— Зачем ты так, — поморщилась Княгиня.

— Нечего у меня перед носом свою башку высовывать, — возмутился Князь и, схватив, жену за руку, помчался к капсуле.

Болота заулюлюкали и завыли. Над головой Князя пронеслось нечто, похожее на большую птицу. У птицы были руки и этими руками существо подхватило Литу и попыталось подняться выше, чтобы меч Галимата не смог его достать. Отчаянный крик Княгини испугал человека-птицу, он выпустил свою жертву, чтобы успеть уклониться от удара меча.

А Макс стоял, как вкопанный и с ужасом наблюдал за тем, как у крота медленно отрастает новая голова. Этого не может быть! — думал он. Кто-то больно укусил его за ногу. Лекарь посмотрел вниз и увидел пушистую рыжую кошку. Шерсть на животном встала дыбом, она зашипела и Максу показалось, что в этом шипении слышится: Немедленно уноси отсюда ноги! Он сбросил с себя оцепенение и рванул к такому уже родному дому. За спиной раздавались страшные звуки, непохожие ни на что.

Уже в безопасности, глядя вниз из иллюминатора капсулы, Макс заметил одну странность: тёмные пятна леса, серые болота и белые клочки тумана с высоты сложились в чёрно-белую фотографию. На лекаря смотрело человеческое лицо. Забавная игра света и тени: — попытался успокоить себя Макс, но Княгиня, которая тоже увидела эту странность, сказала:

— Лекарь, смотри, это похоже на чьё-то лицо, верно?

Удлинённое лицо, большие тёмные глаза за тонкой оправой очков, нос, похожий на клюв хищной птицы и насмешливая улыбка, как будто тот, кто был изображён на этой необычной фотографии всё видел, слышал и понимал. Туман рвался на клочья, он то рассеивался, то сгущался и изображение ожило. Рот растянулся в ехидной улыбке и Макс, который с детства умел читать по губам, прочёл: Здравствуй, мальчик, я рад снова видеть тебя дома! За точность перевода лекарь ручался, но к кому были обращены эти слова, он понять не мог. Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что этот портрет не просто игры его разума, забавное совпадение или безумие.

— Смотрите, он что-то говорит! — Воскликнула Светлейшая Княгиня.

— Глупости, — не очень уверенно возразил Галимат, — всё это нам чудится. Столько всего произошло, что мы скоро даже в птичьем помёте начнём видеть странные предзнаменования.

Он хохотнул:

— Надо было спросить эту рыжую колдунью, существует ли гадание на птичьем помёте?

Но, вспомнив жуткую сцену на поляне, Князь тут же помрачнел и замолчал. Можно сколько угодно успокаивать себя и смеяться над предрассудками, но то, что с ними произошло, невозможно объяснить логически. Только сейчас Галимат, наконец, понял свою жену. Она, которой Сила досталась по наследству и которая ни на секунду не сомневалась в древних знаниях, конечно же, лучше него понимала, что это даёт человеку. Вот-вот, — подумал Князь зло, — мой прапрадед тоже в это во всё верил и чем это всё закончилось? Уж лучше бы он остался здесь, на болотах и не приволок бы в замок этого монстра Голта! Насколько бы легче жилось всем его потомкам!

Капсула уносила их дальше от зловещих болот и вскоре Макс уже начал сомневаться в том, что всё, что здесь произошло — это не бред и не действие каких-то болотных газов. Но кожаный мешок в руках Князя, наполненный водой из таинственного источника, возвращал его в реальность.

В замке действительно произошло что-то страшное. На встречу им выбежала заплаканная служанка и, глотая слова и слёзы, запричитала:

— Грифары! Опять эти выродки! Они забрали с собой Госпожу Патиту!

Лита стала медленно оседать на каменный пол и, если бы не Макс, который услужливо подхватил её под руки, она, наверняка расшибла бы себе голову.

— Лигус, сучий потрох, — заорал Князь на весь замок, — это его рук дело. Он всё никак не может смириться с тем, что моя дочь ответила ему отказом! Да он недостоин целовать следы её ног!

