– Да, я здесь, – ответила Эванджелина, стараясь изгнать из затылка и шеи ощущение напряжения и потирая их сведенными судорогой пальцами. – Хотя предпочла бы здесь не быть.

– Две недели – это все. И с этим ничего не поделаешь. – Сьюзен пристально посмотрела на нее: – У вас болит голова?

– Очень болит, – призналась Эванджелина, подумав при этом, что Сьюзен не заслуживает ее откровенности, после того как они с матерью солгали ей, обманом увезли и теперь ожидают, что она заманит для них убийцу в западню.

– Как вам ваша комната? – спросила она Сьюзен вежливо в надежде сменить тему.

– О! Ужасная! – бодро ответила та, оглядывая комнату Эванджелины. – Почти такая же мрачная, как эта. Тоже без окон. Украшена намалеванными на потолке уродливыми младенцами с непропорционально маленькими ручками и ножками и несоразмерно большими головами, и все обито красной тканью.

Она оперлась бедром о ближайший к ней столбик кровати и провела пальцем по свирепо ухмыляющемуся рту тролля.

– Послушайте! Думаю, на свете не было мужчины, больше нуждающегося в жене, чем Лайонкиллер! Первое, что я сделаю, продам этот гигантский мавзолей. А если он не позволит, то уж по крайней мере у меня во всех комнатах будут окна. И потом, эти настенные подсвечники!

Эванджелина встала, переставила свое кресло так, чтобы сидеть лицом к своей гостье, и снова заняла свое место.

– Итак, – начала она медленно, не зная, как и что ответить на заявление Сьюзен. – Вы все еще хотите привести свой план в действие? Я хочу сказать: выйти за него замуж?

Сьюзен безрадостно рассмеялась:

– Хочу ли я? Боюсь, что это наименьшее из зол. Я предпочла бы выйти замуж за титулованного, но могла бы сделать и нечто худшее, чем выйти за убийцу.

– Могли бы? – эхом отозвалась Эванджелина, все еще растирая шею. – Как это?

– Ну, например, остаться дома с матерью. – В глазах Сьюзен зажглись искры злорадства. – Скорее я вышла бы замуж за трубочиста, чем обрекла себя на подобное существование.

Эванджелина вцепилась в подлокотники своего кресла:

– Не можете же вы потворствовать…

– Нет-нет! Я говорю это просто из спортивного интереса. А теперь мы…

Их разговор был прерван дробным стуком в дверь, и Сьюзен не успела закончить рассказ. Она оторвалась от столба кровати, подскочила к двери и повернула ручку, будто эта комната принадлежала ей, а не Эванджелине.

– О! Добрый вечер, матушка. Я как раз всласть и довольно грубо посплетничала, пользуясь вашим отсутствием.

– Дерзкая и наглая девчонка! – холодно вымолвила леди Стентон, врываясь в комнату и не удостаивая дочь взглядом. – Мисс Пембертон, – сказала она Эванджелине, – я здесь для того, чтобы обсудить стратегию.

– Урра! – закричала Сьюзен и захлопнула дверь за матерью. – Как мне нравится разрабатывать стратегии!

Леди Стентон не обратила на это внимания.

– Вы имеете в виду по отношению к мистеру Лайонкрофту? – спросила Эванджелина, поднимаясь, чтобы предложить леди Стентон единственное кресло.

– Конечно.

Леди Стентон опустилась на подушку, и лицо ее было при этом брюзгливым.

– Начинаем сегодня вечером. А теперь… как по-вашему, что может наивернейшим образом подвигнуть мужчину на то, чтобы он сделал предложение?

– Любовь? – предположила Эванджелина.

– Деньги? – произнесла Сьюзен.

– Скандал, – сказала леди Стентон. – Хотя деньги могут быть очень серьезным аргументом. Простейший способ заставить мужчину призадуматься и почесать в затылке – это поставить его в двусмысленную ситуацию.

– Я не хочу, чтобы он меня обесчестил, – вырвалось у Сьюзен. – Во всяком случае, пока мы не обвенчаемся.

Леди Стентон сжала губы:

– Я имею в виду – чтобы он тебя скомпрометировал, а не обесчестил. Может быть, поцелуй?

– Никаких поцелуев!

– Или объятие…

– Никаких объятий!

– Или даже просто оказаться вместе с ним в комнате, и чтобы вас застали вдвоем.

