Еще на лестнице различил дикий вой. Кот орал так, словно умудрился зажать в дверях главное богатство. Андрей «расконвоировал» неугомонное существо, проследил, как тот мгновенно успокоился, и отправился в кухню.

Небольшой инцидент чуть отвлек от событий последнего часа.

«Все вроде верно, вариантов не было, а что-то не так». И не понять что, только гложет какой-то нюанс.

Анализируя странности, плеснул в стакан кипятку, заваривая кофе, уставился на кухонный стол. На идеально чистой поверхности лежал лист бумаги. Приличных размеров, по фактуре смахивающий на картон. Но, в первую очередь, поразил Андрея не сам факт его возникновения. Это как раз понятно. Подсунул, поди, референт очкастый, пока одевался. Поразил исполненный на готический манер шрифт. Выведенные тушью крупные буквы резали глаз непривычной вязью.

— Договор. — Прочитал Ильин заголовок. И едва не поперхнулся. — Что за хрень?

Отодвинул чашку, пробежал глазами, цепляясь за невероятные обороты. Откинулся в раздумье. «Или я дурак, или что-то в этой жизни сломано».

Закрыл глаза, считая до десяти. Распахнул, вновь уставился на никуда не исчезнувший, как он искренне надеялся, манускрипт.

Уже медленнее, отмечая детали, прочел сумасшедшее послание.

Договор.

Стороны:

C одной стороны, человек, звать Андрей, земная жизнь коего близка к завершению по причинам от него независящим.

С другой стороны, Магистр высшего уровня, именующий себя Платоном, заключили сей договор.

Обязуется муж, по имени Андрей, служить в том качестве, в тех мирах, куда сочтено будет ввергнуть его великим магистратом, честно, беспорочно и истово, выполняя долг свой на совесть, до момента истечения срока, оговоренного ниже.

Обязуется магистрат, в лице своего полномочного представителя, именуемого Платоном, уберечь сего Андрея от неминуемой гибели, грядущей в полночь сего дня, доставить к месту дальнейшего служения немедленно, в целости. Обеспечить всем для выполнения своего долга нужным, помогать в случае непреодолимых препятствий по мере возможностей и сил. А так же дать первоначальное знание о мире, в коий направит его.

В остальном, берет именуемый Андреем риски и угрозы его жизни, здоровью и разуму на себя.

Договор вступает в силу с момента подписания мужем, именуемым Андреем, составлен на основании устного согласия сего человека и магистра, именуемого Платоном. Последний срок подписания — полночь ровно.

Условия.

Имеет право именуемый Андреем: потребовать досрочного расторжения в случае нарушения договора великим магистратом.

Имеет право великий магистрат: разорвать договор в случае невыполнения обязательств именуемым Андреем.

Чуть ниже громадная витая печать и непонятная подпись. А вот место для его подписи было пустым.

Андрюха потянулся к сигаретам, щелкнул зажигалкой и растерянно закурил. «И что? Шутка? Ну, други мои, это не серьезно. Что за шутки? Мы ж не в войнушку играем.

Да послать этих шутников к такой то… родственнице, всех, а еще лучше, морду набить. Нашли, блин, пацана…» — Рассердился опер.

Мягко спружинив на могучих лапах, на стол запрыгнул Василий. «Странно. Воспитанный в строгости кот такого себе никогда не позволял?» — Даже не удивился обалдевший от прочтения идиотского послания Андрей. И даже не стал отгонять нахала. Слишком много всего накопилось. Кофе закончился. Ильин затушил сигарету, потянулся к листку, намереваясь отправить в мусорное ведро плод идиотского розыгрыша.

Васька утробно вякнул и вцепился в ладонь. — Да ты что? — дернулся хозяин. — Охренел?

Замахнулся поцарапанной ладонью на взбесившегося соседа.

Кот недовольно мявкнул и, (а может Андрею показалось), толкнул листок лапой.

— Кыш, сволочь. — Уже всерьез рассердился Ильин. — Будут мне тут еще всякие хвостатые советы давать. Это уже вовсе дурдом какой-то. — И тут его взгляд мазнул по циферблату висящих на стене часов. Обе стрелки сошлись в одну, замерли на цифре двенадцать. А секундная, медленно перепрыгивая по коротким делениям, завершала оборот.

