— Какой лес?

— Ну-у, не знаю… Березовый, наверное. Или сосновый, но чтобы бе-резы были. Какой хотите.

Я спустила ноги с кровати. Спросила подозрительно:

— А вы где?

— У вас под окнами. Поехали, а?

— Что это вам в голову взбрело? — я встала, прошлепала к окну и при-открыла штору. Действительно, посреди двора полыхала чифовская 'бэ-ха'. А сам чиф стоял возле с 'трубой' в руке и смотрел на мои окна. По-махал приветственно. Я шарахнулась обратно.

— Так я поднимаюсь? — спросил Андрей Юрьевич деловито.

— Не так быстро! — простонала я. Мозги еще не проснулись, но уже по-лучили хорошую встряску. Какая женщина хочет, чтобы ее застали вот так врасплох: неумытой-непричесанной-ненакрашенной? Чиф терпеливо ждал. Я решилась.

— Входите, я открою дверь. Я буду в ванной.

— Это приглашение? — улыбнулся он в трубку и отключился.

Я галопом кинулась открывать замок, потом — в ванную. Включила душ, прислушиваясь. Кажется, стукнул дверью… Я обдала себя горячей водой, потом, слабо взвизгнув — ледяной. Ожесточенно растерлась поло-тенцем. Быстро расчесалась, накрасила глаза; веки отекли, вот и хватит чай глыкать на ночь… Огляделась и сообразила, что не захватила с собой даже халата. Интересно, как отреагирует чиф, если его секретарша про-гарцует перед ним в чем мать родила? Я намотала на себя длинное по-лотенце и осторожно, на цыпочках, выскользнула наружу. Может, он в кухне? Напрасные надежды. Чиф стоял посреди арки — не обойти его, не объехать.

— Доброе утро! — буркнула я в его спину. Андрей Юрьевич живо обер-нулся:

— Доброе утро! А вы быстро! Я сварил кофе и приготовил бутерброды. Вы с чем любите — с сыром или…

Его голос затихал по мере того, как он оглядывал меня сверху дони-зу. Наконец его глаза остановились на моих ногах. На покрытых красным лаком ногтях. Я от неловкости пошевелила пальцами: сейчас мой педи-кюр мне самой казался жутко неприличным.

— …или ветчиной? — закончил он нетвердо.

— Разберемся, — пообещала я и задом ретировалась в спальню. — Вы присаживайтесь, Андрей Юрьевич. Я быстро.

Поспешно натянула белье, джинсы и майку. Спрятала свой вызы-вающий педикюр… кстати, что именно вызывающий?.. в ярких клетчатых носках — обожаю носки сумасшедших расцветок. Настороженно пришле-пала на кухню. Чиф пил кофе. Поднялся при моем появлении.

— Садитесь.

— Спасибо, — покорно ответствовала я, умащиваясь в собственной кух-не.

— Вот кофе, бутерброды. Ешьте и едем.

— Что это вам в голову пришло? — я начала благодарно поглощать его изделия.

— Проснулся, поглядел в окно — погода хорошая… почему бы нет?

— Вы же собирались работать!

— Расхотел, — легко сказал Андрей Юрьевич. — Давно не был за горо-дом.

— А меня зачем?

— Для компании.

Я предупредила, принимаясь за кофе:

— Учтите, я, не выспавшаяся, — компания плохая! И вообще, в лесу сейчас клещи! У вас есть прививка?

— Какие клещи?

— Энцефалитные.

Он призадумался и вдруг лучезарно улыбнулся.

— А меня в детстве мама молитве научила!

— Какой?

— Я в лес — клещ из леса. Аминь!

— И помогает? — заинтересовалась я.

Он пожал плечами.

— Не кусали… В крайнем случае, будем осматриваться. Готовы?

— Ой, так надо что-нибудь с собой взять…

— Не суетитесь. Я все взял. Ни с голоду, ни с жажды не помрем. Мясо на шашлыки с вечера замочено. Сапоги резиновые есть?

— Да… — Интересно, а сам он заметил свой собственный прокол? Мясо замариновал с вечера, а в лес ехать решил только утром?

— Давайте, Женя, в темпе, в темпе!

— Я по утрам только в темпе вальса… — пробормотала я.

Автострада была пустой — мазохисты-дачники пока не рвались на свои вожделенные участки, на которых по большей части еще лежал снег. Я полудремала, поглядывая то на целеустремленный профиль Анд-рея, то на летевшую навстречу дорогу. Сейчас бы еще спала и видела сладкие сны. Чего ему вдруг сбрендило? Надо же, работать расхоте-лось… Наверное, и у нашего трудоголика чифа весна в крови бродит.

