Светлейший был вне себя от злости. На его земле появился чужак и этот наглый тип даже не собирался предстать перед Светлейшим, дабы выразить тому своё почтение и униженно просить разрешения проживать в его владениях! А, коли он ведёт себя столь подозрительно, то это, скорее всего, шпион. Только вот чей?

Что касается, собственно, самой персоны Великого Князя Галимата Светлейшего, да прибудет с ним успех, да продляться его года, то не так уж он и лют, как о нём говорят злые языки. Он всего лишь хороший хозяин и любит, чтобы всё у него было, как полагается и никаких вольностей! А порядок без крепкой руки поддерживать невозможно, ибо много на свете разных мерзавцев и просто дураков. И, ежели человек сам так и просит: Накажи меня, Светлейший, за дурость мою беспросветную! то как такому человеку отказать? Процедура наказания виновных носила красивое название Трибунал, значение которого никто не понимал, да и не очень-то задумывался над этим. Для всех жителей Дрианта Трибунал означал просто экзекуцию — порку, или пытку калёным железом, или же просто казнь, но это для особо несговорчивых.

Светлейший стоял перед окном и всматривался в сиреневые сумерки, надеясь разглядеть своего врага где-то за раскидистыми деревьями или у стен замка. То, что это был именно враг, Князь не сомневался ни на секунду. Так никого и не обнаружив, Галимат подошёл к продавленному дивану и всем весом упал на него, от чего старые пружины жалобно застонали. Свет масляных ламп бил ему в глаза и Князь прикрыл их рукой. Безумно болела голова.

— Кость, — позвал Светлейший охранника, стоящего за дверью.

И тут же появился огромных размеров молодой парень больше похожий на какое-то монументальное творение, чем на живого человека. Охранника звали Костью и он был один из немногих, кому Князь доверял настолько, что позволил охранять свою драгоценную жизнь. Он вошёл и замер перед хозяином, как громадный корабль на якорной стоянке. Такого с места не сдвинешь. Галимату нравилось, что именно он управляет этакой громадиной — это льстило самолюбию Светлейшего. Многие пытались сманить или перекупить у него Кость, но тот оставался непреклонен.

Кость молча вглядывался своими глазами цвета грозового неба в лицо хозяина, пытаясь предугадать его желания. Он весь излучал уверенность и бесстрашие. Его присутствие благотворно влияет на Князя, но не сегодня. Нынче всё не так, как обычно. Князь сдавленно застонал от мучившей его головной боли и охранник спешно намочив в большой серебряной чаше полотенце, приложил к голове Светлейшего. Галимату сразу стало легче.

— Ты слышал про этого подозрительного типа? — Спросил Светлейший.

— Да, — ответил коротко Кость.

— Что думаешь по этому поводу?

Парень задумался ненадолго и сказал:

— Говорят, что он хороший лекарь…

Галимат поморщился то ли от боли, то ли от раздражения. К лекарям Светлейший относится, мягко сказать, с оправданным недоверием. Сколько его лечили от постоянных головных болей, обещали чудесное выздоровление и никаких результатов. Пустая трата времени и денег.

— Ещё один шарлатан, — коротко отрезал Светлейший, — много их развелось, а толку от них никакого. Я спросил тебя о другом: ты не думаешь, что это шпион? Может его Грифар подослал?

Кость мерил шагами комнату, сложный вопрос задал Светлейший, как ему ответить, чтобы не вызвать очередной приступ гнева. С Великим Князем надо быть очень осторожным — это, как ходить по лезвию ножа. Парень попытался понять, что именно хочет услышать от него хозяин, но, в конце концов, решил сказать правду:

— Нет, этот тип не имеет никакого отношения к Грифару. Вообще странный какой-то. Вы бы пригласили его к себе.

Галимат вспыхнул и тут же вновь голова заболела ещё сильней. С трудом он всё же смог сдержать своё раздражение.

— Я, я должен его пригласить?! О чём ты говоришь?! Это он сам обязан явиться ко мне!

Кость опустил глаза и замолчал. С тех пор, как Галимат подобрал его на помойке, где он, Кость, обитал вместе со стаей бродячих собак, питаясь скудными объедками, за что и назван был таким странным именем, парень прекрасно изучил характер своего господина. Даже себе самому Кость не решался сказать, что Светлейшего можно было бы охарактеризовать одним словом самодур. Даже тем людям, которых Князь искренне любил, он периодически устраивал серьёзную трёпку, после чего, как правило, мучился угрызениями совести и всячески старался загладить свою вину. Единственным человеком, с кем Галимат всегда был вежливым и предупредительным, являлась его жена Лита, женщина неземной красоты и неземной стервозности. Все в округе знали, что Князь боится своей благоверной до икоты. Госпожа Лита позволяла себе безнаказанно унижать Светлейшего, после чего тот обязательно срывал зло на первом, кто попадался ему под руку, но никто и никогда не слышал, чтобы он хоть раз повысил голос на свою супругу.

Кость приготовился получить хороший нагоняй за своё вольнодумство, но тут в кабинет ворвалась Патита — самая прекрасная девушка на свете, в которую парень был безнадёжно влюблён с детства. Дочь хозяина взяла от матери красоту, а вот свой весёлый нрав она, видимо, получила от каких-то очень далёких предков, потому что в роду Галимата все отличались излишней суровостью и скверным характером.

— У тебя опять болит голова? — Спросила Патита отца.

— Ты же знаешь, что нет от этой болезни лекарств, — попытался оправдаться Князь перед дочерью.

Черноволосая, как сама ночь, с чувственными алыми губами, о которых Кость мог только мечтать, Патита казалась каким-то сказочным существом, неизвестно как оказавшемся в этом неуютном мире. Кость был абсолютно уверен, что такая девушка не могла родиться у простых смертных и именно поэтому к родителям девушки относился с благоговейным трепетом. Хотя, если подумать, то ни мать её, ни, тем более, отец не заслуживали такого отношения.

— Папа, — голос её звучал, как дивная мелодия, — говорят, что тот незнакомец, что появился в наших землях, очень хороший лекарь…

— Хватит с меня ваших с матерью лекарей! — Оборвал Патиту отец. — Я скоро на них все деньги спущу. Даже слушать не хочу!

— Говорят, что он живёт в летающем доме, а ведь даже у тебя такого нет! — С вызовом заявила дочь.

— Нет, значит будет! — Рассвирепел Светлейший и тут же почувствовал, как кровь больно застучала у него в висках. — Не расстраивай меня, дочь.

Патита топнула ножкой, скорчила недовольную мину и капризно заныла:

— Папа, давай сходим к нему, а?

Князь сжал кулаки и сказал, как отрезал:

— Запомни, это он должен ко мне явиться сам! Я не обязан навещать каждого проходимца, который изволил зайти на мои земли. Не беспокойся, его ко мне приведут на верёвке.

Дочь умело выдавила из себя одинокую слезинку и, опустив голову, направилась к выходу. Девушка прекрасно изучила своего отца, видеть слёзы в глазах своей единственной дочери, Галимат не мог. Вот и сейчас он чувствовал себя преступником.

— Хорошо, Пати, мы навестим этого мерзавца, но я не могу тебе обещать, что ему мой визит придётся по душе, — сквозь зубы процедил Светлейший.