Франциск искренне восхищался роскошным пиршеством, которое они себе устроили. “Но ведь у нас ничего нет, кроме скатерти, ни салфеток, ни стола, ни приборов, ни дома, ни слуг, чтобы служить нам!” – “А разве ты ни во что не считаешь этот прекрасный камень, прозрачную воду и куски хлеба?” – сказал Франциск.

Франциск постоянно старался подавать пример смирения своим братьям. Раз он потребовал, чтобы один из его учеников, брат Леон, отличавшийся голубиною чистотой, стал бы его укорять в разных грехах и недостойных поступках. Франциск подсказывал ему, что говорить, но Леон никак не мог выговорить упреков и только говорил хвалу.

– Знаешь ли ты, в чем состоит истинное счастье братьев миноритов? – спросил однажды Франциск Леона, когда они возвращались вместе в холодный зимний вечер из Перуджии в Ассизи. – Счастье заключается вовсе не в том, чтобы удивлять мир своей святостью, совершать чудеса и постичь всю премудрость и даже не в том, чтобы обращать язычников. Счастье состоит в том, чтобы выносить терпеливо все страдания и невзгоды. Если мы придем к часовне продрогшие от холода, усталые и голодные, и привратник прогонит нас, назвав негодяями и бродягами, мы же при этом смиренно подумаем, что он прав, обзывая нас так, и вынесем терпеливо все его оскорбления, хотя бы он вытолкал нас в снег и сорвал с нас капюшоны, если мы с терпением перенесем все это, вспоминая о страданиях Иисуса, – мы познаем истинное счастье!

– Когда вы видите бедного, – говорил Франциск своим монахам, – то вам, как в зеркале, должны представляться Господь и бедная Матерь Его.

Одному монаху, резко отказавшему нищему, Франциск приказал снять одежды и пасть ниц перед нищим, смиренно прося у него прощения.

Однажды Франциск, одетый теплее обыкновенного по случаю нездоровья, встретил нищего в рубище. Увидев его, он тотчас же сказал своему спутнику, что должен исполнить свой долг и отдать теплый плащ нищему. – “Этот плащ ведь не принадлежит мне, – сказал Франциск, – я получил его лишь на время, до тех пор, пока не встретится более нуждающийся чем я”. На возражения спутника, указывавшего ему на его нездоровье, Франциск ответил: “Ведь это было бы равносильно воровству, если бы я не отдал того, что ношу на себе, тому, кто более в этом нуждается”.

Когда кто-то выразил Франциску изумление, что он и его спутники так легко выносят зимнюю стужу в своей бедной одежде, он ответил: “Если б в нас сильнее пылала любовь к небесному отечеству, мы бы еще легче переносили стужу”.

До какой степени Франциск придавал значение милосердию, и как в то же время он мало обращал внимания на обрядность, доказывает, например, следующий рассказ. Однажды к францисканской обители пришла старушка, сыновья которой вступили в общину, и просила милостыню. Оказалось, что у монахов ничего не было, чтобы подать ей, и Франциску сказали, что в обители есть только Библия, по которой монахи читают тексты во время богослужения. “Ну, так дайте ей Библию, – сказал Франциск. – Пусть она продаст ее и облегчит свою бедность. Господу более угодно, чтобы мы утолили ее нужду, чем читали Библию в храме”.

В другой раз он очутился вместе с одним из братьев в пустынном месте в час заутрени. Так как у них не было ни книг, ни церковной утвари, чтобы совершить богослужение, то Франциск сказал, обращаясь к своему спутнику: “Брат Леон, у нас нет молитвенника, чтобы отслужить заутреню, но мы можем и так восхвалять Господа”.

