«Совсем от этих баб житья не стало! — раздосадовано думал, сдавая назад и призывая Силу леса Стешка, — Надо же, такая молодая, а уже такая наглая! Ладно бы еще магом была… А это что еще такое?!..» — леший прищурился, чтобы получше разглядеть руку девушки. Золотая вязь на ее запястье светилась, разгораясь с каждой секундой все ярче…

— Мать моя, лягушка! — вдруг взвизгнуло существо, заставляя меня нервно вздрогнуть. — Дарка! Ой-ёй! Прости, прости меня, прекрасная дева! — оно кинулось ко мне и упало на колени.

Если учесть, что и раньше — то создание еле-еле доставало мне до пояса, то теперь и вовсе валялось в ногах.

— Не губи, Дарочка, пожалуйста… — взвыл оно. — Обознался я, веришь? Вижу я, добрая ты, отзывчивая! Не губи, Богом молю! Детишки у меня маленькие, жинка дома ждет, волнуется! Прости-и-и…

Я удивленно глянула вниз, усиленно соображая, кто из нас кого собрался губить.

— Как ты меня назвал?!

— Дарочкой… — испуганно прошелестело создание. — Не нравится? Прости меня беспутного!..Прости, красавица!

Я невольно поморщилась — нашел красавицу:

— Прекрати! Лучше скажи, почему ты меня Дарочкой зовешь, а?

— Так ведь Дар в тебе открытый и Посвящение вроде как не пройдено еще, да?

— Ну.

— Так ведь таких Дарками обычно и кличут… — вконец растерялся он.

— Ага, — так вот что имел ввиду страж в Таолине, — а ты кто?

— Так я это… — шмыгнул носом хулиган. — Хозяин местный — леший. Неужто не признала? Вот этот лес — охраняемая мною территория…

— Леший?!!

— Д-да, — снова испугалось существо. — А что это плохо?..

— Да нет, — растерялась я, — нормально, наверное… В Чароне, по крайней мере. Тебя как зовут-то, леший?

— С-стешка… — леший, судорожно вздрагивая, протянул мне мохнатую лапку.

— Далия, — представилась я, пожимая протянутую конечность.

Лапка была маленькой, горячей и меленько дрожала.

— Да что ж ты так боишься! Ведь только сейчас сам на меня напасть пытался!

— Не хотел я! Обознался! — снова запричитал Стешка.

— Тихо-тихо. Я не сержусь, — как можно более спокойно попыталась сказать я. — Я просто хочу понять, чего ты так испугался, я вроде не кусаюсь…

— Так ты же Дарка!!! — с ужасом возопил леший.

— И что?! Что в этом плохого?!

— Как что? Будто не знаешь… На измор меня берешь, да? — сник Стешка. — Живым мне не уйти… Эх…

— Издеваешься?! — рявкнула я, разозленная непонятными высказываниями и абсурдностью ситуации, по запястью прошла судорога, вязь засветилось, заставив лешего в ужасе отскочить в сторону.

— Я скажу, все скажу… — попятился леший, попутно срывая с себя маскировку. — Только не злись!

Через несколько секунд передо мной стояло маленькое пузатенькое существо, с короткой шерсткой коричневого цвета, огромными темно-зелеными глазами на измазанной грязью физиономии. Вокруг него беспорядочно валялись ветки, колышки, листья и прочий маскировальный аппарат. Сам леший, растеряв все свое «боевое» очарование, остался в зеленых портках на подтяжках, и отчаянно клацая зубами от ужаса начал объяснять:

— С того момента, как у тебя был открыт Дар и до Посвящения, ты являешься Даркой… И поэтому опасна…

— Чем?!

— Ну, во-первых, ты не контролируешь Силу, а во-вторых, вы, маги, создали защитные амулеты и в случаи опасности он грозит разорвать твоего обидчика в клочья.

— Амулеты?

— Ну да. Вот этот рисунок на твоем запястье… Если ты испугалась чего-то или очень сильно злишься, он реагирует на это, как на прямую угрозу жизни. Но с другой стороны защищает тебя от себя самой, чтобы ты не смогла навредить себе непреобразованной Силой…

— Но мне сказали, что вязь — это своеобразная Метка…

— В каком-то смысле, так оно и есть. Поначалу это просто защитный амулет — Метка открытого Дара, а после Посвящения он теряет силу и преобразуется в Знак… Может его и еще как используют — не знаю… Неужели ты не знала обо всем этом, Дарочка? — удивился Стешка.