— А вы, вообще-то, знаете, куда ехать? — спросила я сонно.

— Спокойствие, только спокойствие! — сказал он голосом Карлсона. — Доверьтесь мне, Женя.

Я вздохнула:

— Ничего больше не остается, раз уж вы взяли меня тепленькой…

— Ага, вот здесь, — сказал он. — Я думал, не узнаю.

'БМВ', переваливаясь, въехала в лес по еле заметной колее. Анд-рей заглушил мотор, вылез из машины.

— Бывали здесь раньше с друзьями. Вон там должен быть ручей. А где-то здесь мы разводили костер… да, возле той сосны. Погуляйте, я по-ка разведу костер для шашлыков.

Втянув руки в длинные рукава свитера, я медленно брела по леску. Ворошила вылинявшую прошлогоднюю листву. Кое-где хорошими белы-ми нашлепками лежал снег. Кое-где — торчали маленькие кандыки и пер-вые робкие травинки. Лес был прозрачным и трогательно обнаженным. Подобравшись к ручью, я зачерпнула воды. Она оказалась ледяной, но жутко вкусной.

— Же-ня! Вы где?

Запахло дымом.

— Я развел костер, — сказал чиф так гордо, точно это был первый кос-тер за всю историю цивилизации. Может, для него совершение таких про-стых действий и вправду событие?

— Вижу, пошла за дровами.

Я таскала и ломала сухие ветки, пока не умаялась. Андрей приволок березину, усадил меня у костра, а сам стал расправляться с добытым то-пливом. Он уже давно скинул куртку, а потом и свитер. Мне оставалось только глазеть на него, что я с удовольствием и делала. Потом поняла, что он с таким же удовольствием позирует, а посему закрыла глаза и ста-ла прислушиваться к лесу: журчание ручья, потрескивание костра, стук чифовского топорика. Интересно, а есть ли уже в лесу птицы? Дятлы разве что какие-нибудь…

— Замерзли? — спросил Андрей, опускаясь рядом со мной на бревно. Сел тесно, так что я чувствовала движение его бедра и плеча, когда он подбрасывал ветку в костер. От него вкусно пахло — дымком, свежестью, разогретым телом, слабым ароматом одеколона или лосьона. Расстрели-вать надо производителей этих самых мужских парфюмов — застают рас-слабившихся женщина врасплох!

Я кивнула на его голые руки:

— Сами не замерзните!

Он беспечно отмахнулся.

— В крайнем случае еще топором помашу!

— Вы тут часто бываете?

— Да, раньше. С друзьями. Года три назад.

— А теперь что?

— Ну… кто переженился, кто так отпал… Как-то разбежались все. Я даже не знаю, ездят они еще сюда. Но в этом году мы первые! Идемте выбирать березу.

— А?

— Для березового сока.

Березу мы выбрали, Андрей профессионально сделал надрез и при-крутил к стволу пластиковую бутылку. На обратном пути я по колено про-валилась в какую-то незаметную болотину. Пришлось задирать штанины и сушить ноги, сапоги и носки над костром. Я опять перехватила взгляд чифа на мой педикюр. Судя по цвету 'бэхи', Андрей питает слабость к красному. Может, стоит попробовать одеваться в цвета пожарной маши-ны? Или покрасить волосы в красный цвет? Да, на фоне преобладающего в приемной синего не заметить меня будет проблематично…

— А картошки вы не захватили? — поинтересовалась я, когда он занял-ся углями. Андрей звонко шлепнул себя по лбу.

— Так и знал, что что-то забыл!

— Ах, картошка-тошка-тошка-тошка-тошка, пи-ионеров идеал-ал-ал! — пропела я.

— Что-что? — спросил он, насаживая куски мяса на шампуры.

— Что-что! — передразнила я. — Неуч! Ни разу не были в пионерском ла-гере?

— Не довелось, — сознался чиф, колдуя над шашлыком. — А вы?

— Была и не раз.

Н-да… я опять осознала временной провал между нами. Детство мое прошло при Союзе, а он при нем только родился. Вот черт, у нас даже воспоминаний общих нет!

— Я не успел в пионеры вступить, — сказал Андрей. — А вот октябрен-ком был. Где-то у меня еще звездочка валяется.

— А я и комсомолкой была, — призналась я.

— Ну и как?

— Да нормально…

— Пиво будете?

— А вы?

— А я за рулем.