– Я не считаю Огасту безнадежной, – справедливо заметила Луиза. – Да и Амелия может еще похорошеть.

– Она же косоглазая! – возразил Джордж.

– Немного косит один глаз, – деликатно поправила Луиза. – Но мы собрались вовсе не для того, чтобы обсуждать это. Мелисса исключительно красива, и этого никто не может отрицать!

– Поэтому союз с нею весьма желателен! – вздохнула леди Уиндэм. – Это же одна из аристократических семей!

– Говорят, что сам Саар не проживет и пяти лет, во всяком случае не при том образе жизни, который он ведет сейчас, – заметил Джордж. – Заложено все до последней булавки, а сам он пьет так, будто хочет поскорее сойти в могилу. Говорят, его отец вел себя точно так же.

Обе дамы посмотрели на него с неодобрением.

– Надеюсь, Джордж, ты не хочешь этим сказать, что и Мелисса неравнодушна к спиртному? – спросила его жена.

– О нет, нет! Господи, конечно нет. Уверен, она – прекрасная девушка, однако, Луиза, не могу винить Ричарда в том, что он не хочет жениться на ней! – смело заявил Джордж. – Лично я охотнее женился бы на статуе!

– Должна заметить, – согласилась Луиза, – что Мелисса, возможно, несколько холодновата. Но ты должен понять, что она теперь в очень непростом положении. Еще с тех пор, как они были детьми, считалось, что они с Ричардом поженятся, и она знает это так же хорошо, как и мы. А вот Ричард ведет себя просто неприлично, и я уже потеряла всякое терпение!

Джордж с симпатией относился к своему шурину, но знал, что сейчас было бы просто глупо защищать его. Леди Уиндэм подхватила печальную тему:

– Не дай Бог мне склонять сына к браку, которого он не желает, но я живу в постоянном страхе из-за того, что он может привести в дом какую-нибудь ужасную плебейку, да еще захочет, чтобы я этому радовалась!

Джордж мысленно представил себе шурина и с сомнением в голосе возразил:

– Не думаю, что он может так поступить, мадам.

– Джордж совершенно прав, – заявила Луиза. – Я бы лучше думала о Ричарде, сделай он это. Но меня поражает, что он совершенно равнодушен к женскому очарованию! Его нелюбовь к дамам – это, конечно, полнейший бред, но с уверенностью можно сказать одно: он может не любить женщин, но у него есть обязательства перед семьей, и он обязан жениться! Сколько раз я знакомила его с девушками на выданье, со всеми, какие только есть в нашем городе! И ни в коем случае не настаиваю, чтобы он женился именно на Мелиссе Брэндон. И что же? Он не посмотрел дважды ни на одну из них. Что ж, если он так настроен, ему прекрасно подойдет и Мелисса.

– Ричард думает, что все они хотят выйти за него из-за денег, – заметил Джордж.

– Возможно, и так. Ну и что же? Надеюсь, ты не собираешься убеждать меня в том, что Ричард – романтик?

Джордж был вынужден признать, что Ричард вовсе не романтичен.

– Если я доживу до его свадьбы, то смогу наконец умереть спокойно! – заявила леди Уиндэм, которая наверняка имела все шансы прожить еще не менее тридцати лет. – Его теперешнее поведение заставляет мое бедное материнское сердце тревожно биться от дурных предчувствий!

Преданность другу-шурину заставила Джорджа смягчить мнения о нем:

– Ну что вы, мадам! Как можно! Да в Ричарде нет ничего дурного, ни в малейшей степени, клянусь честью!

– Он выводит меня из терпения! – сказала Луиза. – Я его очень люблю, но при этом презираю всем сердцем! Да, это так, и мне безразлично, кто может услышать эти мои слова! Его не волнует ничего, кроме узла на галстуке, блеска туфель и нюхательного табака!

– А лошади! – неудачно вспомнил Джордж.

– Ах, еще и лошади! Прекрасно! Не забудем добавить, что он прекрасный жокей! Он победил сэра Джона Лейда в гонке до Брайтона! Вот уж действительно достижение!

– И прекрасно играет в мяч! – смело, но уже тише добавил Джордж.

– Ты, конечно, можешь восхищаться человеком, который постоянно сидит в «Салуне Джексона» и «Кабачке Крибба»! А я – не могу!

– Нет, любовь моя, – сказал Джордж. – Нет, конечно, любовь моя!

