– На, держи,- Конан положил в ладошку мальчугана честно заработанную монету,- из тебя выйдет законченный мерзавец, если вырастешь, конечно,- не слишком по-доброму пошутил он на прощание.

Лучшим временем для дел, подобных тому, что замыслил варвар, по справедливости считается ночь. Однако, поразмыслив, Конан решил провернуть свою затею прямо во время послеобеденного отдыха. Во-первых, мало кто ожидает подобной дерзости от воров. Чтобы среди бела дня взять добычу, это надо иметь такую поддержку Бела, которой мало кто и достоин! Во-вторых, может случиться так, что кувшинчик вина за обедом окажется не единственным, если объявится хороший собутыльник, и, глядишь, хозяин засидится в таверне, а пара-другая слуг тоже задержится по каким-нибудь своим делам.

А деньги-то в комнатах, под надежной охраной! Кто ж будет носить в кошельке большие суммы, которые завтра придется поставить в петушиных боях или заплатить за этих самых длинношеих и клювастых злобных тварей, от чьего вида бешено забьется сердце знатока? Так что, не без оснований рассуждал киммериец, попробовать стоит. Справедливости ради надо сказать, это придумал не он. Ловкач Ши Шелам, с которым он провел немало вреМени за кувшинчиком доброго вина, многому научил его в Городе Негодяев, Шадизаре, что остался за Кезанкийскими горами.

«Как-то у него сейчас дела?- вспомнил о Ловкаче варвар.- Такой тощий обглодыш, а соображать умел хорошо»,- мысленно похвалил он своего бывшего напарника, направляясь к «Ослиному копыту», большому постоялому двору, который был по карману только весьма богатым гостям Шангары.

В харчевне постоялого двора, куда заглянул киммериец для начала, было прохладно и не слишком людно, однако шумно. Смех и гомон исходили от двух крепких туранцев в полном боевом облачении, вооруженных мечами и кинжалами, которые, сидя за столом, друг против друга, перекидывались в кости, сдабривая игру вином из пузатого расписного кувшина. Конан подошел к хозяину и, тоже заказав себе вина, присел за стол недалеко от игроков.

Прихлебывая кисловатый, но приятный и освежающий напиток, варвар, делая вид, что совсем не обращает на них внимания, старательно прислушивался к тому, о чем говорят охранники важного господина. Еще не закончив первой кружки, он уже знал: хозяина зовут Камкар, и приехали они из Акита на петушиные бои («Я не ошибся»,- отметил про себя варвар), а приезжают они сюда не первый год, опять хозяин собирается купить новых пернатых и выставляет на схватку своего любимого синего петуха… В общем, чуткое ухо может многое уловить, особенно если языки тех, кого подслушивают, развязаны вином.

«Всегда внимательно слушай, что говорят,- часто вспоминал варвар слова шельмы Ловкача,- имеющему уши приходится реже вытаскивать кинжал, клянусь Белом».

И Делам был трижды прав, потому что киммериец узнал самое главное: как разместились в гостинице Камкар и его люди, а также что в этом году охранникам досталась комната хуже, чем в прошлом, с очень маленьким окошком, но зато и забот у них на сей раз намного меньше, так как в комнате хозяина окно выходит во двор…

Не допив вина, киммериец обратился к слуге, который на время заменил хозяина у стойки:

– У тебя не найдется места переночевать сегодня? Недорогое, может, где-нибудь в каморке во дворе?

Услышав такой вопрос, стражники, гоготнув, оглянулись на варвара и продолжили свое занятие.

– А что дашь?- с любопытством спросил малый, у которого появилась возможность заработать монету втайне от хозяина.

– Есть у меня кое-что,- показал ему Конан мелкую серебряную монетку.

– Пойдем, покажу.

Они вышли во двор, где в стойлах стояли лошади, мулы и верблюды, мирно жевавшие свою жвачку. Слуга провел киммерийца за огороженную площадку, где располагались под навесом мешки с зерном и тюки сена, и, указав на топчан в самом углу, спросил:

– Годится?

– В самый раз,- Конан сунул ему монету,- вечером я приду.

Они вернулись в таверну, но, пока шли обратно, варвар цепким взглядом оглядел выходившую сюда стену гостиницы, успев при этом заметить тысячу мелочей: что расположено во дворе, куда выходят двери хозяйственных помещений, как выглядят засовы на воротах, ведущих на другую улицу,- все, что было так необходимо в его нелегком ремесле.

