– Прошу вас, садитесь, джентльмены! – пригласил хозяин. Все промолчали.

Полковник Торнтон едва взглянул на Хлорис и тут же деликатно отвел глаза. Атмосфера накалялась; Хлорис откровенно наслаждалась предстоящим скандалом.

– Ах, полковник Торнтон! – пожурила она. – Как вы на меня смотрите! Мне, право, неловко! Полагаю, положение несколько деликатное.

Полковник сбросил официальную маску.

– Откровенно говоря, леди Гленарвон, – заявил он своим высоким звучным голосом, – мне чертовски не по себе… то есть находиться в дамском будуаре!

– Конечно, конечно! С другой стороны… – Хлорис наградила его тем же кокетливым взглядом, что и всех прочих.

Полковник Торнтон был дамским любимцем – леди очень нравились его властная внешность, орлиный аристократический нос, высокие скулы и губы, всегда изогнутые в презрительной усмешке.

Полковник в парадной форме, казалось, занял собою все пространство. Под мышкой он держал свою огромную треуголку, украшенную белым коротким плюмажем. Короткий алый мундир от ворота до талии украшали золотые шнуры и вертикальный ряд золотых пуговиц. От левого плеча к правому бедру шла белая портупея, к которой снизу была прикреплена патронная сумка.

– С другой стороны, – продолжала Хлорис, – не стоит слишком уж нападать на моего бедного мужа. Это он, знаете ли, пожелал пригласить сюда и вас, и вашего сына.

– Он?! – переспросил пораженный полковник, дергая головой над высоким черным воротником. – Он?!

– Вот именно! Ведь правда, милый Филип?

Полковник Торнтон нисколько не смутился. Наоборот, он издал тонкий смешок, похожий на ржание. Тяжелая парадная сабля звякнула о белые бриджи и начищенные сапоги, когда он шагнул к Филипу и хлопнул его по спине.

– Знаете, Гленарвон, – заявил он покровительственно-дружелюбно, – вы чудак! Ей-богу, чудак!

Филип отстранился и, внимательно глядя на полковника, молча склонил голову.

– Не стоит проделывать такие штуки слишком часто, – предупредил полковник, словно распекая любимую собаку. – Вас могут неправильно понять. Что ж! Ни слова больше! – Он прищурил бледно-голубые глазки. – Кстати! Что же вы от меня хотите?

В будуаре вдруг установилась мертвая тишина. Было слышно только, как за плотными шторами тихо шелестит дождь.

– Я хотел, – звонко проговорил Филип, – обсудить с вами наше возвращение домой.

– А, вот оно что! – беззаботно откликнулся полковник, будто отмахиваясь от Филипа.

Он подошел к окну, отдернул занавес и высунул свой орлиный нос наружу.

– Чертовски мило с вашей стороны, – продолжал он, в последний момент удержавшись, чтобы не подмигнуть сыну, – уступить мне свое место в карете. Я вам очень признателен. Да, очень признателен! – Он осклабился. – Ну вот! Так уже бывало прежде, а? Это ведь не важно.

– Для вас важно, полковник Торнтон.

– Да? Почему?

– Потому что вы не едете в карете.

– Кончайте дурить, Гленарвон! Нет времени! Какого черта вы там бормочете?

– Изъяснюсь четче, – громче проговорил Филип. – Сегодня вы намеревались вернуться к себе?

– Да!

– Отлично! В таком случае можете ехать верхом или нанять экипаж. Можете ехать домой или убираться ко всем чертям – мне все равно. Но если вы ступите в мою карету, сэр, я с превеликим удовольствием вышвырну вас оттуда. Теперь вам понятно?

Хлорис вскочила было на ноги, но тут же снова села.

Полковник Торнтон, казалось, нисколько не разозлился – просто стал более спокойным. Но рука его принялась шарить в поисках белых перчаток, заткнутых за белую с золотом портупею.

– Знаете, Гленарвон… – задумчиво протянул он и шагнул к Филипу, стоявшему неподвижно. – Знаете, Гленарвон, – повторил полковник Торнтон, скаля белые зубы, – если бы вы не были инвалидом, если бы я не знал, что вы – распоследний трус, который боится пистолета и шпаги, я бы заставил вас, Гленарвон, заплатить за ваши слова.

