— Вы всегда стояли близко к старому королю, монсиньор.

— Верно.

— Его сын нуждается в вас.

Испания, услышал маркиз, нуждается в нем. Эта война против французов, сказал инквизитор, была ошибкой. Правда, ее начали французы, но они теперь видят, что их насущные интересы требуют мира. Они хотят вывести свои закаленные в битвах армии из Испании, и только одно препятствует этому: союз с Британией.

Инквизитор рассказывал о секретном Договоре. Он делал это, потому что он хотел добиться доверия этого человека. Маркиз слушал. Сначала ему казался преступным этот тайный маневр, который приведет к нарушению обещаний, данных Великобритании, но чем дольше он слушал, тем явственнее ощущал, как гордость и волнение растут в нем.

Испании, сказал инквизитор, дана империя самим Богом. Империя была наградой за победу над мусульманами в Европе. Теперь, из-за войны против Франции, империя пропадает. У испанцев, сказал священник, есть священный долг перед Богом — сохранить империю. Если будет заключен мир с Францией, тогда армия может быть отправлена за границу как воинство Бога. Секретный договор, который готовится в Валансэ, даст Испании мир дома и славу за границей.

Это отвечало чаяниям маркизу. Он не испытывал теплых чувств к правительству, которое управляло частью Испании, не захваченной французами. Это было, на его взгляд, либеральное, опасное правительство, которое пыталось ввести парламент и ограничить королевскую власть. Испанией должны согласно управлять король и церковь, а не крикливая толпа, одержимая новомодными амбициями.

Более того. Сидя и слушая инквизитора, маркиз узнал что предлагает Хунта в Кадисе. Либералы, которые управляли страной в отсутствие короля Фердинанда VII, пытались ограничить власть церкви в Испании.

— Не может быть!

В ответ инквизитор достал из кармана и вручил маркизу копию нового закона — закона, который два месяца назад объявил испанскую инквизицию упраздненной.

Инквизиция все еще существовала в оккупированной французами Испании — это видение из протестантских кошмаров XVI столетия; инквизиция, которое распространяла благословение Божье кострами и пытками. Теперь, лишенная застенков и раскаленного железа, она была для испанцев полицией нравов, выдавая лицензии на брак тем, кто мог доказать, что в них течет чистая христианская кровь, и шпионя за теми, в ком подозревали мавров или евреев. Инквизиторы были шпионами Бога, тайной полицией небес, и их власти угрожали. Хунта отвергла их.

Король Фердинанд VII, любовь которого к женщинам не уступала его страху перед Богом, не соглашался, что инквизиция должна быть распущена. Инквизиторы могли шпионить для Бога, но их доносы поступали к королю Испании, и ни у какого королевства на земле не было более эффективной сети информаторов, что и делало испанского короля лояльным инквизиторам.

— Если мы восстановим Его Величество, — сказал инквизитор, — тогда мы сохраним нашу Церковь. Мир с Францией, монсиньор, — единственная надежда Испании.

С этим мнением маркиз де Казарес эль Гранде и Мелида Садаба искренне согласился.

— Так чего вы хотите от меня?

Инквизитор солгал легко:

— Я хочу, чтобы вы заручились поддержкой ваших друзей, армейских офицеров, ваших поклонников, монсиньор. — Он пожал плечами. — Когда время настанет, монсиньор, крестьяне не будут вне себя от радости.

— Они ненавидят французов.

— Но они любят своего короля. Они нуждаются в твердом руководстве, убедительном примере церкви и дворян. Вас, меня и моего Бога.

Маркиз кивнул. Будущее внезапно стало золотым. Его жена, на которой он женился из похоти, хотела покаяться. Она вернется к нему наказанной и униженной, любящей и преданной, чтобы поддержать человека, который поможет его королю вести Испанию к блестящему и святому будущему. И чтобы помогать маркизу, чтобы направлять его, успокаивать его, поддерживать его, был здесь этот мрачный, жестокий инквизитор с его тонким умом и точной целью. Внезапно события дня — неудавшийся поединок и спасение маркиза от смерти — показались ему тривиальными по сравнению с таким будущим.

