Жубер отнесся к этому совершенно иначе. Узнав, что Келли примет участие в их экспериментах, он с трудом сдержал раздражение и лишь усилием воли скрыл неудовольствие.

Она коротко объяснила им, что произошло с Морисом Грантом и почему ей пришлось приехать во Францию. На Жубера это не произвело ни малейшего впечатления. Когда же она захотела взглянуть на записи, сделанные исследователями, Жубер отнесся к этому с открытой враждебностью. Она терялась в догадках, пытаясь понять причину его неприязни к ней.

— Если бы ты заранее предупредила меня, что приедешь, — сказал Лазаль, — я бы приготовил для тебя постель в свободной комнате и тебе не пришлось бы платить за номер в гостинице.

— Я неплохо устроилась, спасибо, — заверила его Келли с улыбкой.

— Когда вы намерены вернуться? — спросил ее Жубер, не поднимая головы.

— Наверно, не скоро, — ответила Келли.

— Что, собственно, вы хотите здесь узнать? — продолжал Жубер, так и не удостоив ее взглядом.

— Я приехала сюда не для того, чтобы узнать что-то, — начала Келли. — Я...

Он оборвал ее, злобно на нее взглянув.

— Тогда для чего вы здесь? — выдавил он из себя.

Келли выдержала его взгляд; она начинала злиться. «Кем, черт возьми, Жубер себя считает?» — думала она.

— Я сказала вам, почему я здесь. Я не могу продолжать работу в институте в Англии, пока там будет проводиться расследование. Я думала, что смогу вам чем-то помочь.

— Не полагаете ли вы, что без вашей помощи мы не справимся? — бросил он с вызовом.

— Вы всем так хамите или только меня удостоили этой чести? — гневно проговорила она.

Жубер перестал есть и оторопело уставился на нее.

— Давайте спокойно закончим обед, — предложил Лазаль, глядя на коллег.

Жубер положил нож и вилку и вытер рот салфеткой.

— Я уже закончил, — отрезал он. — Мне пора возвращаться в центр. Сегодня еще многое надо сделать. — Он скатал салфетку в шарик и, вставая, бросил ее на стол. Он обратился к Лазалю: — Надеюсь, мы скоро увидимся.

Лазаль кивнул.

— И конечно, с вами тоже, мисс Хант, — добавил Жубер ехидно.

Жубер отошел от стола и, протиснувшись сквозь толпу, ожидавшую свободного столика, направился к выходу. Лазаль глядел ему вслед.

— Я должен извиниться за своего коллегу, — сказал он.

— Это я должна извиняться. Я доставила вам столько беспокойства.

— Жубер неплохой парень, просто он чересчур серьезно относится к своей работе.

— Я заметила это, — сказала Келли, проткнув вилкой кусочек помидора. — Раз уж речь зашла о работе, вы добились каких-либо результатов?

— Многое еще предстоит выяснить, — сказал Лазаль. — Подсознание — это огромная и неизведанная область. — Он отхлебнул вино. — Три или четыре дня назад мы действительно добились успеха. Наш субъект по имени Декар в состоянии гипноза сумел предсказать будущее.

— Предвидение? — взволнованно спросила Келли.

— Только под гипнозом. Выйдя из транса, он ничего не мог вспомнить. — Француз замолчал. — Это довольно печально. — Он предсказал смерть своей дочери.

Келли подскочила на стуле, словно ужаленная.

— Мне об этом не сообщили, — сказала она.

Лазаль нахмурился:

— Жубер должен был передать вам эту информацию.

— Мне ничего не передавали, — возразила Келли.

Француз был явно озадачен; наступило неловкое молчание.

Келли не знала, стоит ли рассказывать Лазалю об убийстве семьи Мориса Гранта, и решила повременить, так как ей не все было ясно.

— Надеюсь, я тебя не обидел, когда предложил остановиться у меня? — спросил Лазаль.

Келли улыбнулась:

— Конечно нет.

— Знаешь, с тех пор, как умерла Мадлен, дом, кажется, стал больше, чем был раньше. — Он невесело улыбнулся.

— Понимаю, — сказала Келли. — Как ты живешь один?

— Держусь. — Он сунул руку в карман и достал флакон с таблетками транквилизатора. — С маленькой помощью. — Он положил в рот таблетку и запил водой.