Легко, небрежно он вытянул указательный палец правой руки и махнул снизу вверх, достав до жилетных пуговиц Филипа. Однако, прежде чем он добежал доверху, левый указательный палец Филипа пробежал снизу вверх по ряду его собственных золотых пуговиц и неловко, но довольно сильно и болезненно щелкнул полковника по горбинке на орлином носу.

Голова полковника Торнтона резко дернулась назад. С головы посыпалась пудра. Огромная черная треуголка упала на ковер.

Филип посторонился.

– Я пригласил вас, – вежливо сказал он, – чтобы расплатиться.

Полковник Торнтон осторожно поднял треуголку и выпрямился. Кровь бросилась ему в лицо, однако он был только изумлен.

– Черт меня побери! – почти прошептал он и повернулся к Хлорис. – Мадам, он сошел с ума! Клянусь, он просто спятил!

– Неужели, сэр, я этого не знаю? – вскричала Хлорис.

– Что же с ним стряслось?

– Не могу сказать. Какое-то время я надеялась… – Хлорис осеклась, лицо ее посуровело. – У него бывают перепады настроения и капризы, особенно когда он хочет тайно оказать кому-то услугу или сделать хороший подарок. Это часть его болезни. Но он никогда, никогда не был груб!

Полковник Торнтон подошел к ней. Потом зашагал по комнате, недовольно хмурясь; широкие голенища его сапог хлопали.

– Я не хочу причинять ему вреда, – жалобно произнес он. – Я уже говорил вам: надо мною будут смеяться, если я накинусь на этого голубка с пистолетом или шпагой. Пострадает моя репутация! Нет, ни за что! Черт побери, да зачем он вообще сюда явился? Чего он от вас хочет?

– По его словам, сведений.

– Сведений? – Полковник Торнтон круто повернулся на каблуках. – Говорите, Гленарвон! Каких еще сведений?

Тут наконец Филип понял, насколько прочна стена, которую он пытается пробить.

– Пустяковых! – уныло произнес он. – Они касаются племянницы леди Олдхем, мисс Дженнифер Бэрд. Я хотел…

– Ага! – вскричал полковник Торнтон, отчего-то обрадовавшись. – Теперь я понимаю, клянусь Богом! – Он посмотрел на Хлорис, и его резкий смешок едва не вывел Филипа из себя. – «Оказать тайную услугу», да? «Подарить хороший подарок»! Гленарвон, мальчик мой, мне все ясно! Проще не бывает! Разумеется, Эмма Олдхем попросила вас поздравить нас, да?

– Я не…

– Молодая кобылка, – воскликнул полковник Торнтон, – выходит за моего сына! Между нами, Гленарвон, Дженни Бэрд не может похвастать ни знатностью, ни связями, но мы об этом умолчим. Главное, что ее папаша очень богат!

Юный Дик, смущенный и красный, наконец взял себя в руки и осмелился возразить отцу:

– Па! Черт побери, дело не только в деньгах! Дело в самой девушке. Черт меня побери, если я…

– Дик, болван ты этакий, – раздраженно буркнул полковник Торнтон, – подтянись и пожми руку своему другу лорду Гленарвону! Он хочет пожелать тебе счастья. Надеюсь, он приготовил тебе отличный свадебный подарок, а?

– Что касается свадебного подарка… – начал Филип.

– Да, приятель?

– Во-первых, я хочу знать, – и Филип посмотрел Дику Торнтону в глаза, – согласна ли молодая леди выйти за вас?

От смущения у Дика отнялся язык. Благодаря какой-то странной оптической иллюзии Филипу вдруг показалось, что юнец кружит и кружит, приплясывая, на одном месте.

– О, сэр, здесь все в порядке! Па и леди Олдхем все устроили. Мне было бы все равно, черт побери, даже будь у нее всего две-три тысячи в год! Не волнуйтесь, сэр. Она-то согласна!

– Тогда я от всей души желаю вам счастья.

– А свадебный подарок? – продолжал глумиться полковник Торнтон. – Как же подарочек? А?

– Надеюсь, свадебный подарок оценят по достоинству.

Неожиданно комната и лица закружились перед глазами Филипа. Он был настолько измучен, что не мог далее выносить тягот новой жизни.

– Если позволите, – продолжал он, – я удаляюсь. У меня… впрочем, не важно. И потом, мне нужно взять плащ и шляпу. С вашего позволения…

Оба Торнтона хором заверили его, что они его отпускают. И только Дик взирал на него с любопытством, словно удивляясь.

– Вот видите, – ровным тоном заметила Хлорис. – Припадок прошел. Он снова стал самим собой.