Из той горсти людей, с которыми Джон Браун задумал начать освобождение рабовладельческого Юга, погибли в борьбе и на виселице семнадцать человек; из них шесть человек были членами его семьи.

Израненный, еле живой старик со своими уцелевшими сподвижниками был немедленно перевезен в тюрьму Чарльстона, где производилось следствие и суд. Дело тянулось до конца ноября; и в течение шести недель его заключения этот уже умирающий человек не прекращал свою устную и письменную проповедь против рабства. Приводим выдержку из его последнего, весьма характерного письма к известному в Америке пастору и педагогу Гемфри, которое было напечатано еще до смерти Брауна и завоевало ему всеобщее сочувствие и уважение в Штатах, окружив его казнь ореолом мученичества. “Дорогой друг, передо мною твое доброе письмо. Сколько мне известно, я первый человек из всего нашего рода, начиная со времен Петра Брауна, который посажен в тюрьму и приговорен к виселице. Но, дорогой друг, это не должно огорчать тебя. Ты помнишь, где погиб наш дед в 1776 году, и, если б обстоятельства изменились, ему тоже грозил бы эшафот. Может быть, и нет причин радоваться предстоящему мне концу, но я не боюсь его... я не испытываю никаких страданий или унижения и нисколько не стыжусь моих цепей и предстоящей смерти... Мне было бы шестьдесят лет в будущем мае. Я вполне насладился жизнью и был чрезвычайно счастлив, так как привык смотреть на благополучие других как на мое собственное... во всю свою жизнь я пользовался замечательным здоровьем и до сих пор обхожусь без очков... И теперь, когда мне приходит мысль, как легко я мог бы испортить то, что уже сделано мною в пользу свободы человека, я не осмеливаюсь желать продления моей жизни...”

Позорная казнь, предстоявшая человеку, добродетели которого вызывали только удивление, возбудила самые горячие чувства жалости в свободных штатах республики. Везде собирались митинги, подавались петиции, во всех газетах печатались статьи, взывавшие к чувству милосердия судей Джона Брауна. Но виргинские рабовладельцы остались непреклонны, и посягнувший на их благополучие человек был осужден на виселицу.

Перед самой казнью, последовавшей 2 декабря 1859 года, Джон Браун передал одному из тюремщиков клочок бумаги, на котором были написаны следующие пророческие строки:

“Я, Джон Браун, теперь совершенно уверен, что только одна кровь смоет великое преступление этой грешной страны...”

Американцы часто называли Джона Брауна последним из пуритан. Это название довольно верно характеризует его. Он не только был пуританин по происхождению, но сохранил веру своих предков в предопределение и откровение свыше. В нем сохранилось также пуританское презрение к роскоши, равнодушие к искусству и их суровые добродетели.

Выбор Линкольна – сигнал к войне. – Первая декларация об отделении южных штатов. – Конфедерация. – Трудности положения Линкольна. – Захват форта Сомтера. – Начало войны. – Разгром северных армий. – Наборы волонтеров. – Прокламация к южным штатам. – Невольники объявлены свободными. – Всеобщий восторг. – Поражения северян продолжаются. – Уверенность нации в Линкольне. – Поворот войны. – Победа северных армий под Геттисбергом. – Речь Линкольна на поле битвы. – Дальнейшие успехи северян

Теперь нам предстоит коснуться самых мрачных страниц в истории Соединенных Штатов, когда, по словам Линкольна, “в доме воцарился раздор”, и вся страна разделилась на два враждебных лагеря, которые в течение нескольких лет вели между собою кровопролитную и самую ужасную из всех войн – войну междоусобную.

Едва Линкольн был объявлен президентом, как неудовольствие, тлевшее до тех пор, как искра в разных частях Юга, охватило пожаром все южные штаты: выбор Авраама Линкольна в президенты Соединенных Штатов стал сигналом для немедленной борьбы.

