Наверняка тут было не все, что успел награбить одноглазый, но любопытных вещиц хватало: монет, камней, украшений, костяных вееров и гребней редкостной кхитайской работы, колец и ожерелий. Конан содрал с ложа шелковое покрывало, набросал, не глядя, самоцветом и золота из сундука и поспешил вон. Пора было убираться; он не знал, как долго действует кситар, и поэтому решил быстрей покинуть дом у Восточных Врат. Тут ему вспомнилась девушка, из-за которой он чуть не лишился жизни, но ее не было нигде.

– Наверно, удрала, – пробормотал Конан и пожал плечами. – Что ж, одной меньше или больше… Какая разница!

Он возвратился в первую комнату и – не пропадать же добру! – поднял с пола ларец. Потом, взглянув на голову Хиджа, ухватил ее за волосы, сунул внутрь, захлопнул крышку и вышел во двор. Луна сияла зеленоватым светом; все вокруг тоже казалось зеленоватым и мерцающим. Конан понял, что волшебный эликсир еще действует. Он был невидим человеческому взгляду, но первая же встречная собака, учуяв киммерийца, жалобно заскулила и поджала хвост.

Варвар довольно усмехнулся. Он даже позволил себе, минуя стражей у ворот, отвесить одному из них такую оплеуху, что, падая, тот увлек за собой еще двух сотоварищей. Конан, удаляясь во тьму, долго слышал брань и треск ударов, которыми бритунцу награждали друг друга. Когда он оставил позади мост через Большой Канал, зеленоватое свечение стало ослабевать, а когда подошел к хибаре Ши Шелама, все снова приняло обычный цвет. Действие кситара закончилось.

– Скажу Ловкачу, что никакого кситара не было, – пробормотал Конан. – Что лишнее болтать? Короче язык, – крепче шея!

Обдумывая эту мудрость, он и переступил порог жилища ловкача. Сидевший в углу Ши Шелам вскочил, уставился на приятеля, будто не веря собственным глазам. Перед ним, однако, стояло не привидение, а сам Конан, живой и невредимый, да еще с большим узлом за плечами.

– Вино осталось? – спросил киммериец, не особенно рассчитывая на положительный ответ.

– Зачем пить остатки? Взял еще, – сообщил Ловкач, не спуская взгляда с узла. – Надо же отметить твое возвращение!

– Неплохо бы, – согласился Конан. – Хоть кситара я не нашел, но кое-чем другим у Хиджа разжился. Погляди, коротышка!

Он развязал узел, и содержимое его заиграло таким блеском, что Ловкач Ши на время потерял дар речи.

– Ну, тощий обглодыш, видишь, как ценят меня у восточных Врат! Сколько даров приготовили! Все, что хочешь, кроме проклятого кситара!

– Ну и ладно, – сказал Ловкач, отдышавшись.

– Ладно! Не было никакого кситара, и не надо! На наш век хватит золота и камешков… А главное, что ты голову унес, приятель!

Конан усмехнулся и вытащил из сверкающей груды объемистый ларец.

– Унес, да не только свою, – буркнул он, отбрасывая крышку.

Там, на обивке из черного окровавленного бархата, лежала голова кривого Хиджа и щурилась в потолок единственным темным глазом.