Моггс уже минут пять пребывал в глубоком обмороке. Он так и не увидел удара, прикончившего его.

Парк, протянувшийся до самого Мальборо-Хаус на западе, почти до середины Уорик-стрит на востоке, а к югу до улицы Мэлл, блистал в лунном свете. Однако сейчас к нему добавились и другие огни.

Поднятые высоко над головой факелы очень медленно двигались вокруг восточной части Карлтон-Хаус и высвечивали угол дворца с его тыльной стороны. Должно быть, весть принес кто-то из слуг или обитателей дворца. Факельщики, посыльные, нищие, азартные игроки?.. Все толпились вокруг портика, ждали, когда начнут подавать кареты, и, перешептываясь, глазели на невиданное зрелище.

Послышались глухие удары и шум драки. Толпа продвинулась вперед и замерла на месте.

На подстриженном газоне, совсем недалеко от открытого окна-фонаря, лицом к зрителям, стоял Джемми Моггс. В свете факела блеснула мокрая трава; вот пламя взметнулось выше, и все увидели белую, выбритую голову Бристольского Молота. Он стоял, широко расставив ноги, подняв сжатые кулаки на уровень плеч и выставив вперед локти. Все видели его мощные плечи в шерстяной фуфайке, его могучие руки и плотный живот.

Бристольский Молот был так разъярен, что даже не поприветствовал своих поклонников. У него не получалось провести ни одного удара! Всякий раз, как он приседал или уклонялся, всякий раз, когда приближался к противнику, пытаясь навязать тому ближний бой или взять его в клещи, чтобы закончить раунд и немного отдохнуть, его кулаки загадочным образом промахивались или же он хватался за воздух.

Еще ни один противник, к тому же такой высокомерный, не избегал наказания – обычно Моггс наносил удар в солнечное сплетение или область сердца. Моггс яростно замахнулся, но удар пришелся мимо. Его противник снова ударил. У Моггса задрожали колени, изо рта полилась коричневая пивная пена, запачкав ему фуфайку.

И тут последовал финальный удар – хук слева в челюсть, нанесенный в полную силу, так что бьющий рисковал сломать себе руку.

У Моггса подогнулись колени. Он сложился под прямым углом, как будто его проткнули насквозь. Потом рухнул на траву и больше не двигался. Зрители слышали лишь тяжелое дыхание его противника, который по-прежнему стоял на месте, опустив голову.

Пот заливал Филипу Клаверингу глаза, рубашка прилипла к телу. Он хватал открытым ртом холодный влажный воздух и, рассеянно подняв левую руку, сжимал и разжимал пальцы. Рука заныла и вздулась, костяшки были ободраны в кровь. Перелома нет. Но если бы он попытался раньше уложить Моггса ударом в челюсть…

В мокрой насквозь рубашке стало холодно. Филип огляделся в поисках сюртука и жилета, которые он отшвырнул в сторону. Вокруг лежал тихий парк; в некотором отдалении от открытого эркерного окна стоял мраморный пьедестал с мраморной же статуей Пана, который склонил голову набок, играя на свирели, и обозревал всю сцену.

– Вот это да! – еле слышно выдохнул чей-то голос, исполненный благоговейного ужаса. – Ах, чтоб меня! Молота уложили раньше времени!

– Закрой пасть! – отозвался другой голос. – Чистый нокаут?

– Чтоб тебя! Да ему не встать и через тридцать восемь минут, какие уж тут тридцать восемь секунд!

– Но как барин сумел?

– Да потому, что он бьет сильнее Молота. А ты что скажешь?

– Это еще не конец, лопни мои глаза! Ты видал, чтобы кто-нибудь так дрался? Видел его удар сбоку? Эй, вы! Сэр!

Филип обернулся.

При свете факелов толпа, придвинувшаяся ближе, увидела бледного человека, который вполне мог бы стать боксером среднего веса. Ни воротника, ни шейного платка на нем не было. С рукава батистовой сорочки пропала бриллиантовая запонка; сама сорочка была разорвана почти напополам.

А на лице его была печать, словно оставленная самим Паном, – казалось, его белое лицо светится в темноте.

– Сэр, – прохрипел один из зрителей с величайшим почтением, – как вам это удалось?

Филип посмотрел на любопытного без всякого выражения.

– Не знаю, – сказал он.

