4. Итак что же, нет, скажете, покаяния? Есть покаяние, но нет вторичного крещения. Покаяние имеет великую силу; оно может человека, сильно погрузившегося во грехи, если он захочет, освободить от бремени грехов и, когда он находится в опасности, поставить в безопасности, хотя бы он достиг самой глубины зла. Это можно видеть из многих мест (Писания). "Разве, упав, не встают", - говорит (пророк), - "и, совратившись с дороги, не возвращаются" (Иеp, 8:4)? Оно может, если мы захотим, опять изобразить в нас Христа; послушай, в самом деле, что говорит Павел: "Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!" (Гал. 4:19); только мы должны приступить к покаянию. Посмотри на человеколюбие Божие: нас следовало бы покарать всеми родами наказания еще с самого начала за то, что, приняв закон естественный и получив тысячи благ, мы не познали Владыки и вели жизнь нечистую; но Он не только не наказал нас, а еще даровал нам безчисленные блага, как будто бы мы совершили великие подвиги.

Мы опять отпали, но Он и после того не наказывает нас, а даровал врачество покаяния, которое может уничтожить и изгладить все грехи наши, только если мы знаем, в чем состоит это врачество и как им нужно пользоваться. В чем же состоят врачество покаяния и как оно употребляется? Во-первых, (оно состоит) из сознания своих грехов и исповедания их. " Но я открыл Тебе грех мой", - говорит (пророк), - "и не скрыл беззакония моего"; и еще: "я сказал: "исповедаю Господу преступления мои", и Ты снял с меня вину греха моего" (Пс. 31:5); и еще: "припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться" (Ис. 43:26); и еще: "праведный самого себя обвиняет в первых словах" (Притч. 18:17). Во-вторых, (покаяние состоит) из великого смиренномудрия; оно есть как бы золотая цепь, которая, если взять ее за начало, следует вся. Так точно, если ты будешь исповедывать грехи, как должно исповедывать, то душа смирится, потому что совесть, терзая ее, делает смиренною. Со смиренномудрием должно соединять и нечто другое, чтобы оно было таково, о каком молился блаженный Давид, когда говорил: "Сердце чистое сотвори во мне, Боже" (Пс. 50:12); и еще: "сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс. 50:19). Сокрушенное сердце не возмущается, не оскорбляет, но всегда готово терпеть страдания, а само не восстает. В том и состоит сокрушение сердца, когда оно, хотя само бывает оскорбляемо, хотя терпит зло, остается спокойным и не возбуждается к мщению. После смиренномудрия нужны напряженные молитвы и обильные слезы днем и ночью. "Каждую ночь омываю", - говорит (пророк), - "ложе мое, слезами моими омочаю постель мою" (Пс. 6:7); и еще: "Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами" (Пс. 101:10). А после столь усильных молитв нужно великое милосердие. Оно в особенности делает сильным врачество покаяния. Как во врачебных средствах хотя лекарство содержит в себе много трав, но главную - одну, так и в покаянии подобною многоцелебной травою бывает милосердие, и даже от него зависит все. Послушай, что говорить божественное Писание: "Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда все будет у вас чисто" (Лук. 11:41); и еще: "искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным" (Дан. 4:24); и еще: "Вода угасит пламень огня, и милостыня очистит грехи" (Сир. 4:30). Далее, (нужно) не гневаться, не злопамятствовать и прощать всем грехи их: "Человек питает гнев к человеку", - говорит (Премудрый), - "а у Господа просит прощения" (Сир. 29:3). "Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный" (Mат. 6:14). Также (нужно) отклонять братию от заблуждений: "обратившись", - говорит (Господь), - "утверди братьев твоих", чтобы отпущены были тебе грехи твои (Лук. 22:32). Еще (нужно) искреннее обращение с священниками: "и если он",- сказано, - "соделал грехи, простятся ему" (Иак. 5:15); (Нужно) защищать обижаемых, не гневаться, переносить все кротко.