Киммериец посидел еще немного, допил вино, расплатился и не спеша покинул зал. Он подмигнул слуге на прощание, и тот понимающе ухмыльнулся своему клиенту. Но варвар не пошел на улицу, как, видимо, показалось и слуге, и двум продолжавшим веселиться стражникам. Он выскочил во двор, оглянувшись, легкими неслышными шагами проскользнул вдоль стены и встал прямо под небольшим окном на втором этаже старого здания, сложенного из грубо отесанных желтоватых камней. Размотав прикрепленную на поясе под плащом тонкую, но крепкую веревку, киммериец размахнулся и забросил ее конец с медным крюком на конек черепичной крыши. Подергав оставшийся у него в руках конец веревки и, убедившись, что крюк засел прочно, он, словно ящерица, мгновенно взлетел на уровень оконца с почти непрозрачным, потемневшим от времени и грязи стеклом. Затем приложил ухо к раме. Внутри было тихо. Обмотав веревку вокруг предплечья, Конан, ловко орудуя кинжалом, бесшумно открыл защелку окна и заглянул внутрь.

Стражник, одетый так же, как и его собратья внизу, сидел спиной к нему и, по-видимому, дремал. Скрип открывающегося окна разбудил его. Охранник вздрогнул и обернулся, но слишком поздно: кулак варвара плотно вбил его голову в плечи чуть не до самых ушей. Несчастный мягко повалился набок, и варвар аккуратно уложил его на пол.

«Где же еще один?» – размышлял про себя киммериец, направляясь к двери, которая, очевидно, вела в покои господина, купца из Акита, чей караван так приглянулся Конану сегодня утром.

Он подошел к двери и прислушался. Внутри кто-то разговаривал. Слов варвар разобрать не мог, да это его и не интересовало, но говорили двое, а вот это уже было нехорошо. Надо торопиться. Он взялся за дверь и чуть приоткрыл ее, потом закрыл, потом опять приоткрыл…

– Заким,- услышал Конан,- сквозняк, не чувствуешь, что ли? Прикрой дверь!

Киммериец прислушался и, когда понял, что изнутри кто-то взялся за ручку двери, резко дернул ее на себя. Не успев отпустить ее, стражник вылетел наружу, где Конан резким ударом ребром ладони по шее остановил его и, увернувшись от падающего тела, вбежал в комнату.

Купец, выпучив глаза, уставился на него, как на привидение, потеряв от изумления дар речи. Варвар в два прыжка подлетел к нему и схватил торговца за шею.

– Где ты держишь монеты?- зловещим шепотом осведомился киммериец.

Купец с вылезшими из орбит глазами смог только едва шевельнуть бровями, указывая на небольшой ларец, стоявший на резном столике. Варвар на мгновение отпустил торговца, чтобы схватить шкатулку, потом вновь стиснул его шею. Ларец был заперт, и Конан вопросительно и вместе с тем грозно посмотрел на его хозяина. Тот все понял и, сипя от нехватки воздуха, принялся шарить рукой у себя под рубахой. Варвар перехватил его руку и вытащил ключик на тонкой золотой цепочке. Чтобы купец не мешал ему действовать, киммериец несильно, но все же достаточно ощутимо стукнул его по шее и опустил на мягкие подушки дивана. Что-то блеснуло на свесившейся вниз руке. Перстень! Конан осмотрел золотое кольцо с печаткой, на которой был изображен павлин. Ничего не скажешь, красивая вещица! Стащив его с пальца торговца, варвар попытался пристроить перстень себе на руку, затем, с большим трудом напялив его на мизинец, посмотрел на украшение еще раз и удовлетворенно кивнул.

В шкатулке лежали два тугих кожаных мешочка. Киммериец, не разглядывая содержимого, бросил их в кошель, висящий у него на поясе, и, выйдя в прихожую, осторожно выглянул в окно. Во дворе все было спокойно. Конан так быстро и дерзко провернул свое дело, что охранники внизу вряд ли успели сыграть больше трех-четырех конов в кости.

Обратный путь по той же веревке занял несколько мгновений, и скоро варвар уже шагал по пыльной улице, направляясь к базару, откуда и начал свой сегодняшний день. Приятно потяжелевший кошель обещал некоторое время сытой и беззаботной жизни: хорошие таверны, хорошее вино, хороших женщин, наконец. Нет, не зря эти шангарцы устраивают такие праздники! Ему, Конану, они всегда по душе!