В этом выборе южане видели разрушение всех своих надежд. Они сознавали, что теперь было в опасности не только распространение, но самое существование невольничества, на котором основывался весь их экономический строй, и они решили всеми силами защищать свои права. Вскоре после выборов законодательное собрание Южной Каролины собрало в Чарльстоне конвент, который единогласно провозгласил, что “Союз, существовавший между Южной Каролиной и другими штатами под именем Соединенных Штатов Америки, отныне расторгается”; причем поводом к отделению выставлялось враждебное отношение восторжествовавшей на выборах партии к учреждению невольничества. За этой декларацией последовало назначение особой комиссии для переговоров с другими рабовладельческими штатами, с целью отделения от Союза, и с правительством Соединенных Штатов – по разделу государственных имуществ и долга. К концу февраля 1861 года еще шесть южных штатов решили отделиться от Союза, а вскоре после того все эти семь штатов подняли знамя восстания и учредили свое собственное правительство, назвавшись Конфедеральными Штатами Америки. Они выбрали своим президентом Джефферсона Дэвиса и приготовились к войне с северными, или Федеральными Штатами, как их называли, захватив перед этим все находившиеся в их пределах склады оружия, крепости, таможни, военные суда и почтовые конторы.

Южная партия, как уже было сказано, имела большое влияние в стране, и представители ее занимали многие важные должности в управлении. Теперь обнаружилось, с какой беззастенчивостью они пользовались своей властью, чтобы оказать помощь рабовладельческой партии. Бывший военный министр, один из выдающихся южан, еще ранее заготовил в арсеналах Севера на счет правительства Соединенных Штатов множество оружия и военных припасов и переместил все эти запасы в такие пункты, где они легко могли быть захвачены южанами. Военный флот был раскидан по отдаленным частям побережья. К довершению всего, казначейство оказалось пустым.

При самом вступлении в свою должность, в марте 1861 года, новый президент встретился лицом к лицу с громадными трудностями, которые еще усугубились тем обстоятельством, что, несмотря на угрожающие действия Юга, некоторые из северных штатов обнаруживали крайнюю неохоту вступать в открытую борьбу с восстанием, стремившимся к расторжению Союза. Боязнь междоусобной войны была до того сильна, что многие, ради обеспечения мира, даже соглашались на отделение Юга. В своей вступительной речи Авраам Линкольн в самых трогательных словах убеждал южан не бросать их общую родину и не начинать братоубийственной войны. Но все было напрасно. Южане не желали мира, и выбранный ими второй президент вполне высказал их намерения в таких диких словах: “С оружием в руках, все сокрушая огнем и мечом, мы двинемся туда, где нас ожидает верная победа, – в густо населенные города Севера”.

Это была не пустая угроза. Через месяц после вступительной речи президента, когда министр внутренних дел не принял южную комиссию, не признавая, на основании конституции, их права трактовать о расторжении Союза, – южане обложили форт Сомтер, в Чарльстонской гавани, где находился северный гарнизон из семидесяти человек, и заняли его после тридцатишестичасовой бомбардировки. Это было 14 апреля 1861 года.

Такое ничем не вызванное насилие положило конец всем разногласиям и соединило воедино все северные штаты с целью подавления восстания южан и сохранения в целости Союза.

Через несколько дней население северных штатов с энтузиазмом отозвалось на призыв президента к ополчению в семьдесят пять тысяч человек, как и на многие другие, вскоре последовавшие за ним.

Замечательно, что в этот самый критический момент старый противник Линкольна, Дуглас, под влиянием разгрома форта Сомтер, изменивший свои взгляды на невольничество и южан, один из первых явился к нему и предложил свой совет и помощь. Когда президент прочел ему свою прокламацию о призыве семидесяти пяти тысяч человек, Дуглас отвечал: “Измените цифру на двести тысяч; я лучше вас знаю бессовестные цели мятежников”. И люди, враждовавшие в течение двадцати лет, с тех пор стали самыми близкими друзьями.