— Это уж пока нам не надоест дурака валять. Одного поваляем, потом другого — куда торопиться. Их вон сколько, дураков-то!

И оба Стражника скрылись, давая понять, что разговор окончен.

Устроили мы совещание. Думали-думали, так ничего и не придумали.

— Кар-р! Утр-ро вечер-ра мудреннее!

Послушались мы и легли спать. А встали наутро — Макара нет. Пропал. Видно, опять приключилась с ним беда, спасать надо.

Но от чего спасать и где спасать?

Петрова ворчала, что вот, с этим Макаром вечные неприятности, что это я его потащил Тайну искать, и воообще, если б не я, она бы эту Тайну давно разыскала и загорала бы сейчас на черноморском пляже нашей турбазы.

Варвара отправилась на разведку, и уж не знаю, каким образом, но ей удалось выяснить, что Бедного Макара схватили стражники, избили и куда-то уволокли.

Суховодов закричал, что сейчас он этим стражникам покажет. Пусть хоть из пушек по нему стреляют — он их нисколечки не боится, потому что с ним ничего никогда не случается. Вот захватит их пушку и ка-ак пальнёт!..

Но тут на башне появился Стражник и очень вежливо сообщил, что её Сверхсовершенство царица Правда приглашает нас к себе во дворец.

Нас посадили в роскошную карету. Петрова с Варварой едва не подрались за место у окна, но увидеть ничего не удалось, потому что, как только карета тронулась, сопровождающий нас Стражник стал пускать нам из пульвелизатора пыль в глаза. Мы даже друг друга не могли разглядеть, не то что местные пейзажи. Стражник объявил, что это у них в царстве такой обычай — самым почётным гостям пыль в глаза пускать.

Ого, почётные гости!

Потом Стражник велел нам взяться за руки и повёл куда-то, как слепых, потому что запорошённые пылью глаза не открывались. И когда, наконец, их удалось разлепить, первое, что мы увидели — это нечто распухшее, перевязанное, всё в синяках и ссадинах, но очень счастливое. Оно кинулось нас обнимать, и мы поняли, что это наш Бедный Макар.

Оказалось, Макар думал-думал, как нам проникнуть в царство, и не придумал ничего лучшего, как разбудить ночью стражников и заявить, что он действительно шпион. Макар не сомневался — ему поверят. Ведь он такой невезучий! Так и получилось. Макара сразу схватили, избили до полусмерти и стали допрашивать, каково его шпионское задание да кто его послал. Макар с честью вынес все истязания, — к чему он только ни привык за свою несчастную жизнь! И заявил, что расскажет всю правду лишь самой царице Правде.

— Неужели ты её видел? — в восторге спросила Варвара.

— Как тебя. Ох, и красавица! И добрая. Я ей всё рассказал. И про нас, и про Тайну, и что шпионом назвался, чтоб к ней попасть. Она сразу приказала всех доставить во дворец.

— Не нравится мне всё это, — сказал Суховодов.

— А тебе вечно что-то не нравится, вечно ты недоволен, — сказала Петрова, — Просто тебе завидно, что на этот раз Макар нас выручил, а не ты. Что он такой герой, собой пожертвовал.

И звонко чмокнула Макара в распухшую щёку. Варвара — в другую. А Суховодов вздохнул и пожал Макару руку. И я пожал. Даже Ворон восхищённо прокаркал:

— Др-рузья познаются в беде!

Мы находились в коридоре, по бокам которого было много дверей, а в конце одна, большая, на которой было золотом выгравировано:

А ниже — табличка:

Стражник сказал, что «разговор в пользу бедных» царица проводит со своими министрами ежедневно и отложить его не может. Но как только он закончится, она нас сразу примет.

Мы сказали, что не можем долго ждать, что близится время кормить Волка, и если не дать ему сырого мяса, Волк может слопать кого-либо из находящихся в коридоре.

Стражник ответил, что во дворце сырого мяса не достать, что здесь едят только пироги с мясом, а поскольку пироги Волк не ест, то он, Стражник, больше ничем нам полезен быть нее может.

И побыстрей скрылся за одной из дверей. Щёлкнул изнутри замок.

Ждали мы час, другой. Волк встрепенулся, поднял морду. Глаза его нехорошо заблестели зелёным.