— Не знала.

— Странно… — пробормотал леший. — Об этом все Чароновцы знают… Да и возраст у тебя уже о-го-го, чего-то здесь не чисто…

— Да чего же вы все к возрасту моему пристали! — взвыла я. — Вроде молодая еще, а вас послушать, так закапывать давно пора!!

— Ой, Дарочка, только не волнуйся… — завел было леший.

— Меня зовут Далия!!

— Ладно-ладно. Как скажешь…

— Вот именно: как скажу! — вконец разозлилась я. — О том, что ты меня видел, никому не болтай. Узнаю, придушу собственноручно. Даркой меня называть не смей! И прекрати, наконец, со мной, как с юродивой разговаривать! — вязь обожгла запястье и я вовремя вспомнив, чем это грозит, замолчала.

Бледный как полотно леший усиленно кивал головой…

Звенящую от напряжения обстановку умудрился разрядить ангел, до сих пор тихо и мирно заседавший на дубе. Благоразумно решив, что опасность миновала, адепт света соизволил начать спускаться вниз. Идея была хорошая, а вот исполнение… Ветка находилась метрах в трех от земли и спрыгнуть Эммануил побоялся, взмахнуть крыльями тоже не получилось — мешала густая листва дерева (оставалось только догадываться, как он туда взлетел).

Приняв решение спускаться посредством «слазания», ангел легко повис на руках и перецепившись поудобнее начал раскачиваться, дабы перемахнуть в прыжке через буйно разросшуюся внизу крапиву. Растрескавшаяся кора под его весом хрустнула, и Эммануил неуклюже хлопнув крыльями упал вниз.

Матерая крапива радостно приняла несчастного и по полной программе одарила целебным эффектом. Ангел взвыл и, вскочив с места, начал лихорадочно носится по берегу, почесываясь и причитая. Ахнув, я бросилась за ним, тщетно пытаясь скрыть улыбку, а вот Стешка смеялся в голос, чем злил Эммануила еще больше.

Изловив, наконец, ангела, мы усадили его на траву и принялись поливать прохладной озерной водичкой, услужливо принесенной лешим в знак примирения.

— И как вы только живете в таких телах!!! — не унимался Эммануил.

— И чем же тебе так земное тело не нравится? — осведомилась я. — Мне, например, в моем очень удобно.

— Тебе просто сравнивать не с чем! Земные тела тяжелые, неуклюжие, легко ломаются! Тьфу, повреждаются! А мне так, похоже, вообще бракованное досталось!

— С виду вроде нормальное — тело, как тело — сильное, выносливое, — задумчиво сказал Стешка и вкрадчиво поинтересовался. — Может ты сам бракованный?

— Я-а?! — лицо ангела сначала побледнело, потом пошло красными пятнами, глаза плеснули злобой, замешанной на обиде.

— Ты. — Сощурился леший, решивший, похоже, что ангел не только не представляет собой никакой опасности, но и вполне может сойти за объект издевок. А зря, как оказалось…

Эммануил порывисто вздохнул, потом резко подался вперед, схватил Стешку за шкирку и, что есть силы, встряхнул:

— Говорливый ты очень, смотрю, — холодно отозвался ангел. — А я ведь твой свиток хорошо помню. На тебя постоянно все жалуются. Еще одну запись получить желаешь?

— Н-нет, — испуганный леший отчаянно забарахтался в воздухе. — Не хочу-у…

— Тогда за словами следи! — рявкнул Эммануил и разжал руку. — Иди отсюда!!

Стешка шлепнулся на пятую точку и, тут же подскочив, ринулся прочь от озера, что-то бормоча и взмахивая мохнатыми лапками.

Я удивленно посмотрела на ангела:

— По тебе и не скажешь, что ты такой грозный… Ты чего разошелся-то?

— И сам не знаю… — смутился Хранитель, вновь становясь неуверенным мальчишкой. — Так обидно стало! Вот и не сдержался. Со мной такое бывает. Иногда.

— Лучше бы с тобой это в нужные моменты бывало, — проворчала я. — А то, как надо, так ты на дереве сидишь, а как не надо — права качаешь… А о каком, кстати, свитке шла речь?

— О Прижизненном, — вздохнул ангел и досадливо потер лоб ладонью, — У любой сущности есть свиток, куда заносятся все ее поступки. Рай занимается негативом. Рассматривает и оценивает серьезность совершенных проступков. Ад соответственно позитивом.

— А почему не наоборот?