался совсем уж детским, не смотря на то, что мой реальный превосходил названный всего на три года. Но Анира права, этот возраст объясняет и мою хрупкость, и голос, и мягкость черт. Подросток, оформляющийся в юношу. Микуша снова замолчал. Он что-то напевал себе под нос, кобылка резво бежала рысцой, и сгущающиеся сумерки вызывали только одно желание, скорей оказаться в городе. Ехали мы уже больше часа, это точно. А может и два, мне сложно было определить время. В любом случае, село осталось далеко позади.

— Я про золотой говорил серьезно, — вдруг произнес мужчина. — Делать мне больше нечего, как за просто так кобылу гонять, да время свое тратить на всяких сопляков.

— У меня есть, — поспешила я его заверить.

— Покажи, — потребовал он. — Верить на слово не привык.

Я доверчиво залезла в карман и вытащила кашель. Он звякнул скопленными деньгами. После развязала его и вытащила монету, показывая ее Микуше. Он проследил взглядом, как я убираю кошель обратно.

— И много у тебя там? — спросил мужчина.

— Оплата за ваши труды есть, вы же видели, — ответила я и отвернулась, глядя на темнеющий лес.

Телега проехала еще немного, но неожиданно остановилась, и Микуша слез с телеги.

— Что случилось? — спросила я.

— Деньги давай, — велел он, глядя на меня исподлобья.

— Так на месте расплачусь, — сказала я, чувствуя неладное.

— Уже на месте, — хмыкнул мужик. — Слезай, приехал.

Он ухватил меня за ногу и сдернул с телеги. Я вскрикнула, больно приложившись спиной сначала о край телеги, а после и о землю. Микуша нагнулся надо мной, и его рука начла нагло обшаривать мои карманы. Я попыталась вырваться, отпихнуть от себя, но силы были неравны. Мужчина, отвесил мне пощечину, ухватил кошель и сунул его себе в карман. После сел обратно в телегу и, посмеиваясь, развернулся в обратную сторону. Я едва успела перекатиться, чтобы не попасть под копыта лошади.

— Постойте! — я вскочила, утирая слезы от боли, но больше от обиды. — А как же я?!

— Отвали, щенок, — рыкнул на меня мужик, и лошадь побежала быстрей.

Я бросилась следом за вором. Попыталась ухватиться за край телеги, но он достал кнут, коротко свистнувший в воздухе, и я упала, зажимая рассеченную щеку.

— Полезешь еще раз, прибью, — прикрикнул Микуша, и телега быстро скрылась из вида.

Оставшись одна, посреди леса, обворованная, с саднящей рассеченной щекой, я растерянно озиралась, пытаясь понять, что мне теперь делать? Ладно, деньги украли, остались еще драгоценности…

— Тьма, я же их в кашель положила, — застонала я.

Огляделась и застонала еще громче. Заплечный мешок остался в телеге, значит, я еще и без вещей. И что мне теперь делать?! Вернуться домой? Нет, стыдно. Сбежала, а теперь заявлюсь, как побитая собачонка? Мама и папа, я никчемное существо, которое не смогло самостоятельно продержаться и одни сутки? Нет, уж! Надо идти дальше. Там разберемся, как жить, и что делать.

Вытерев все еще сочившиеся слезы, я достала платок, приложила к ссадине от кнута и пошла вперед. Благо дело, дорога была заметна и в начинающихся сумерках, все более захватывавшим пространство вокруг меня. Должно быть, за пределами леса еще достаточно светло. Тяжело вздохнув, я некоторое время шла, не смотря по сторонам. Но, через некоторое время, когда стали отступать шок и жалость к себе, я начала вспоминать, где я нахожусь.

Опасливо оглядевшись, я прибавила шаг, а вскоре и вовсе бежала. Остановилась лишь тогда, когда начала задыхаться. Кровь гулко стучала в ушах, ноги подрагивали, в боку кололо, и пришлось прислониться к дереву, чтобы хоть немного отдышаться.