Лионетта с радостью бросилась исполнять его просьбу. Одна за другой зажигались свечи в рогатых подсвечниках, и тревога немного улеглась. Свет разогнал ее.

Лионель не сразу понял, что произошло. Порыв холодного, колючего ветра ударил его в грудь, опрокинул на спину, протащил по полу. Он даже вскрикнуть не успел. Взбесившийся ветер метался по комнате над его головой, завывая. Крушил все на своем пути. Трещало и стонало под его напором дерево, с жалобным звоном лопалось тонкое алхимическое стекло; глухо ударяясь об пол, падали с полок книги. Лионель перевернулся на живот, приподнял было голову, и тут же снова ткнулся лбом в каменные плиты: с оглушительным дребезгом разлетелись на осколки стекла в высоких окнах, как будто кто-то ударил по ним кувалдой.

В груди было тесно, во рту — сухо. Перед глазами плавали красные пятна, голова пылала. Все-таки не удержал поток! — пронеслась мысль. Вот, значит, как бывает, когда стихийная магия вырывается из-под власти заклинателя… И тут же другая мысль, паническая: Лионетта!

Он силился приподняться и окликнуть девушку, то тело его не слушалось. Руки и ноги разом ослабли, голова налилась горячим свинцом. Из носа на плиты пола закапала кровь. Лионель почувствовал во рту ее соленый, ржавый вкус. Ураган бесновался. Рядом, прихватив край мантии Лионеля и едва не придавив ноги, рухнул с грохотом шкаф с лабораторной посудой. По полу разлетелись осколки, что-то острое болезненно царапнуло лицо. Лионель сделал еще одну попытку привстать. Ветер, почти неощутимый внизу, налетел с воем и хохотом, стоило ему поднять голову. Подхватил, рванул его волосы. По стенам метались багровые отблески. Неужели пожар? Но как?.. Ах да, спохватился Лионель, зачарованные свечи. Свечи, затушить которые не под силу ни ветру, ни воде… Но где же братья? Почему никто не спешит на помощь? Неужели не слышат ничего? Но такой грохот мудрено не услышать! Лионелю казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. Неистовый свист, вой, хохот терзали его слух…

Он потерял сознание.

Но вскоре чувства к нему вернулись. Едкий дым ел глаза и рвал в клочья горло. Лионель обнаружил себя среди языков пламени. Он не сразу понял, что подол его мантии занялся. И потерял несколько драгоценных минут, высвобождая его из-под упавшего шкафа и сбивая огонь. На четвереньках отполз в сторону — туда, куда пламя еще не добралось, — и поднялся на колени. Рот и нос он закрыл рукавом мантии, но продолжал сотрясаться от кашля.

Вся лаборатория была охвачена огнем.

— О Боги… — прошептал он. — Что я наделал…

Кое-как Лионель встал и, шатаясь, побрел через комнату. Он звал Лионетту, но за треском пламени не слышал своего голоса. Огонь бросался на него справа и слева, сыпал искрами сверху. Лионель едва ощущал его жар. Им завладела одна мысль — отыскать Лионетту. Живую или мертвую.

Будь он полон сил, попытался бы совладать с пламенем, унять его магией. Но он сам открылся потоку, нарочно пренебрег всеми мерами предосторожности, и выложился полностью. И теперь был пуст и беспомощен. Не мог бы сотворить и пригоршню воды…

Лионетты нигде не было. Неужели успела убежать? О, если бы так!

Но Богиня, кажется, окончательно отвернулась от дерзкого мага. Лионель прошел еще несколько шагов и увидел разметавшиеся по полу черные косы. Огонь их еще не тронул. Лионель бросился в угол, где неподвижно лежала Лионетта. Ее одежда тлела, а черное от копоти лицо казалось страшной мертвой маской.

— Стрекоза!

Он упал на колени рядом с девушкой, обхватил ее руками и приподнял. Черноволосая голова безвольно запрокинулась. Но, кажется, Лионетта еще дышала. Одежда ее была порвана, обуглена и так грязна, что невозможно было определить, ранена девушка или только оглушена. Лионель поднял ее на руки и выпрямился. Куда идти, он не знал, поскольку в густом дыму совершенно потерял направление. Тогда он пошел наудачу, пошатываясь под тяжестью своей ноши и под ударами горячего ветра, который до сих пор не улегся. Потрескавшимися от жара губами он снова и снова шептал молитву Богине.

