— А он спит в гробу? — Джен лихорадочно вспоминала все, что слышала и читала про вампиров.

— Ага, я тоже его об этом спросила. Он долго веселился, а потом сказал, что если я так хочу, он закажет двухместный гроб, и если у меня нет клаустрофобии, то он может спать там вместе со мной. Так что гробов я не видела. А вот по поводу дня и ночи, тут все правда. Днем он спит, не умирает, а спит, но настолько крепко, что разбудить его нереально, пока он сам не проснется. Правда, в последнее время, он стал просыпаться. И знаешь, он даже выходил днем, но не на прямые солнечные лучи, а в тень. Он был так потрясен этим открытием, ты не представляешь. Он так радовался возможности вновь увидеть дневной свет. На мой вопрос он сказал, что сам не знает, как это получилось, но вероятно из-за меня, из-за того, что я жива и мы постоянно обмениваемся энергией. Как я получила иммунитет, так и он теперь может ходить днем. Ой, Джен, не спрашивай, я сама в этом запуталась. Сложно быть всю жизнь атеистом, а потом получить доказательства существования сверхъестественного. У меня просто мозги зашкаливают от всего этого. Сложно так вот сразу все осознать.

— Классно, — протянула Джен. — А что вы делали этот месяц?

— Когда Дан не репетировал с группой, а это занимало бо; льшую часть времени, у них ведь скоро тур начинается, мы ездили по Штатам. Музеи, оперы… Клубы, конечно же. А еще он мне столько всего рассказывал. Я еще с институтских лет увлекалась средневековьем, а тут… Он же видел все собственными глазами. Такие подробности! Быт. Интриги… Я просто с раскрытым ртом сидела.

— Надо думать, — отозвалась Джен мечтательно. — А откуда он вообще?

— Он сказал, что родился в горах… Шотландия. Но мать его была из Ирландии. Шиен — так называется их родовой замок. Он и сейчас существует. Он мне показывал фотографии. Музыка… Он был бардом, странствовал, потом вернулся. Он был единственный наследник. Женился, а потом его сделали вампиром, но про это он не рассказывал. Замолчал надолго, а я расспрашивать побоялась, зачем теребить воспоминания, вдруг ему до сих пор больно? Хотел бы, рассказал бы сам.

— Шотландия! Горец, блин! — хихикнула Джен, но ту же прервала себя, следя за Никой, вдруг ненароком ее обидела, но нет, та тоже засмеялась.

— Дан рассказывал, что Шотландию населяли разные племена, приплывшие в том числе и из Ирландии. Его родной язык гэльский, какой-то его диалект. Я так понимаю, он больше ирландец. Кельт, короче.

— Мечи и доспехи?

— Он мне показывал портрет. Там он как раз с мечом, в плаще. Рыцарь… Очень старый портрет. Я знаю, у него в доме есть комната, там на стене висит портрет его жены, но я там не была.

— Ревнуешь?

— Нет, зачем ревновать… Мало ли что у кого было. Просто все это очень личное. Воспоминания. Кто я такая, чтобы во все это лезть…

— А с чего ты взяла, что это именно так? Может, ты ошибаешься.

— Не знаю. Не хочу даже об этом думать. Я вообще про него мало что знаю. Только то, что он мне позволил увидеть.

— Никки, ты его любишь? — Джен пыталась поймать взгляд подруги, но та отводила глаза.

— Любить вампира? — Ника дернула плечом. — Я не знаю, что тебе сказать. Я его хочу, дико и неудержимо. Но можно ли назвать страсть любовью — не знаю, Джен. На это нужно много времени. Чтобы разобраться во всем этом, разобраться в себе. Меня потянуло к нему с самой первой встречи… Как ни к кому другому не тянуло. И дело ведь не только в его волшебном обаянии. У меня нет слов, чтобы объяснить то, что я почувствовала в тот вечер. Будто он — тот, кого я всегда искала. И я ему верю. Это первый человек… Вампир? Мужчина в моей жизни, которому я вообще поверила. Зря, наверное, мужикам я привыкла не доверять — жизнь научила. За это можно потом дорого заплатить нервами и даже здоровьем… Ладно, Джен, все это чушь и романтический слюнявый бред… — Ника запнулась, теребя край водолазки. — А теперь у меня просто физическая потребность быть с ним… А ты говорила, найди себе кого-то… Вот он меня сам и нашел… Прости, я говорю непонятно и бессвязно, но я сама ничего не знаю и не понимаю.

Ника замолчала, глядя в темноту окна.

Джен украдкой бросила взгляд на часы. Ого! Половина четвертого утра — надо спать. Завтра вставать рано, провожать Нику в аэропорт.

— Давай ложиться? — Джен вопросительно посмотрела на подругу.

— Давай. Правда, спать совсем не хочется. Ты иди в душ, а я пока постель расстелю.

Джен проснулась от того, что Ника вцепилась ногтями в ее плечо. Было чертовски больно. Дженни высвободилась и повернулась к подруге. Та полусидела в постели. Глаза ее светились в темноте зеленым, как у кошки. Она раскачивалась и что-то шептала. Джен прислушалась. Единственное, что ей удалось разобрать, это имя Дана.

Джен окликнула подругу, но та не реагировала, ее глаза ничего не видели. Девушка растерялась. Она совершенно не представляла, что теперь делать и как привести подругу в чувство. Ей вспомнились слова Дана: «Не оставляй ее, что бы ни случилось». Надо позвать Сергея, подумала Джен. Он должен что-то придумать.

Ника начала дрожать, из глаз ее текли слезы. Джен взяла подругу за руку. Рука оказалась обжигающе холодной и влажной. Лоб девушки покрывался испариной.

Джен бросилась из комнаты звать Сергея. Тот подскочил и, натянув джинсы, побежал в комнату Ники. Но девушки там не оказалось. В распахнутое окно дул ветер. Джен и Сергей выглянули окно. До земли было сравнительно недалеко — второй этаж, но внизу никого не было.

— Смотри! — вскрикнул Сергей и указал вперед.

Джен присмотрелась и увидела подругу. Та, спотыкаясь, бежала в сторону шоссе.

— А, черт! Там же машины!

Сергей сбежал по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Дженни понеслась следом.

Ника стояла посреди дороги, раскинув в стороны руки, когда Сергей схватил ее чуть ли не в охапку. Девушка закричала и начала вырываться. Впереди блеснули фары выезжающей из-за поворота машины.

— Пустите меня, — хрипела ничего не соображающая Ника.

Подбежала Дженни и, достав платок, попыталась промокнуть Нике лицо. Но та отпихнула руки Джен и, дико сверкая глазами, начала бормотать что-то про смерть и избавление.

Домой Сергей нес Нику на руках. Она к тому времени устала сопротивляться и висела в его руках безжизненным мешком.

Они уложили Нику в постель. Дженни поднесла к ее пересохшим губам стакан воды. Девушка смотрела на воду ничего не выражающими глазами. Тогда Сергей просто начал хлестать ее по щекам, пока Джен его не остановила. Но боль пощечин принесла результаты. Взгляд Ники прояснился, и она горько зарыдала, зарывшись лицом в подушку. Джен робко погладила подругу по спине. Но та заплакала еще сильнее.

Сергей приподнял Нику и усадил. Джен протянула ей воду. Ника взяла стакан дрожащими руками и сделала пару глотков.

— Дан… — прошептала она едва слышно. — Где Дан?

— Он уехал, еще вечером. Почти сразу, как привез тебя, ты не помнишь? — Джен обеспокоено вглядывалась в лицо подруги.