Окна по длинному фасаду дома были темные, если не считать света, пробивавшегося из-за штор в открытом эркерном окне. Дженнифер, без плаща или накидки, но приподняв юбки, чтобы не замочить их в траве, подбежала к нему.

– Надень сюртук, – сказала она. – Ты простудишься и умрешь. – Потом она развернулась к толпе. – Пожалуйста, уходите! – попросила она. – Прошу вас, пожалуйста, уходите!

Кто-то откашлялся. Из тени дома появился низенький толстячок в коричневом сюртуке и багровом жилете. Под треуголкой его круглое, румяное, довольно хитрое лицо скривилось в почтительной гримасе. Держа в руке часы с откинутой крышкой, он подошел к черте, которую каблук упавшего Мог-гса пропахал в дерне.

– Тридцать секунд! – объявил он. – У него еще восемь секунд, чтобы вернуться к борьбе. – Он посмотрел на черту в дерне и захлопнул часы. – Милорд, объявляю вас победителем.

– Филип! Прошу тебя, надень сюртук!

Полный человечек поклонился зрителям, улыбнулся им и сухо хлопнул в ладоши.

– Расходитесь! – крикнул он. – Расходитесь, добрые люди, не то караульные вас арестуют. Нет, погодите! Мне нужно два человека, чтобы вынести Моггса на улицу. Вот вам за труды. – Порывшись в кармане, он достал шиллинг и бросил его в толпу.

Пламя покачнулось. Самый высокий зритель нагнулся и поднял шиллинг, крича, что поделит его потом. В тишине множество рук проворно подхватили бесчувственного Мог-гса и потащили его прочь. Все они были голодны; некоторые почти умирали от голода; они дрались бы в пыли из-за трех полупенсов, что уж говорить о шиллинге.

Сопровождаемый стонами и проклятиями, факел скрылся за углом и исчез. Три призрачные фигуры на газоне освещала только луна.

– Господи, господи, господи! – злорадно щебетал толстый человечек. – Ну и начнут они выцарапывать друг другу глаза, я вам обещаю, когда станут делить мой шиллинг! Вот бы на что посмотреть! – Он обернулся и поклонился Дженнифер. – А теперь, милорд…

– Подождите! – сказал Филип, отдышавшись и прикладывая ко рту кровоточащие костяшки пальцев. – Мне показалось, я видел вас тут совсем недавно. Откуда…

– Действительно, я был здесь, лорд Гленарвон. Позвольте представиться: Сэмюэль Хордер, эсквайр, к вашим услугам!

– Разве вы не присутствовали при том, как полковник Торнтон…

– Ах! – вздохнул мистер Хордер, снова низко кланяясь. – Будем справедливы к полковнику Торнтону! Он желал, чтобы вас побили по всем правилам. А меня, Сэмюэля Хордера, с вашего позволения, назначили рефери.

– Но где Торнтон сейчас? Что с ним случилось?

– Ах! Он осмотрительный джентльмен, лорд Гленарвон. Уж так ему хотелось посмотреть, как вас побьют, но он справедливо рассудил, что нельзя надолго отлучаться от стола Известной Персоны. Поэтому через некоторое время он скрепя сердце ушел. У полковника Торнтона не возникло сомнений в исходе схватки. Зато я…

Услышав наконец мольбы Дженнифер, Филип поднял жилет и сюртук и с трудом надел на себя. Он огляделся в поисках воротника и шейного платка, однако их нигде не было. Тогда он обратился к Дженнифер.

– Я знал, естественно, – заявил он, – что они готовятся так или иначе побить меня. Но я ненавидел Торнтона столь сильно, что мне было все равно. И тем не менее! Мне стало немного не по себе, когда я увидел Моггса.

Мистер Хордер хихикнул, и его густые брови поползли вверх.

– Вы, разумеется, встревожились, милорд?

– Встревожился? Это еще мягко сказано! В конце концов, я со школьной скамьи ни разу не дрался по-настоящему!

Возможно, сказалось влияние лунного света, однако с мистером Хордером и с Дженнифер вдруг произошла разительная перемена.

– Лорд Гленарвон, – заявил первый, – сейчас не время для шуток!

– Какие шутки? Я говорю правду!

– Да ведь вчера я собственными глазами видел, как вы уложили чемпиона Англии в его собственном тренировочном зале!