Успешно проигнорировав гневные выкрики дочери, леди Стентон кивнула Эванджелине.

– Это ваша задача. Конечно, вы должны выглядеть потрясенной и возмущенной, а джентльмен будет вынужден тут же сделать предложение. Иного выхода у него не будет.

– Если не считать того, что он не джентльмен, – заметила Сьюзен. – Что, если он не сделает предложение? Не буду ли я все равно опозорена?

– Ты уже погубила себя своими глупыми выходками в Лондоне, – отрезала леди Стентон. – Не сомневаюсь в том, что Лайонкрофт сделает то, что следует. Ты просто должна подкараулить его, когда он будет один, а остальное сделает мисс Пембертон.

Сьюзен и Эванджелина обменялись взглядами, и в этот момент за дверью послышался удар гонга.

– Это сигнал к ужину, – сказала леди Стентон. – Не мешкай, Сьюзен. Медлительность не пристала будущей невесте.

С этими словами леди Стентон поднялась, окинула комнату ледяным взглядом и вышла.

– «Медлительность не пристала будущей невесте», – передразнила Сьюзен, падая в кресло Эванджелины. – Скажите откровенно, что вы думаете о маневрах матери?

Эванджелина проглотила готовое вырваться слово «безумие» и попыталась сформулировать более дипломатичный ответ.

– Вы ведь не думаете, что этот план сработает? – спросила она.

– Конечно, сработает. Половина браков в свете заключается на деловой основе, а вторая половина – из-за допущенной нескромности.

Сьюзен покачала головой, и на губах ее заиграла усмешка.

– И вас не пугает брак с убийцей? – спросила Эванджелина, не представляя, как можно затевать игры с таким человеком. – Или его реакция, когда он поймет, что вы загнали его в угол?

Щеки Сьюзен вспыхнули:

– В идеале он не поймет, что произошло. Мама считает, что события будут протекать естественно. Молодые леди постоянно оказываются скомпрометированными, случайно или нет. Что же касается того, испугана ли я, то да, я испугана. В конце концов он ведь может меня убить.

– В таком случае почему вы считаете подобный план меньшим из зол?

Теперь Сьюзен выглядела по-настоящему несчастной:

– Я должна выйти замуж или умереть старой девой. Дома. В обществе матери.

Эванджелина, не сводила пристального взгляда с потрескивающих в камине поленьев.

– Значит, мистер Лайонкрофт для вас – последнее прибежище?

Сьюзен пожала плечами, хотя глаза ее были затуманены близкими слезами.

– Видели вы, чтобы кто-нибудь еще домогался его? Уверена, что и я для него последнее прибежище. И представьте себе: такая мысль никогда бы не пришла матери в голову, если бы не приглашение леди Хедерингтон.

– Это еще одно из многих обстоятельств, не имеющих смысла, – пробормотала Эванджелина. – Прежде всего, почему это ему вздумалось устроить прием длительностью в две недели?

– А я и не думаю, что он хотел его. Вспомните выражение его лица, когда он нас увидел…

– Вот поэтому я и не хочу оказаться скомпрометированной раньше времени. И не важно, что говорит матушка. Вам не следует торопить события. Согласны?

Эванджелина покачала головой. Она бы вообще предпочла не участвовать в этих интригах. Ей вовсе не хотелось играть в игры с человеком с глазами волка.

– Снова гонг, – сказала она. – Не пойти ли нам поужинать?

Она потянулась к своему ридикюлю на полу возле кровати и вытащила пару перчаток из кружев и шелка, сшитых так, чтобы кончики пальцев оставались открытыми.

– О! – воскликнула Сьюзен из-за спины Эванджелины. – Ваши перчатки великолепны! – Она пошевелила пальцами. – Мои по сравнению с ними выглядят грубыми. Откуда они у вас?

Эванджелина разгладила тонкую ткань и натянула перчатки почти до плеч, не отвечая на вопрос. На маме были эти перчатки в ту ночь, когда отчим осуществил свое право супруга, заперев жену на крошечном пыльном чердаке. Эванджелина вздрогнула. Для нее не было ничего хуже, чем оказаться запертой в каком-нибудь темном месте. Ничего!

– Мне отдала их мама, – ответила она наконец, будучи не в состоянии избегать и дальше любопытного взгляда Сьюзен. – Эти митенки принадлежали ей.