– И я нисколько не сомневаюсь в том, что ты не видишь ничего предосудительного в его пристрастии к азартным играм! Но я из очень надежного источника знаю, что он как-то раз за один только вечер в «Олмаке» проиграл три тысячи фунтов!

Леди Уиндэм застонала и приложила платочек к глазам.

– О, прошу тебя, не надо об этом!

– Да, но он чертовски богат, так что это не играет никакой роли! – воскликнул Джордж.

– Женитьба, – решительно заявила Луиза, – положит конец всем этим глупостям.

Угнетающая картина, которая тотчас возникла перед глазами Джорджа после слов, сказанных женой, заставила его замолчать. Низким, полным таинственности голосом леди Уиндэм сказала:

– Только мать может понять мое беспокойство. Он сейчас в опасном возрасте, и я живу в постоянном страхе, каждый день опасаясь, что он может еще натворить!

Джордж открыл было рот, чтобы что-то ответить, но встретился со взглядом жены и тут же закрыл его, принявшись с несчастным видом дергать узел своего галстука.

Дверь распахнулась; на пороге комнаты стоял коринфянин[1] и циничным взглядом рассматривал собравшихся родственников.

– Тысяча извинений! – произнес он равнодушно, однако вполне вежливо. – Ваш покорный слуга, мадам! И твой, Луиза! Мой бедный Джордж! Э-э… я приглашал вас?

– К сожалению, нет! – резко ответила Луиза.

– Нет, нет, мы не собирались заезжать! Я хочу сказать, что им пришло в голову… я просто не смог остановить их! – Джордж героически принял бремя объяснений на себя.

– Я так и думал, что не приглашал, – сказал коринфянин, закрывая за собой дверь и входя в желтый салон. – Но моя память, вы знаете!.. Моя безобразная память!

Джордж, окинув опытным взглядом своего шурина, почувствовал, как в его душе что-то шевельнулось.

– Мой Бог, Ричард, мне это нравится! Прекрасно сидит пиджак, клянусь честью! Кто его шил?

Сэр Ричард вытянул перед собой руку и полюбовался манжетом.

– Уэстон, Джордж, только Уэстон!

– Джордж! – Луиза одернула мужа страшным голосом.

Сэр Ричард слегка улыбнулся, пересек комнату и подошел к матери. Она протянула ему руку, и он с ленивой грацией склонился над ней, лишь слегка коснувшись ее губами.

– Тысяча извинений, мадам! – повторил он. – Надеюсь, мои люди позаботились о вас… э-э… обо всех вас? – Его взгляд не спеша скользнул по комнате. – Боже мой! – спохватился он. – Джордж, ты ближе всех к нему – будь добр, дружище, позвони в звонок.

– Нам ничего не нужно, спасибо, Ричард, – поспешно сказала Луиза.

Слабая, но приятная улыбка заставила ее замолчать гораздо быстрее, чем все возражения и протесты ее мужа.

– Моя дорогая Луиза, ты ошибаешься – уверяю тебя, ты ошибаешься! Джорджу крайне необходимо… э-э… что-нибудь укрепляющее. Да, Джеффрис, я звонил. Мадеру… и миндальное печенье, Джеффрис, пожалуйста!

– Ричард, – это лучший «водопад», который мне когда-либо доводилось видеть! – воскликнул Джордж, который не мог отвести восхищенного взгляда от галстука коринфянина.

– Ты льстишь мне, Джордж, боюсь, что ты льстишь мне!

– Фи! – фыркнула Луиза.

– Именно, моя дорогая Луиза, – дружелюбно согласился сэр Ричард.

– Не старайся вывести меня из себя, Ричард! – сказала Луиза угрожающим тоном. – Я согласна с тем, что ты выглядишь великолепно!

– Я стараюсь, – пробормотал сэр Ричард. Луиза глубоко вздохнула.

– Ричард, я сейчас тебя ударю! – заявила она.

Его улыбка стала шире и даже слегка приоткрыла великолепные белые зубы.

– Не думаю, что это у тебя получится, дорогая.

Джордж в этот момент расслабился настолько, что позволил себе засмеяться. На него тут же был направлен грозный взгляд.

– Джордж, успокойся! – сказала Луиза.

– Должна признаться, – согласилась леди Уиндэм, смиряя свою материнскую гордыню, – что никто, не считая, конечно, мистера Браммела, не выглядит так элегантно, как ты, Ричард.