5. Прежде, нежели вы узнали, что через покаяние отпускаются грехи, не безпокоились ли вы и не отчаивались ли в себе, зная, что нет вторичной купели крещения? Теперь же, когда мы узнали, каким образом совершается покаяние и отпущение грехов, и что мы можем избежать всего, если захотим воспользоваться им, как должно, можем ли мы получить прощение, если не станем думать о своих согрешениях? Если бы мы исполняли это, то все было бы сделано. Как вошедший в дверь уже находится внутри, так точно и помышляющий о собственных согрешениях. Кто ежедневно помышляет о них, тот непременно достигнет и до их исцеления; а кто только говорит: я грешен, но не представляет себе грехов своих порознь и не говорит: в том-то и в том-то я согрешил, - тот никогда не перестанет грешить, часто будет исповедываться, но никогда не будет думать о своём исправлении. Нужно только начать, а все прочее непременно последует затем, если только будет сделан приступ: во всём трудны начало и приступ. Итак, положим это (основание), и все будет легко и удобно.

Начнем же покаяние, увещеваю вас, один с усильных молитв, другой с обильных слёз, третий с сокрушения; и последнее ведь, как оно ни мало, не безполезно: "Я видел пути его", - говорит (Господь), - "и исцелю его, и буду водить его и утешать его" (Иса. 57:17-8). Всё же вообще (начнем) с милосердия, с оставления ближним согрешений их, с забвения обид, с воздержания от злопамятства и мстительности, смиряя таким образом души свои. Если бы мы постоянно вспоминали о грехах своих, то ничто из предметов внешних не могло бы возбудить в нас гордость, ни богатство, ни могущество, ни власть, ни слава; когда бы даже мы сидели на царском седалище, и тогда плакали бы горько. Блаженный Давид был царь, и однако говорил: "Каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою" (Пс. 6:7); ни багряница, ни диадема нисколько не причиняли ему вреда и не возбуждали в нём гордости, потому что он сознавал, что он человек; он имел сердце сокрушенное, а потому и плакал. Что такое дела человеческие? Пепел и пыль, прах пред лицем ветра, дым и тень, листья и цвет, уносимые ветром, сон, мечта и басня, пустое колебание воздуха, легко возбуждаемое, перо возметаемое, течение непостоянное, и всё, что только может быть еще ничтожнее этого. Отчего же, скажи мне, ты много думаешь о себе? Какое звание ты считаешь великим? Не консула ли? Многие, действительно, не знают ничего выше этого звания. Но и тот, кто не консул, нисколько не хуже того, кто был в таком блестящем многославном звании; тот и другой имеют одинаковое достоинство, тот и другой одинаково прекратят существование спустя немного времени. Когда же тот был консулом, скажи мне, сколько времени? Два дня? Это бывает и во сне. Но здесь, скажешь, сон. Что же? Разве то, что бывает днем, не сон? Почему же, скажи мне, не можем назвать этого сном? Как сновидения, по наступлении дня, оказываются недействительными, так и совершающееся днём становится недействительным по наступлении ночи. Ночь и день продолжаются одинаково, и равно разделили между собою все время. Потому, как днём никто не восхищается тем, что было с ним ночью, так и ночью невозможно восхищаться тем, что бывает днём. Ты был консулом? И я был; только ты - днём, а я - ночью. Но что в том? Ты через это не имеешь ничего больше меня, если только не считать преимуществом название консула и удовольствие, заключающееся в одних словах. Выражу это яснее: если, например, я скажу: такой-то консул, и припишу ему это название, то как только оно сказано, уже не прошло ли? Таково и всё. Консул явился, и уже нет его. Но положим, что он был консулом год, два, три, четыре года: были ли консулы, которые консульствовали по десяти лет? Нет. Не таков Павел: он был всегда славен при жизни, не день, не два, не десять, не двадцать, не тридцать дней, и не десять лет, не двадцать и не тридцать; но и по смерти его вот уже прошло четыреста лет, а он и теперь еще славен, и даже гораздо славнее: нежели при жизни. И это еще на земле; а славу - святых на небе кто может изобразить словом? Потому, увещеваю вас, будем искать этой славы, стремиться к ней, чтобы достигнуть её, потому что эта слава - истинная слава; а от всего житейского будем удаляться, чтобы нам получить благодать и милость во Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.