Глядя на него, Келли видела, как сильно он изменился со времени их последней встречи. В темных волосах, особенно на висках, появилась седина. На лбу и вокруг глаз пролегли глубокие морщины, щеки потеряли былой румянец. Келли показалось также, что он похудел. Лишь его глаза сверкали страстью и энергией, которых, казалось, было лишено его тело.

— Если бы у нас были дети, все, вероятно, было бы не так плохо, — сказал он. — А так у меня никого не осталось. — Он задумчиво поглядел на свой бокал, потом как бы стряхнул с себя печаль и улыбнулся: — Хватит об этом. Как ты поживаешь, Келли? Замуж не собираешься?

Она посмотрела на него удивленно:

— Разумеется, нет.

— Не встретила еще парня, способного вскружить тебе голову? — Он хмыкнул.

— Такого парня не существует, а если он и есть, то весьма успешно от меня скрывается.

Лазаль заразительно рассмеялся, и его смех прорвавшись сквозь невнятный гул голосов, заставил повернуться несколько голов.

Тон Келли немного изменился.

— Мишель, этот человек, что смог предсказать будущее... Ты сказал, его зовут Декар?

Лазаль кивнул.

— Что именно он видел?

Француз рассказал ей о случае с Декаром.

— А Жубер присутствовал, когда это произошло?

— Да. Кажется, этот случай его здорово взбудоражил.

Келли провела рукой по волосам, пригладив их на затылке. Почему Жубер не рассказал ей об этом случае? К чему вся эта секретность? Когда два института договаривались о сотрудничестве, казалось само собой разумеющимся, что столь важная информация будет доступной для обеих сторон.

«Что еще он от меня скрыл?» — спрашивала она себя.

Лазаль взглянул на часы.

— Пожалуй, нам пора возвращаться, — сказал он.

Келли встала, и они направились к выходу. Снаружи по-прежнему лил дождь: гряда темных туч на небе не оставляла никакой надежды на скорое прояснение.

«Изменит ли Жубер свое отношение ко мне?» — думала Келли по дороге в институт.

Почему-то она в этом очень сомневалась.

Пользуясь небольшим деревянным шпателем, Лазаль прикрепил клейкий проводник в трех местах на лице Жубера: на висках и чуть выше переносицы.

Келли аккуратно прикрепила электроды, и Жубер, приподняв голову, сам поправил их, когда Лазаль прижал последние два электрода к его затылку.

Жубер лег на кушетку и скрестил на груди руки. Он лежал неподвижно, устремив взгляд в точку на потолке. Лазаль взял его за руку и нащупал пульс. Сосчитав число ударов, он занес это в журнал. Потом, словно врач, осматривающий пациента, достал из кармана миниатюрный фонарь и посветил Жуберу в глаза, проверяя реакцию зрачков.

— Готов? — спросил он Жубера.

Тот тихо кивнул.

Лазаль повернулся к Келли. Она щелкнула включателем электроэнцефалографа, и тотчас пять карандашей самописца плавно задвигались взад и вперед по бумаге.

Лазаль сунул руку в карман и вытащил карманные часы. Он начал раскачивать их перед Жубером; золотые часы стали медленно вращаться.

— Смотри только на часы, — сказал Лазаль, заметив, что взгляд коллеги скользнул на вращающийся предмет. Лазаль вращал цепочку большим и указательным пальцами. — Ты будешь слышать только мой голос, — проговорил Лазаль и обратился к Келли: — Выключи, пожалуйста, свет.

Она быстро подошла к противоположной стене и щелкнула выключателем. Комната погрузилась в темноту; горела только лампа направленного света возле ножки кушетки. Временами луч света падал на часы, заставляя их ярко блестеть.

— Ты видишь только часы, — повторил Лазаль, — слышишь только мой голос. Тебе понятно?

— Да, — хрипло сказал Жубер.

— Я сейчас буду считать до пяти, и ты почувствуешь возрастающую усталость. Ты меня понял?

— Да.

— Когда я закончу считать, ты заснешь, но по-прежнему будешь слышать мой голос. Ты понял?

— Да.

Келли медленно вернулась к электроэнцефалографу и посмотрела на самописец. Карандаши по-прежнему оставляли на бумаге почти ровные линии. На них виднелись лишь небольшие изгибы.