Бесконечно долго он шел сквозь пламя. Казалось, горел весь храм. В клубах дыма мелькали какие-то призрачные фигуры, а может, это только мерещилось Лионелю, который уже почти не сознавал себя. Он механически переставлял ноги и отстраненно удивлялся, почему еще не упал, не потерял сознание от удушья и жара.

Неожиданно кто-то схватил его за плечи, затряс. Лионель остановился. В лицо дунуло прохладным воздухом. Он повел вокруг ослепшими глазами, смутно различил темные силуэты, которые беспокойно сновали вокруг.

— Кто вы? как ваше имя? — прорвался сквозь треск пламени и вой ветра чей-то голос.

— Лекаря… — Лионель разлепил спекшиеся губы. — Позовите лекаря…

Кто-то принял у него с рук бесчувственную девушку. Лионель глубоко вздохнул обожженным горлом… Земля закружилась под ним. Где он стоял, там и упал. Его даже подхватить не успели.

— О-хо-хо, парень, ну и угораздило же тебя… о-хо-хо…

Вздрогнув при звуках смутно знакомого голоса, Лионель с трудом разлепил веки, по глазами резанул дневной свет. Он хотел спросить: кто здесь? — но только замычал невнятно. Горло мучительно болело, а язык распух и стал как бревно. Он пошевелился — грудь и руки обожгло болью.

— Не двигайся! — чьи-то руки легли ему на плечи, мягко надавили. — И молчи. Вот, попей немного.

В губы легко ткнулся закругленный край деревянной чаши. Лионель сделал глоток. По языку, утоляя боль и жажду, заструилась кисловатая жидкость.

— Спа…сибо.

— Прошу же, молчи.

Глаза понемногу привыкли к свету — который оказался вовсе не ярким. Лионель увидел небольшую комнату с оштукатуренными стенами. За куском плотного полотна угадывалось полукруглое окно. Никаких украшений в комнате не было, только со стены прямо напротив Лионеля смотрела Перайна-Целительница.

Около кровати — довольно высокой, — стоял мужчина лет тридцати, русый, с короткой ухоженной бородкой. Витой шнур на его шее оттягивала книзу подвеска из серебристого металла. Изображала она аиста, раскинувшего крылья. Мужчина озабоченно смотрел на Лионеля.

— Я Лекад. Узнаешь меня? Кивни, если узнал. Это можно.

Лионель кивнул.

— Ты в храме Перайны. Во время пожара ты пострадал, но твои раны заживут со временем. И даже очень скоро, если будешь аккуратно выполнять мои предписания.

Лекад говорил мягко и убедительно — точно так же говорил со своими больными Лионель. И этот ободряющий тон его не обманул. Ожоги, вероятно, очень серьезные, иначе и быть не может. Ведь он так долго оставался в огне… Мелькнула паническая мысль: руки! что, если… Но ее сменила другая мысль, гораздо более страшная.

— Девушка… — с усилием приподнялся на постели Лионель, проигнорировав запрещающий жест Лекада. — Со мной была… девушка…

— Она жива и сейчас тоже находится в нашем храме.

— Но?.. — Лионель продолжал пристально смотреть на него. Глаза сухие, ни слезинки, взгляд горячечный.

— Она очень плоха, — Лекад хмуро поджал губы. Кому другому он мог бы солгать, но Лионель был свой, причастный врачебной тайны.

Юноша молча кивнул и откинулся на подушки. Он мог бы продолжать спрашивать, но к чему мучить ни в чем не повинного человека? Ясно же, что и солгать, и сказать правду ему будет одинаково больно.

— А храм Богини… Мудрой?..

— Сгорел, — мрачно отозвался Лекад. — Вместе с Храмовым кварталом и торговыми рядами…

Лионель задохнулся.

— Что?!

— Тише, тише! — Лекад успокаивающе положил руку ему на лоб. Лионель мотнул головой и застонал от резкой боли. — Сейчас я дам тебе сонного зелья. Тебе нужно отдохнуть. Поговорим после.

Лионель попытался оттолкнуть чашу, но Лекад ловко влил ему напиток в рот. Пришлось глотать. Сразу же по телу разлилось сонное тепло, боль отступила и затаилась. Лионель покорно закрыл налившиеся свинцом веки и отдался во власть тяжелого, жаркого сна.