Соломон: Полагаю, самым замечательным временем было то, когда я шесть месяцев провел, путешествуя по свету, я ездил по всяким чудесным местам, в Нью–Йорк, Чикаго, Сан–Франциско, Лос Анжелес, Гонконг, Токио, Сидней и так далее. Я всегда следовал одной и той же схеме: я встречался с людьми, которых знал по рынку, ходил в операционные залы бирж этих городов. Я также навещал дальних родственников — удивительно, у меня есть родственники в огромном множестве мест — а еще встречался с людьми и навещал друзей. Этот опыт изменил меня. В результате я уехал из Лондона и решил жить в Нью–Йорке.

Вопрос: Как Вы изменились?

Соломон: Ну, если ты проводишь большую часть своей жизни в том месте, где родился, то это все, что ты знаешь. Когда ты путешествуешь, ты начинаешь ставить свою культуру в определенную проекцию.

Вопрос: Ранее Вы упомянули, что биржевая торговля дала Вам возможность пересекать интеллектуальные границы и категории, а теперь Вы говорите, что в результате Ваших путешествий, пересечения физических границ, Вы развили в себе более глубокое осознание того, кто Вы. и как действовать. Это верно?

Соломон: Именно пересечение границ наделило меня новыми возможностями в биржевой торговле. Это путешествие Действительно изменило мой взгляд на бизнес, продемонстрировав мне возможности рынков по всему миру — я увидел сходства и заметил различия, эффективность и неэффективность, сильные и слабые стороны на психологическом уровне, на уровне бизнеса. Это глобальное обозрение было весьма ценным для меня и дало мне ощущение того, чего я могу достичь.

Вопрос: Каким был самый смешной момент для Вас, как для трейдера?

Соломон: Я полагаю, один из самых смешных случаев, произошедших со мной, случился в «Джеймс Кэпел». Там существовала группа из 30 дилеров, которые вели сделки по всему, что мы хотели торговать с другими участниками рынка. Я подошел к стойке с заказом и еще до того, как я открыл рот, главный трейдер сказал: «Я возьму пять тысяч, личный счет», — что означало: «Независимо от того, что делает Коэн, я хочу купить 5000 на свой собственный счет, даже не зная, какая это бумага». Это действительно меня рассмешило.

Вопрос: Должно быть, Вы также были чертовски горды собой!

Соломон: У меня в голове сразу же возник вопрос, а что если бы я собирался продавать без покрытия?

Вопрос: У меня есть внутреннее чувство, что тогда он стал бы играть на понижение, а у Вас?

Соломон: Многие из них действительно не понимали, что я делаю. Они восхищались мной, но, я думаю, некоторые люди также меня боялись.

Вопрос: Чего они боялись?

Соломон: Думаю, люди боятся того, чего не понимают или, возможно, они чувствуют каким–то образом, что их как–то обманут.

Там был один дилер, я обнаружил в его области величайшие возможности, которые выходили за пределы товара, которым я торговал и я пытался объяснить это ему. И знаете, он долго задавал мне вопросы, а потом разозлился. Я просто отстал от него. Примерно три недели спустя он подошел ко мне и сказал: «Соломон, помнишь ту сделку, которую ты хотел, чтобы я заключил! Теперь я это понимаю! Это была бы прекрасная сделка». Это была математическая сделка, которая гарантированно сработала бы. Вот видите, он слишком боялся или сопротивлялся для того, чтобы просчитать логику, аргументацию, структуру за тем, что я пытался сделать.

Вопрос: Считаете ли Вы, что трейдеры иначе обрабатывают информацию, не так, как другие люди?

Соломон: Да. я полагаю, мы думаем очень быстро и очень эффективно. Мы привыкли принимать решение незамедлительно, потому что нам приходится это делать. Нам приходится воспринимать и обрабатывать информацию очень быстро. Если мы не можем получить на что–то точный ответ, мы тут же устанавливаем спектр возможностей. И я очень расстраиваюсь, например, если ко мне приезжает друг и я спрашиваю: «Когда ты приезжаешь?», — а мне отвечают: «Не знаю», — потому что я привык к жестким, квалифицированным ответам.