Инквизитор улыбнулся:

— Вы сослужили всем нам службу сегодня, монсиньор.

— Службу?

Отец Ача встал.

— Англичанин отступил перед вами. Вы — герой армии, вы побили англичанина у них на виду. Теперь, куда вы поведете, монсиньор, туда все и пойдут.

Маркиз представил, как он уводит армию из британского альянса. Он представил, как он приветствует короля Фердинанда VII у берегов Испании, он представил свою будущую славу.

Он склонил голову перед благословением инквизитора, которому предложил соседнюю спальню, на что тот согласился. Священник возложил руку на голову маркиза.

Инквизитор, который лгал всю ночь, дал благословение. Он верил словам, которые произносил. Он желал, чтобы Бог благословил этого человека, который женился так неразумно и который был теперь пешкой в борьбе за спасение инквизиции. Он благословил маркиза именем Отца, Сына, и Святого духа, и выразил надежду, что его светлость будет спать хорошо.

— Спасибо, отец.

— Желаю вам доброй ночи, монсиньор.

В своей комнате инквизитор встал на колени и просил прощения у Бога за ложь, которую он произнес, и за обман, который он совершает. Бог понял бы его. То, что отец Ача сделал этой ночью, он сделал, чтобы сохранить церковь Бога. Не могло быть более благородной цели. Он поднялся с колен, открыл молитвенник, и уселся в ожидании того таинственного часа, когда его брат, которого все считали слугой инквизитора, сыграет свою роль в возрождении славы царства Божьего в Испании.

Личный священник маркиза был вынужден вставать каждое утро в половине пятого, чтобы разбудить своего хозяина в пять часов. Потом до половины седьмого они вдвоем возносили молитвы. После этого маркиз завтракал, а потом отправлялся к первой дневной мессе. В мечтах священника небеса были местом, где никто не покидал постели до полудня. Он зевнул.

Падре поцеловал нарамник и возложил его на себя. Он задавался вопросом, присоединится ли инквизитор к ним этим утром, и надеялся, что нет. Отец Тома Ача скорее пугал личного священника маркиза: в этом человеке было слишком много силы. Кроме того, инквизиция было пугалом сама по себе: ее власть, тайная и всеохватывающая, ее жестокие распоряжения. Священник предпочитал более умеренную религию.

Слуги, которые спали в прихожей перед комнатой их хозяина, зашевелились, заслышав шаги священника на лестнице. Один из них сел, потирая щеки.

— Доброе утро, падре.

— Доброе утро, сын мой. — Священник распахнул ставни и увидел, что серый рассвет занимается над темными холмами. — Похоже, нам предстоит прекрасный день!

Собаки лаяли в городе. Где-то кричал петух. Священник различал тусклые силуэты британских пушек среди темных улиц. Испанские и британские армии собирались здесь, готовясь вторгнуться в оккупированную французами Испанию. Он был рад, что это его не касается. Борьба с мятежниками в Банда Ориенталь к северу от Ла-Плата была достаточно неприятна, но мысль о больших пушках, ревущих друг против друга, была ужасающей. Он подошел к комнате маркиза и негромко постучал в дверь. Он улыбнулся слугам:

— Спокойная ночь?

— Очень спокойная, падре.

Он постучал снова. Один из слуг расстегивался перед ночным горшком в углу двора.

— Он лег поздно, падре. Наверное, все еще спит.

— Поздно?

— Отец Ача был с ним. — Слуга зевнул, продолжая мочится. — Помолитесь за меня, падре.

Священник улыбнулся, затем открыл дверь. В комнате было темно, все окна задернуты плотными бархатными шторами.

— Монсиньор?

Никакого ответа из-за полога кровати. Священник не спеша закрыл за собой дверь, на ощупь пробрался мимо старинной тяжелой мебели к окну. Он размышлял, насколько богаты эти провинциальные торговцы, если могут позволить себе такую обстановку, затем отдернул штору, залив комнату болезненным серым светом.