Голос Светлейшего пронёсся по всем закоулкам родового гнезда Галиматов, приводя в чувство даже тех, кто едва мог шевелиться. Вокруг царил хаос: всегда чистая парадная мраморная лестница на сей раз была залита кровью, повсюду валялась сломанная мебель и разбитая посуда. Топ-топ-топ — это навстречу Светлейшей чете выбежала всклокоченная кухарка. Под глазом у неё сиял живописный синяк а верхняя губа разбита в кровь. Бросившись в ноги своему повелителю, обхватив его колени, женщина запричитала быстро-быстро, как будто боялась, что её сейчас перебьют:

— Они напали внезапно, мой Господин. Охрана не успела ничего понять. Они почти всех перерезали, а Госпожу Патиту забрали с собой!

Галимат не находил себе места. Он шагами мерил большой холл и рычал от бессильной злобы. Это страшное состояние доводило Светлейшего до безумия. Он привык всегда опережать своего врага хотя бы на одну ступню, но на этот раз Грифар оказался проворней. Казалось, что стук его сердца слышен даже на чердаке. Князь опёрся на свой верный меч, чтобы не упасть и, наконец, до него дошло, что это сражение он, скорее всего, проиграл. Обнимая мешок с чудесной водой, он осмотрел царящий вокруг хаос и яростно заскрипел зубами.

— Ничего, всё равно последнее слово будет за мной, — упрямо сказал Галимат непонятно кому и, стал подниматься по широкой лестнице.

— Галимат, — Закричала ему в след Светлейшая Княгиня, — стой, мерзавец! Я же говорила тебе, что надо возвращаться домой, а ты упёрся, как осёл. Что теперь будет с моей девочкой? Запомни, если с ней что-то случится, я тебе этого никогда не прощу!

И несчастная женщина зарыдала в голос. Зрелище это, надо заметить, было настолько экзотическим, что собравшаяся вокруг челядь, не могла поверить своим глазам. Ещё никому никогда не удавалось увидеть слёзы в синих глазах Литы. Всегда надменная и холодная, словно каменная статуя, сейчас эта женщина потеряла над собой контроль. Её плечи содрогались от рыданий, а голос хрипел проклятия в адрес всего рода барона — его предков, которых давно уже нет и потомков, которые ещё не успели появиться на этот свет.

— Успокойся, жена, — приказал Галимат, — ещё ничего не ясно.

Лучше бы он этого не говорил! Лучше бы он вообще ничего не говорил! Молча, без единого слова, красавица Княгиня рванулась к мужу и вцепилась в его лицо острыми, длинными ногтями, оставляя на коже длинные кровавые борозды. Галимат от неожиданности пошатнулся и едва не упал, но ему удалось устоять на ногах и теперь он крепко держал Княгиню в своих объятиях. Годы и нездоровый образ жизни не лишили Князя былой силы. Лита шипела, как кошка, вырывалась, лягалась и старалась попасть каблуком мужу в пах.

— Успокойся же, дикая, — почти ласково уговаривал жену Светлейший.

— Успокоиться? Наша дочь в опасности, а ты мне говоришь, чтобы я успокоилась! Да я тебя сейчас успокою навсегда!

А Макс стоял в сторонке, чужой и очень одинокий в этом странном мире и его терзала такая тоска, что сердце готово разорваться на маленькие алые лоскутки. Тоска серая, лохматая, как голодный бездомный пёс, грызла душу, словно баранью кость. Никому я здесь не нужен, — думал он, — никто мне здесь не рад и идти мне тоже некуда — везде одно и тоже. Образовавшаяся в душе пустота никак и ничем не хотела заполняться, от этого становилось холодно, как в морге. Как он сюда попал, зачем — эти вопросы не переставали его мучить. И вдруг в голове вновь возник этот странный шелестящий шёпот, далёкий и близкий одновременно: Найди меня, освободи и я помогу тебе вернуться в твой мир, я провожу тебя туда, где ты найдёшь ответы на все вопросы.

— Где Кость? — Зарычал Галимат на, собравшихся вокруг него, людей.

Слуги растерянно переглянулись, но не смогли ответить хозяину на его вопрос.

— Где Кость, я вас спрашиваю?! — Голос Светлейшего гремел, словно весенний гром.

Растерянный дворецкий набрался смелости, подошёл к хозяину и подобострастно пролепетал:

— Светлейший, Ваш охранник, судя по всему, мёртв. Он защищал Княжну до последнего, но…