Петрова захныкала. Макар стал её утешать, сказав, что вначале Волк, разумеется, съест его, Макара, а пока успеет снова проголодаться, Разговор в Пользу Бедных, глядишь, и закончится. Я сказал, чтоб он не молол чепуххи, и велел Варваре как-нибудь разнюхать, можно ли выбраться из дворца за мясом.

Варвара сказала, что не знает, какая дверь ведёт во двор. А Суховодов шепнул, что знает — третья слева. Что когда глаза у нас были запорошены пылью, с его глазами всё было в порядке, и он прекрасно запомнил, каким путём нас вели.

Варвара вскоре вернулась со двора и сообщила, что познакомилась с Сердитым, то есть с недовольным порядками в здешнем царстве. На Сердитых здесь в наказание возят воду. Так вот, этот Сердитый только что привёз во дворец воду и согласился тайком вывезти за мясом кого-либо из нас в пустой бочке за пределы дворца, а затем привезти обратно. Что он будет ждать под окнами и чтоб этот «кто-то» влез на подоконник и прыгнул оттуда прямо в бочку.

Суховодов сказал, что это может сделать только он, но я возразил, что он нужнее здесь — пусть охраняет всех от Волка. А за мясом пойду я.

И полез на подоконник.

Сердитый внизу увидел меня, помахал рукой. Было довольно высоко, а отверстие у бочки сами знаете какое. Все смотрели на меня.

— Кар-р! Назвался гр-руздем — полезай в кузов! — поддразнивал Ворон.

— Алик? — Он прыгнет! — уверенно сказала кому-то Петрова.

— Алики в валенках, — сказал я и прыгнул. Мне после её слов почему-то стало совсем не страшно. Попасть-то я в бочку попал, но она почему-то вместе со мной опрокинулась с телеги и даже сшибла с ног Сердитого.

Этого, к счастью, никто не видел.

–

— Сногсшибательно! Сногсшибательно! — злорадствовал Ворон, кружась над нами. Я на лету поймал его и сунул за пазуху, чтоб помалкивал. Сердитый побыстрей вкатил бочку снова на телегу, закрыл крышкой, и мы покатили.

— Как тебя зовут?

— Олег Качалкин.

— Правда, что ты не дурак?

— Во всяком случае, дважды два — четыре, — сказал я. — Это уж точно.

— Ого! Что ж ты, и пирогов не ешь?

— Дались мне ваши пироги!

— А я бы съел. Только уже не дают.

— Почему? Или ты тоже считаешь, что дважды два — четыре?

Это мне до фонаря, хоть семнадцать в минус тридцатьтретьей степени. Мне не нравится, что у них на неделе семь пятниц. Сплошь пятницы и ни одного выходного. Вкалываешь, вкалываешь… Вот я и рассердился. Сказал, что я им не дурак по семи пятниц на неделе пахать. Хоть бы шесть сделали…

— Ну и что?

— Что-что… Пирогов лишили, раз не дурак. Да ещё вот заставили воду возить.

— А ты кем работал?

— Пирожником. Пироги пёк. В нашем царстве почти все пирожниками работают. А вообще-то я по профессии — сапожник.

— Слушай, почему у вас всё шиворот — навыворот?

— А ты разве не знаешь? Это же царство Непроходимой Глупости. Не пойму, что вас-то сюда принесло, раз вы не дураки?

Я сказал, что нам надо в Лес.

— А-аа, ну тогда другое дело. Я тоже слыхал, что путь к Лесу лежит через наше царство. Но… Царство Глупости недаром называют Непроходимым. Вам отсюда не выбраться!

Я вытащил из бочки пробку, глянул в отверстие. Жилых домов нет — учреждения да пекарни. Здания, витрины, заборы, стволы деревьев — всё выкрашено в чёрный цвет. Наверное, чтоб не так бросались в глаза грязь и тёмные стены, закопчённые дымом пекарен.

— До чего мрачный чёрный город! — вырвалось у меня.

— Кар-р! Ешь пир-рог с гр-рибами, а язык дер-ржи за зубами!

Сердитый вздрогнул и огляделся.

Я сказал, чтоб он не пугался, что это всего-навсего наш говорящий Ворон, Который Всегда Прав. Сердитый ответил, что Ворон и на этот раз прав — здесь язык надо держать за зубами.

— И запомни: наш город — белый. Чёрное — это белое, а белое — это чёрное. Это каждый дурак знает. А то гляди, попадёшь в Сердитые!