Устроенная на таких началах община, конечно, скоро завоевала всеобщие симпатии. Вскоре по возвращении из Рима Франциск учредил женский отдел своей общины, во главе которого стала св. Клара, дочь ассизского богатого дворянина, увлекшаяся проповедью Франциска. Но гораздо большее значение имел орден “кающихся мирян”, так называемые “терциарии”, куда могли вступать равно как мужчины, так и женщины, сохраняя свое имущество и общественное положение и оставаясь в супружестве. От них не требовалось монашеского образа жизни, а лишь возможно большее приближение к идеалу, изображенному в Нагорной проповеди. Они должны были воздерживаться от клеветы, употребления оружия, слишком светской жизни, но во всех этих отношениях устав этой общины мирян допускал много смягчений и исключений. При вступлении в общину члены обязаны были только вернуть все несправедливо ими присвоенное и примириться с врагами; жены же должны были получить согласие от своих мужей. В учреждении этой общины просвечивает та же идея, на которой зиждется вся проповедь Франциска – желание обратить весь мир к евангельскому житию. Посредством этой общины его проповедь могла иметь влияние на общество, смиряя высокомерие богатых и ободряя бедных. Общины “кающихся мирян” далеко раскинулись и за пределы Италии, соединив духовными узами людей, отчужденных друг от друга суровым сословным духом средневекового общества.

Собрания в Порциункуле. – Первые попытки обращения неверных в христианство. – Быстрый рост францисканской общины вызывает изменения ее первоначального строя. – Кардинал Уголино и Франциск. – Новый устав. – Эволюция ордена. – Душевное настроение Франциска. – Стигматы. – Болезнь Франциска. – Его смерть

По установленному Франциском обычаю все братья должны были собираться сначала два раза в год, затем один раз, в Порциункуле, колыбели ордена, где они сообщали о своей деятельности Франциску, советовались с ним и делились между собой своими впечатлениями и надеждами. Вскоре такие собрания приняли характер генеральных капитулов, на которых обсуждались статуты ордена и все, что касалось его дел. При жизни Франциска на таком капитуле собиралось до 5 тысяч человек, но вскоре орден так разросся, что на такой капитул стали сходиться только делегаты от отдельных францисканских общин.

Франциск на этих капитулах всегда наставлял братьев остерегаться несправедливости и чрезмерной строгости по отношению к грешным людям, погрязшим в суете мирской. “Главное, вы должны носить мир в сердце и никогда не вызывать никаких раздоров и не служить поводом к каким-нибудь скандалам или неприятностям, – говорил Франциск. – Наша жизнь должна быть такова, чтобы каждый, видя нас и слушая нас, чувствовал потребность восхвалять Господа”.

Успех проповеди Франциска среди христиан внушил ему совершенно новую для того времени мысль отправиться проповедовать Евангелие неверным. До Франциска такая миссионерская деятельность была совершенно неизвестна, и духовенство ограничивалось лишь тем, что возбуждало в своей пастве фанатизм и злобу против неверных, или отправляло толпы крестоносцев для их истребления. Франциск первым решил отправиться к магометанам и язычникам с проповедью мира и Евангелием в руках вместо оружия. Таким образом, миссионерская деятельность сделалась одной из главных задач францисканского ордена. Франциск, впрочем, учреждая миссионерскую деятельность, имел в виду еще и другую цель. Число братьев так умножилось в Италии, что необходимо было открыть им новые области для проповеди, и поэтому Франциск, не очень заботившийся об обращении еретиков и не чувствовавший склонности к богословским спорам и книжной учености, решил направить деятельность францисканцев в страны язычников и мусульман, причем первый подал пример, явившись в лагерь крестоносцев под стенами Дамьетты в Египте. Он мечтал обратить в христианство сарацин и бесстрашно отправился в лагерь к султану. Легенда об этом событии повествует, что Франциска по дороге схватили сарацины, но он сказал им: “Я – христианин, ведите меня к вашему господину”, и когда его привели к султану, этот последний был побежден его кротостью и внимательно слушал его проповедь. Легенда прибавляет, что султан упрашивал Франциска остаться у него, но Франциск поставил ему условие, чтобы он обратился со всем своим народом ко Христу, и предложил ему, в доказательство истинности своей веры, пройти через пылающий костер вместе с мусульманским имамом. Из мусульманского духовенства, однако, не нашлось никого, кто бы согласился на это испытание, и тогда Франциск предложил султану, что он сделает это испытание один, если султан обещает принять христианство, в случае удачных результатов опыта. “Если же я погибну в огне, то припиши это моим грехам, – прибавил Франциск. Но султан, опасаясь мятежа своих подчиненных, не согласился на это, и Франциск вернулся в лагерь крестоносцев. Рассказывают, что, прощаясь с Франциском, султан ему сказал: “Молись за меня, чтобы Бог открыл мне, какая вера Ему угоднее”.