Вопрос: Лично я тоже это ненавижу. Я имею в виду, что я воспитывался в семье, где ты мог ответить «да» или «нет», но где не принято было отвечать «не знаю». Это был просто неприемлемый ответ и иногда, когда его получаешь, расстраиваешься! Трейдеру необходима точность в ответах.

Вопрос: Что биржевая торговля поведала Вам о Вашей личности?

Соломон: Биржевая торговля в разное время поведала мне много обо мне самом, в зависимости от того, как развивалась ситуация. Она научила меня тому, что я могу быть дисциплинированным, что мне не нужно искусственно принуждать себя к чему–то. Тому, что я очень уверен в себе. Часто я могу сложить мозаику несмотря на то, чго некоторых кусочков не хватает, и способен проникнуть вглубь сделки, чего не могут сделать другие трейдеры. Иногда я понимаю, что был очень самонадеян в том, как я что–то делал.

Очень интересно, как биржевая торговля учит нас чему–то о нас самих, тому, что мы совсем не обязательно хотим знать, но информация эта всегда очень инструктивна.

Я всегда думаю о своей биржевой торговле. Я оглядываюсь назад и анализирую, как все шло. почему я принял определенные решения, ТО> я делал с имевшейся у меня информацией, как я взаимодействовал с Другими людьми на рынке и это всегда очень обучающий опыт.

Вопрос: Что, на Ваш взгляд, выделяет Вас среди всех остальных на рынке?

Соломон: Я такой, какой я есть. Это что–то совершенно естественное и инстинктивное. Это не то, о чем я действительно думаю. Когда я вступаю в спор с брокером или дилером о том, как они хотят заключить сделку, я вижу некоторые четкие различия между нами.

Если бы мне пришлось это обобщить, я бы сказал, что думаю диаграммами на основе абстрактной структуры. Другие склонны больше концентрироваться на деталях, на меньшем охвате. Иногда мне кажется, что я смотрю на комнату в целом, в то время как другие подглядывают в замочную скважину.

Вопрос: Вы очень интересно это выразили. А музыка и математика? Они наделяют Вас большей способностью видеть всю комнату и не потеряться, подглядывая в замочную скважину?

Соломон: Безусловно, потому что и математика, и музыка учат структуре и способности видеть структуры. Если взять для примера алгебру и то, как мы приходим к общему решению задач, ее можно широко применять к целому ряду вещей. Так что мы ищем модели и симметрию и от этого можно плясать дальше и применять концепцию к отдельным ситуациям.

Вопрос: А музыка?

Соломон: Музыка тоже говорит о структуре.

Вопрос: Она говорит о структуре, также как математика, но в данном случае мы говорим о музыке. Она ведь рассказывает об абстрактной структуре, не так ли?

Соломон: Как это?

Вопрос: Ну, я имею в виду, что музыка, очевидно, обладает структурной основой, также как математика. Но чтобы по–настоящему понять музыкальную композицию, нужно в некотором роде выйти за пределы структуры отдельного отрывка и дойти до его абстрактной сущности.

Соломон: Что ж, люди часто не видят структуры в музыке. К примеру, мой отец совсем недавно сказал, слушая какие–то сочинения Бетховена: «Боже, это так прекрасно, что я не представляю, как кто–то мог такое сочинить!». На самом деле музыка представляет из себя комбинацию творческой силы, знаете, чего–то необработанного и первичного. Однако в ней есть модель, которой следует композитор. И существуют структура и метод для того, чтобы развить идею музыкальными средствами.

Без структуры музыка казалась бы бесформенной. Это была бы не соната или симфония — это был бы просто хаос!

Вопрос: Но, конечно, именно структура, ключ, если Вы позволите мне так сказать, дает Вам возможность увидеть всю комнату, которая абстрагирует всю структуру.

Соломон: Да. Важный аспект музыки, который мы не затронули, — это ее способность всколыхнуть сильные эмоции, которые на самом деле противоположны успешной биржевой торговле. Нельзя позволять своим эмоциям оказывать влияние на Ваши решения.