Странное чувство надвигающейся опасности сдавило сердце. Повинуясь порыву, встал и глянул в окно. Среди освещенного фонарями двора стоял одинокий человек. В руках у незнакомца Андрей отчетливо разглядел до боли знакомый по временам армейской службы тубус «Мухи». Раструб гранатомета безоговорочно упирался в окно Андрюхиной кухни. Человек плавно тронул рычаг, взводя пуск.

«Сейчас пойдет выстрел». — Мелькнула в мозгу у обалдевшего наблюдателя отстраненная мысль. И вновь разорвал тишину дикий вопль Василия. Андрей отмер, рванулся к столу, сжал неведомо каким образом оказавшуюся под рукой авторучку, черкнул подпись. Схватил за шкирку надрывающегося кота и кинулся к выходу. Звон разлетевшегося стеклопакета совпал с нестерпимо яркой вспышкой. Взрыва он уже не слышал. Волна подхватила, швырнула в стену. Уже теряя сознание, еще крепче сжал верного приятеля в объятьях.

И вовсе не было никакого загадочного полета по длинному, светящемуся коридору, и вообще ничего такого. И даже не болело нигде.

Андрей открыл глаза, осмотрелся.

Большая комната, высокие потолки. Старинная, темная от времени, мебель. Тяжелый бархат вишневых портьер во всю стену. А возле громадного камина, в низеньком кресле с витыми поручнями, глядя на всполохи разгорающегося огня, сидит его недавний собеседник. Все та же гладкая как шар голова, усмешливые спокойные глаза, вот только наряд не тот, что был в лимузине. Да его, этот наряд вообще было не разобрать. Запомнился разве что темный, по виду схожий с бархатом портьеры плащ, накинутый на плечи, да еще мягкая коричневатая кожа высоких сапог на вытянутых к огню скрещенных ногах и, режущая глаз, белизна кружевной крахмальной рубахи. Вот, пожалуй, все, что смог разглядеть Андрей. А еще резной эфес длинной шпаги, на которую опиралась унизанная перстнями рука князя.

— Почему князя? — Спросил Андрей внутренний голос. И сам себе ответил. — Похож, наверное.

Василий, мертво зажатый локтем, заворочался, попытался выскользнуть из рук.

— Рад, что ты успел принять верное решение. — Усмехнулся Платон. — Я уж было засомневался… — Он не закончил и кивнул, указывая на стоящее по другую сторону от очага креслице. — Садись. Спрашивай, удивляйся… Дело нудное, знаю, знаю… Вы, люди, всегда так.

А вообще, скучно… Всегда одно и то же. Ты не поверишь, с одной стороны, конечно, служба элитная. Везде могу побывать, новые обычаи, все такое. Интересно. Ага. Первые сто лет. А потом, скука смертная… Все наперед известно. Ты хоть спокойно сидишь, а бывают, знаешь какие… Скандалисты… Но, к делу. Ритуал уже отработанный. Поэтому на незаданные вопросы отвечу сам. Итак. Никакой, как вы это называете, чертовщины. Все куда более запущенно.

Миров во вселенной бесчисленное множество — это даже вы, люди, поняли. Ну и реальностей, как из этого следует, столько же. Но речь идет даже не о материи. Она, тут ваш классик, пардон, заблуждался. Вернее, материя разнолика. Сознание, мысль, произнесенные слова — это тоже материя. В реальности, где ты сейчас находишься, все это трансформируется в привычные для тебя образы. Грубо говоря, сказка становится былью. Но не так, как в ваших. — Рассказчик замолк, припоминая. — По щучьему веленью и прочее. Отнюдь.

Нет людей, есть идеи. — Это, кстати, кто-то из ваших сказал. Что следует? А очень просто. То, что ты видишь, не что иное, как переработанная твоим сознанием идея. В моей реальности это все выглядит совершенно иначе. И это нормально. Да что говорить. Я за столько лет вынужденно нахватался стольких знаний о вас, что ого-го.

— Так, о чем я? — Платон провел по резной рукояти. — Ага. Вот, смотри. Это в моих руках то, что вы называете шпага. Оружие давних времен. Но по сути, никакое это не оружие. Это символ. Так? За века обычное железо трансформировалось в образ, признак мужчины, рыцаря, воина, добавь там от себя десяток сравнений. А вот для моего понимания, изначального, это вовсе иная вещь. А в другом мире, там, где понятия, история, даже среда другая, таким символом может быть что угодно. К примеру, легкий свист, или, да что угодно. Я понятно излагаю?